Георгий Гуревич - Приглашение в зенит (авторский сборник) Страница 94

— Мужайтесь, ребята! Потерпите ради справедливости!

К сожалению, нужно было не только терпеть, но и работать: разбирать и размещать по местам все эти ящики, мешки, пакеты, сваленные кое‑как, где попало в суматошные часы предотъездной спешки. Но сейчас ящики, мешки, пакеты, баллоны, бутылки и все прочее весили в два раза больше. Подавленные собственными пудами, мы таскали отяжелевшие вещи. И кляли “этих идиотов” (самих себя), которые пришивают пуговицы к шубе на морозе. Столько раз мы твердили перед вылетом: “В пути будет время, разберемся”. Да, времени здесь хватало, но сил мы тратили втрое, вчетверо больше.

Впрочем, сие не от нас зависело. Мы с радостью пришили бы пуговицы заблаговременно — обстоятельства не позволили.

— Рэй, а на “Паломнике” тоже таскают грузы вручную?

— Там, ребята, роботы–грузчики с лапами–домкратами.

— Эх, нам бы хоть один!

— Веселее, братва, улыбочки на лицо! Планета смотрит на нас в телескопы. Гэй, у тебя уныло–длинный нос. Подрежем ножичком? Все легче, вес поубавится.

Только вечером мы давали себе передышку — от ужина до полуночи, чтобы дух перевести, лечь в кровать — и заснуть при нормальной тяжести. Собираемся за столом и первым долгом глядим на табло. Сколько прошли? Два световых часа, все еще в пределах родной планетной системы. Ну а “Паломник”? Двадцать три светодня отмахал, еще трое суток отыграл у нас. И со скоростью тоже: у нас — две сотых скорости света, у них — 0,34 с, в семнадцать раз больше. Ничего, ребята, ничего, нос вешать незачем: ускорение выше у нас, вторая производная в нашем кармане.

На самом деле все это на табло читалось косвенно. Ведь прямые данные мы получали с опозданием. Свет от “Паломника” шел со скоростью света, попадал в наши приборы через двадцать три дня. Но я не буду всякий раз упоминать: “По расчетам, по расчетам…”

Вторая производная у нас в кармане, когда‑нибудь мы обгоним. И тут же, победив “Паломника” мысленно, мы начинаем спор о методах изучения пещеры Тэя, о природе фей. Существа или вещества? Есть у нас сторонники феодальной теории, есть и сторонники феерической. Первые изучают линкос, психологию, философию истории; вторые увлечены анализом, возятся с призмами, вымеряют спектральные линии, обжигают пальцы кислотами, изучают оттенки цвета.

— Надо доказать наглядно, что мы существа с развитой нравственностью, — говорит Гэтта, главная феидистка.

А мы с Пэем убежденные фееристы, мы придумываем опыты, которые сумеют выявить границы чудотворных возможностей пещеры. Ведь границы возможностей дают намек на механизмы волшебства. Допустим, перед глазами возникает текст. Если в минуту появляется сотня знаков, видимо, печатание идет вручную, если тысяча знаков — вероятно, работает диктофон, если миллион знаков — идет лента с записью.

— Сколько подарков изготовляли феи в секунду, ты не слыхал, Рэй?

Рэй у нас главный авторитет, к нему чаще всего обращаются за справками. Ведь он частенько бывал на “Паломнике”, немало слышал от Джэтты, больше, чем хотелось бы ее хитрому отцу. Оказывается, у фей действительно была своего рода норма: около трех килограммов в секунду. Гости не замечали ограничений, пока требовали мелкие предметы: воду, пищу, одежду. А когда заказали дом, он появился не сразу. Стены как бы вылезали из грунта, пухли, вздувались опарой, и от них, словно ветки, вырастали лаги, половые доски, балки перекрытия, стропила, кровля. Все это продолжалось несколько минут. Временами конструкция получалась явно несообразной, должна была обвалиться, но не рушилась. Должно быть, на самом деле феи строили не из досок, а из чего‑то более прочного, только по виду похожего на доски. И особенно неприятна была медлительность, когда космонавты начали восстанавливать ракету. Тут им требовались многотонные детали, а феи возились с каждой по полчаса.

— Ну конечно, фееризм, — говорю я. — Чувствительный слой определенного размера, определенной мощности. Феи сказочные выполняют все желания в мгновение ока: махнула палочкой — и готово! И отсчет примитивный — весовой, на килограммы. Что‑то механическое.

— Все равно это существа, феи, — горячится Гэтта. — У сказочных фей тоже свои ограничения. Эта выполняет три желания на выбор, но только три категорически, а другая — любое количество желаний, но не разрешает пользоваться дарами, пока не скажешь: “Довольно мне”, скромность проявишь. Феи — женщины, а у всякой женщины свои причуды.

— И ты веришь в каждое слово сказки, девочка?

— Нет, не верю, конечно. Но в какой‑то мере сказки отражают действительность. Возможно, наши предки изредка встречались с феидами

Рэй вспоминает еще одну причуду. Феи принимали заказ любого размера, но только по очереди: пока не выполнят одно, за другое не принимаются. Когда любители дикой природы заказали нетронутый лес, им пришлось сутки сидеть не евши. Феи делали трухлявые стволы, кору, источенную личинками, муравейники, тину и не слушали просьб о бифштексах.

— Конечно, живые. Не хотели отвлекаться, — восхищается Гэтта.

— А по–моему, типичный телефон–автомат. Занято, и баста. Содержание разговора автомат не разбирает. Пустая болтовня, но занято.

— Слушай, Рэй, а как же получалось изготовление леса? Ведь в дереве центнеры, тонны, кряжистый дуб должен был формироваться больше часа. Что же, ствол стоял без кроны целый час и все время истекал соком?

Оказывается, у фей это было предусмотрено. Гости пещеры заказывали не только деревья, но и животных, собаку в частности. Живое существо получалось не мгновенно, оно тоже нарастало: лапы, живот, хвост, спина, потом голова. Но пока собака росла, она была недвижна, как статуя, даже холодная на ощупь. И еще секунды две стояла как бы ошеломленная, а потом встряхнулась, завиляла хвостом, залаяла.

— Ну конечно, только разумные феиды могли придумать предосторожности, чтобы живое существо не погибло при формировании.

Я не сдаюсь:

— Это просто свойство жизни, Гэтта. Феерические минералы создают точную копию животного. Но точная копия живого способна жить. Как только возникает мозг, он сигнализирует сердцу, сердце качает кровь и прогревает все тело.

— Гэй, не так просто. Минералы не могут знать о мозге и сердце. Ведь заказчик воображает внешний вид собаки: мокрый нос, висячие уши, лохматый хвост. Никто не думает о ее мозге и сердце. Феиды создают даже то, о чем заказчик не помышляет.

Однако Рэй вспоминает, что феям удается не все. Забавляясь, Тэй и его друзья пробовали творить сказочные чудища: пятиголового пса, огнедышащего дракона, сказочного тяни–толкая. Но страшный пес, лохматый, клыкастый и красноглазый, лежал словно тряпка, парализованный. Его единственное сердце не сумело обеспечить кровью пять мозгов. Огнедышащий дракон сдох немедленно, спалив себе глотку, а тяни–толкай провел сутки, вертясь волчком в безнадежных попытках забодать передней головой заднюю, и погиб от заворота кишок.