Алексей Корепанов - Обыкновенная прогулка Страница 9

...и раздался звонок.

Очень настойчивый звонок. Так бесцеремонно звонят в дверь те, кому нет абсолютно никакого дела до хозяев квартиры. Разносчики телеграмм. Разнообразные представители жилищно-эксплуатационных учреждений. Посторонние.

Звонок звенел очень долго.

Эдгар – н а ш Эдгар – выскочил в коридор, промчался мимо стендов, грамот и объявлений, распахнул стеклянную дверь – и очутился на улице.

Звонок заливался и захлебывался.

Эдгар пробежал вдоль газона, успев заметить, как в зеленую траву опускается небольшой летательный аппарат в форме перевернутой вверх дном белой с синим ободком тарелки и прочитав на бегу какую-то очень неплохую, но тут же забывшуюся надпись у двери одного из домиков – и открыл дверь. И обнаружил на лестничной площадке невысокого, но весьма важного молодого человека в замшевой куртке, необъятной пушистой шапке-ушанке и с черным портфелем типа «кейс» или, по-нашему, «дипломат» в руке.

– Из жэка, – хмуро сообщил замшевый молодой человек.

Эдгар посторонился, пропуская его в прихожую. Прихожая вновь изменилась, приобрела нормальные, соответствующие типовому проекту размеры, и только под водворившейся на свое место вешалкой, как напоминание о случившемся, валялся игрушечный флюгер-петушок.

Человек из жэка деловито прошел на кухню, брезгливо ступая сапожками на толстой подошве по пыльному полу. Эдгар последовал за ним, на ходу приоткрыв дверь в комнату с аллеей кипарисов. Кипарисы и звездные циферблаты исчезли.

В кухне полилась вода. Человек с «кейсом» проверял краны. Или мыл руки. Эдгар сунулся было туда, но замшевый уже брезгливо шагал в ванную. Эдгар посторонился – в ванной тоже зашумела вода. Затем профосмотру подвергся бачок в туалете.

– Распишитесь.

Человек извлек из «кейса» тонкую ученическую тетрадь, протянул карандаш и Эдгар безропотно расписался.

– Прокладку можно поменять, – заявил замшевый, обернувшись на пороге. – А можно и не менять.

И исчез, хлопнув дверью. Взлетел, подхваченный порывом воздушных струй флюгер-петушок – и упал, замер под вешалкой.

Эдгар постоял в прихожей и вдруг заметил на полочке с телефоном маленький календарь. На календаре, призывавшем пользоваться услугами Госстраха, была изображена Юдифь. Маленькая копия с картины Большого Джорджо.

Эдгар взял календарь, посмотрел на его обратную сторону. Календарь был прошлогодним. Эдгар положил его в бумажник и вновь открыл дверь в Комнату Кипарисовой Аллеи. В комнате лениво развалился диван, покрытый ярким пледом. Еще в комнате были кресло, стол, книжные полки и телевизор. Возможно, там было и что-то еще, но оно оставалось невидимым до поры. Все ведь зависело от угла зрения. От позиции наблюдателя. От его положения в континууме. И, кроме того, как уже отмечалось, все точки континуума двигались по своим траекториям. Мировым линиям. Д в и г а л и с ь. Не стояли на месте.

Эдгар включил телевизор – цветной, марки «Рубин» – и опустился на яркий плед, очень похожий расцветкой на будки телефонов-автоматов т а м...

Где? Где стояли эти будки? Где они стоят? Можно порассуждать, и даже, возможно, докопаться до истины. А если нет? А если докопаешься – а это вовсе и не истина? Лучше не рассуждать. Тем более, что по телевизору в цветном изображении шел фильм. В субботу с утра временами показывают фильмы. Для тех, кто не спит. Эдгар расстегнулся, бросил шарф на плед и понял, что является главным героем фильма. Да и фильм ли это был? Кто читал программу передач телевидения на этот день? Вы читали? В том-то все и дело. А фильм уже начался. Или все-таки не фильм. Потому что в фильме невозможно показать рассуждения, они не отображаются на экране. Их можно донести до зрителя только посредством авторского текста или озвученных размышлений героев. Тем не менее, что-то уже началось. И Эдгар выступал в роли главного героя, и он уже был на экране. Не двойник – сам Эдгар.

