Владимир Колин - Последнее перевоплощение Тристана Старого Страница 9

- Один гость из будущего вашего мира сказал мне, что о тебе будут много писать, - вспомнил через некоторое время Мирг. - Но первым человеком, понявшим, как ты смог выйти через башню дворца, был ...

- Алхимик?

- Нет, - улыбнулся Мирг. - Мечтатель.

- Я хотел бы взглянуть на него ...

Мирг дал ему необходимые разъяснения, и Старый снова склонился над кнопками машины. Веко дрогнуло.

Он находился в комнате со странной мебелью, в сердце большого города будущего. Ряды книг, не похожих на те, к которым он привык, плотно стояли на полках, шедших вдоль стен. Сидя за столом, мужчина средних лет занимался делом, для Старого совершенно непонятным: ведь он никогда не видел пишущей машинки. Зато он тут же узнал портрет, украшавший стол, и, с усердием человека, вдруг обнаружившего, что он совсем другой, чем думал, принялся разглядывать свое лицо. Затем нагнулся над плечом мужчины и начал читать строки, четко напечатанные на белой странице. Они были написаны на французском языке других времен, но Старый понял их без труда. "Я восстановил его "исчезновение" вплоть до мельчайших подробностей, - прочел он, - и знаю, что случилось с ним после того, как он пропал из виду виконта де Сюрси ..." Мужчина средних лет остановился, протянул руку и взял портрет. Он долго глядел на него и затем поставил ближе, прислонив к бронзовой статуэтке, изображавшей набальзамированного Осириса. Ударяя двумя пальцами по клавишам машинки, он вызвал на белой странице новый ряд букв.

"И иногда я спрашиваю себя: разве это так уж невозможно - получить знак, один-единственный знак - доказательство того, что я не ошибся ..." Старый протянул руку, взял фотографию и - унес ее с собой, в недоступный четырехмерный мир, поглотивший его навсегда.

Снова переведя взгляд на статуэтку, мужчина, сидевший за столом, остолбенел. Лицо его побледнело. Быстрыми движениями он поднял книгу, порылся в стопке бумаги, поискал внизу, под столом, перерыл корзинку, полную скомканных бумаг ...

И через несколько минут, измученный, распрямился.

На его губах блуждала улыбка, не соответствовавшая глубине его взгляда, устремленного на старую бронзовую статуэтку. Сквозь открытое окно долетал шум города. Он обхватил руками лоб и долго сидел так, неподвижно, наедине со своими мыслями. И на душе у него было тихо-тихо.