Дмитрий Распопов - Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник) Страница 10

Когда солдаты скрылись за поворотом, я дал волю своим чувствам и возбуждению, что копилось во мне все это время. Руки и ноги у меня дрожали от страха, а челюсть нервно тряслась. Не выдержав напряжения, я осел на землю и стал смеяться как сумасшедший, повторяя:

– Идиот, вот идиот. Да они бы меня…

Девушка, сидевшая неподалеку, видя мой припадок, решила, видимо, что неизвестно, что было бы хуже: солдатское насилие или то, что с ней может сделать этот припадочный господин. Ее испуганный взгляд в конце концов и привел меня в чувство.

Сделав серьезный вид, я встал, отряхнулся от пыли и приказал:

– Вставай, пошли за мной.

Девушка безропотно подчинилась. Навстречу нам выбежала вся деревня: вид был у всех встревоженный, и они испуганно смотрели на меня. Среди всеобщей тишины раздался женский крик, мать убитого бросилась к его телу.

– Кто староста? – спокойно произнес я.

Ко мне бочком выдвинулся низенький мужичок.

– Приведите ко мне мать погибшего и родителей девушки, – приказал я.

Родители девушки подошли сразу, а мать парня оторвали от тела сына и силой привели ко мне.

Я достал из кошелька деньги солдат и отдал один кесарий родителям девушки, а все остальное – матери погибшего. Родители девушки недоверчиво смотрели то на меня, то на монету.

«Похоже, слишком большая плата всего лишь за испуг, – подумал я. – Наверное, здесь в порядке вещей, что девушек насилуют. Людям в диковину, что на этом еще и бабло можно срубить».

– Староста, – обратился я к мужику, – если еще нападут – первым делом шли гонца ко мне. В любое время суток, понятно?

Староста испуганно закивал.

– Но если побеспокоишь понапрасну – повешу, – скучающим тоном добавил я.

Староста еще больше побледнел, а народ от меня отодвинулся. Под их взглядами я пошел обратно в замок, все еще не веря в то, что все закончилось.

Теперь, когда я волей-неволей взял на себя обязательства защиты деревни, мое первое решение – продать все и уехать – испарилось без следа. Если я так сделаю, то буду трусом в собственных глазах, четко понял я. Нужно было приступить к разбору дел, оставшихся от барона.

Зайдя в замок и поймав странный взгляд мастера Дарина, я усмехнулся и приветственно помахал ему рукой. Гном, хмыкнув, вернулся к работе, я же отправился в кабинет барона, по пути приказав Марте подать туда завтрак.

Сев за стол, я вытащил все книги барона и стал их разбирать, отделяя бухгалтерские книги от макулатуры в виде рыцарских романов. В столе барона бардак был конкретный, и сортировкой мне пришлось заниматься больше получаса. Когда Марта принесла завтрак, я быстро перекусил и, отослав ее, принялся за дальнейшую работу.

Сдвинув все ненужное в угол, я положил на стол четыре толстые книги с цифрами и, взяв в руки чистый пергамент, обмакнул в чернильницу перо – нужно было набросать план действий на ближайшее время. Через десять минут краткий, но емкий план был готов, и я сидел, размышляя, что бы еще в него добавить:

1) обеспечить стабильный доход и уменьшить расходы замка;

2) разобраться с деревней;

3) найти учителя для тренировок;

4) кузня;

5) местные порядки, правила, устройство.

Добавлять пока было нечего, поэтому я, подвинув к себе бухгалтерские книги, начал осуществлять пункт номер один. Глядя на колонки цифр, которые путались между собой даже на отдельно взятой странице, я понял, что барон и сам не очень-то понимал, куда у него расходуются деньги и сколько откуда приходит. С этим нужно было разбираться. Взяв одну из книг рыцарского романа, я перевернул ее, и поскольку текст был написан только на одной стороне листов, то я сделал из нее гроссбух, в который начал записывать все понятные для меня доходы и расходы.

Утро я встретил, уткнувшись в книгу лицом, так что на нем у меня отпечатались буквы и цифры. Едва смыв сие произведение искусства, я приказал встреченной мною Герде принести мне много сыра, копченого мяса и кувшин ключевой воды. На разбор всех бухгалтерских книг барона, составленных донельзя отвратительно, у меня ушло три дня.

В конце концов, когда я воспаленными от недосыпа глазами разглядывал итоги своей бухгалтерской деятельности, стало ясно, куда двигаться дальше. Оказалось, что фрукты из сада мы отдаем скупщику за бесценок: я был уверен, что они должны стоить дороже, потому что, учитывая, сколько времени крестьяне тратили на обработку сада и сбор урожая, проще было вообще ничего не продавать, чем получать за отличные фрукты такие гроши.