Итак, интродукция.

Отгремело эхо посадки и в рубке управления наступила тишина. Поразительная тишина. Некоторое время они молча глядели на экраны внешнего обзора; экраны были слепыми от пыли, поднятой тормозными двигателями. Пыль уносило ветром и постепенно в буром мареве стали проступать неясные контуры.

– Кладбище? – полувопросительно произнес Командир (это был Эдгар, неуклюжий в тяжелом скафандре), и, обернувшись, поочередно посмотрел на всех десятерых членов экипажа, полукругом расположившихся в противоперегрузочных креслах за его спиной.

– Похоже, – неуверенно отозвался Инженер.

Да, это было похоже на кладбище. На равнине, покрытой невысокой бурой травой, аккуратными рядами горбились продолговатые холмики. Их венчали приземистые угловатые обелиски, сложенные из желтых камней. Узкая тропинка вела от холмиков, так похожих на могилы, к роще высоких искривленных деревьев с бурой листвой и исчезала в ней. Бледно-голубое небо за рощей косо перечеркивал привычный черный силуэт.

– Корабль! – почти одновременно воскликнули Программист и Помощник Командира.

– Корабль, – повторил Эдгар.

Бурая листва колыхалась на ветру, неуловимо меняя оттенки, пылевые чертики мчались над тропинкой, длинные тени обелисков лежали на холмиках, освещенных припавшим к горизонту чужим солнцем.

Экспедиция возвращалась из многолетнего полета к дальним мирам. (Это уже были мысли-рассуждения Командира-Эдгара. Они никак не отражались на экране, который долго показывав цветную панораму инопланетной равнины). Совсем немного по космическим меркам оставалось до зеленых земных лугов, когда из-за неполадки в маршевых двигателях Штурману пришлось срочно прокладывать новый курс к ближайшей звездной системе. Неполадка была не из самых тяжелых, хотя ее устранение и требовало немало времени и труда роботов и людей, но не она тревожила Командира. Ведь в конце концов нашлась планета, где можно было, не торопясь, заняться ремонтом, планета давно известная, изученная, описанная и занесенная в земные каталоги под соответствующим порядковым номером, самая заурядная, подобная сотням планет, разбросанных по Вселенной.

Командира и весь экипаж тревожило другое. Их тревожило долгое отсутствие связи с Землей. Радист потерял покой, десятки раз проверяя и налаживая аппаратуру, но безрезультатно – Земля не отзывалась на послания межзвездного корабля.

Молчание в рубке нарушил Планетолог.

– Там должен быть поселок. – Он указал на бурую рощу. – Убежден.

– Посмотрим, – отозвался Командир.

Он одобрительно взглянул на Планетолога, потому что понял ход его рассуждений. Они совпадали с рассуждениями самого Командира. (А вообще это опять рассуждал Эдгар, который одновременно находился на экране и в комнате). Звездолет, косо воткнувшийся в неяркое небо за рощей, и кладбище могли означать одно: когда-то сюда прибыла земная экспедиция. Люди жили здесь долго и было их много, судя по количеству холмиков, и жить они могли только в поселке, расположенном в роще, потому что вокруг, до самого горизонта, то слегка понижаясь, то плавно уходя в небо, тянулась голая бурая степь. Поселок должен был находиться в роще – тесниться в звездолете не имело смысла, потому что воздух планеты почти не отличался от земного. Оставалось неясным, почему никто не спешит по тропинке из бурой рощи, почему не привлек никого гром двигателей и пылевая буря, почему равнодушны остались жители поселка к посадке космического корабля. И это кладбище...