Во-вторых, весь доход гнома от выполненных работ обеспечивал вообще существование всего замка и его окрестностей, поскольку гному платили не только продуктами, но и деньгами. Они-то и позволяли существовать всему. Тех же доходов, что барон получал с продажи выращенной крестьянами на его полях пшеницы, едва хватало на то, чтобы покрыть выплату жалованья слугам.

Да еще и Герде выплачивалось больше, чем Дарину. В этом я усмотрел некий иррационализм, как любил говорить отец. Нужно будет провести рационализацию, подумал я с ухмылкой: хорошо, что Герда меня в этот момент не видела, иначе инфаркт ей был бы обеспечен.

В статье расходов значилась одна странная сумма, которая насторожила меня своей величиной. Все остальные траты были копеечными или, переводя на местные аналоги, не составляли и медного асса. Замок давно не обновлялся, не было и затрат на покупку продуктов, все добывалось здесь же.

Порывшись в книгах барона в поисках назначения столь значительного расхода, я был сильно удивлен. Оказалось, что каждый год на протяжении последних десяти лет барон платил целых 50 золотых кесариев по статье, обозначенной как «охрана». Подивившись огромной сумме, я смело вычеркнул такие выплаты непонятно кому.

Почесав руки, с непривычки заляпанные чернилами по самые локти, я завалился спать тут же за столом: идти вниз просто не было сил.

Встав на следующий день чуть ли не к обеду, я спустился на кухню, приказал Марте подать мне еду, после чего собрать всех обитателей замка в столовой. Затем я потребовал отправить Герду в деревню, чтобы привела ко мне старосту. Кухарка очень удивилась, но перечить не стала.

– Да, кстати, Марта. – Внезапно я вспомнил один вопрос, который вертелся у меня в голове.

– Слушаю, господин. – Кухарка оторвалась от чистки котла и посмотрела на меня.

– Все хотел спросить, на каком языке вы разговариваете?

– Ну как на каком? – поразилась кухарка. – На нашем.

– Я имею в виду, как он называется? У вас что, один язык, что ли, других народов нет?

– Почему же, господин, есть. Странно так лопочут, просто смешно становится. И как они на таком птичьем языке разговаривают? – засмеялась кухарка, видимо, вспомнив что-то из прошлой жизни барона.

– А название языка знаешь? – спросил я, борясь с крестьянским непониманием.

– Язык наш Всеобщий называется. Всеобщий, господин, язык наш, потому что он от Всеобщего Бога нам данный, так батюшка говорит в церкви. – Марта тяжело вздохнула и умоляюще на меня посмотрела. – Поставить бы нам церковь в селе, господин. А то как нелюди какие, в церковь только по выходным ходим да по праздникам в соседнее село, а идти туда полдня и потом еще полдня назад возвращаться.

«Блин, спросил на свою голову, – подумал я про себя, – теперь еще и церковь строить, что ли?»

– А что думают в деревне? – решил я уточнить у Марты.

– То же и думают, господин, церковь нам нужна, – уверенно ответила кухарка.

– Я подумаю, – ответил я и, благословленный счастливой Мартой, пошел к себе.

На встречу со слугами я пришел заранее и подготовил все для своего выступления. Слуги собрались точно к намеченному сроку, и я начал:

– Поскольку нашего любимого барона не стало, то я, как вы знаете, вступил в свои законные права наследника.

Тут я сделал паузу и посмотрел в лица сидящих передо мной: гном был спокоен, Марта плакала, а Герда внимательно смотрела на меня, ловя каждое слово. Внутренне я усмехнулся: чует, видать, что раскулачивание грядет.

– Так вот, проанализировав все, я принял следующие решения: во-первых, Марте увеличивается жалованье до половины сестерция в день, мастеру Дарину увеличивается жалованье до двух сестерциев, Герде увеличивается жалованье до половины сестерция.

После этих слов я снова посмотрел на всех. На этот раз ситуация была несколько иной: гном удивленно жевал бороду, Марта по-прежнему плакала, Герда ей вторила. Но если первая плакала от счастья, то вторая с горя, ведь я уменьшил ей жалованье наполовину против прежнего. Только ведь не будет же она при всех говорить, что у нее было больше? По идее она должна попытаться поговорить со мной наедине, после собрания, именно поэтому я и отправил ее в деревню за старостой.

– Да, и последнее. Нас всех ждут большие перемены, так что если кто-то хочет нас покинуть, кроме мастера Дарина, тот может уйти, – сказал я, выразительно глядя на Герду.