Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Тень за троном Страница 11

А на третий день Илона столкнулась с ним на башне. В своем любимом месте, где сидела ночами, размышляя о дальнейшей судьбе.

Что она думала в тот миг?

Враг?

Подослали?

Убийца?!

Мысль взметнулась, накрывая волной паники, Илона схватилась за кинжал, но тут же услышала тихий голос:

– Прошу вас, госпожа, я безоружен. Я послан к вам от русского царя. Вот, возьмите?

Илона покачала головой – и тогда менестрель принялся расшнуровывать ворот рубахи. Как-то вывернул ее, подпорол – и на холодные каменные плиты пола лег конверт из тонкой кожи.

– Письмо и доказательство внутри. Я удаляюсь, госпожа.

Илона отступила от выхода – и темная тень исчезла. И только тогда женщина осознала, что говорили на латыни. И как?! Она готова была поклясться, что ее собеседник получил блестящее образование! Это была не простонародная мусорная латынь – нет! Он говорил так, словно учился где-нибудь в колледже.

Иезуиты?

Илона осторожно взяла конверт платком. Вскрывать его сама она не будет, попросит служанку.

Мало ли…

Конверт оказался без подвоха. Более того, когда его открыли, из конверта выпало несколько десятков неграненых изумрудов и лист пергамента. И печать. Большая, которую не подделать. Печать русского государя, его герб…

Илона взяла лист в руки, бросила взгляд на текст.

Латынь. С одной стороны. С другой же… русский?

Илона знала девять языков: венгерский, немецкий, хорватский, словацкий, польский, сербский, французский, изучила древнегреческий и латынь, но русский?

Так, немного, пару-тройку слов. Но и этого хватило.

Что ж, посмотрим, что ей пишут?

Первые две строчки она пропустила. Как и полагалось, они были посвящены восхвалениям госпожи замка Паланок, ее красоте и мужеству. Важное начиналось потом.

Алексей Алексеевич писал то, что елеем проливалось на измученную душу матери и вдовы. Осторожно, полунамеками, так, чтобы посторонние мало что поняли. Не называя имен, он писал, что только род Ракоци достоин править Венгрией. И лучше иметь на границе хорошего друга, чем подлого императора. А потому именно сейчас у Илоны удобный момент.

Сама она не победит. Но наверняка есть мужчины, готовые геройствовать во славу ее прекрасных глаз? А уж в остальном… дать денег, войско, оказать поддержку именно сейчас… да, условие будет простым.

Когда на трон сядет законный король Венгрии из рода, овеянного вековой славой, будет подписан мир с Русью. И кое-какие земли отойдут к полякам. Не так много, кстати говоря, Илона и больше бы отдала. Да и в знак мира надо заключить брачный договор. Между кем из ее детей и кем из русских царевен или царевичей – надо еще подумать, но все же обязательно.

Разумеется, это только предварительный проект.

Парень, который принес письмо – один из вернейших царских слуг, так что просьба не обижать его. Все остальное он расскажет, коли спросите.

Илона долго сидела, задумавшись. А потом…

– Позови ко мне менестреля.

Служанка пискнула и умчалась за дверь. Чтобы вернуться через несколько минут с менестрелем, который тут же принялся кланяться и спрашивать, сыграть ли что прекрасной госпоже? Веселое, али грустное, али…

Илона задумалась, потом попросила спеть что-нибудь печальное, и менестрель завел старинную венгерскую песню. А она приглядывалась.

Вот ведь… и не скажешь, что не венгр!

Все, все в нем просто кричит о выходце из простого народа, получившем капельку лоска, но, в общем-то, простоватом и неуклюжем парне. Обильно смазанные воском усы, завитые локоны, горячие темные глаза, рубаха вроде бы и из недешевой материи, но в пятнах и кое-где залатана, запах чеснока, бараньего жира и дешевого благовония, а сапоги не особо хорошие, дрянь сапоги…

Совсем не таким он был на башне.

Откуда что взялось?

Как ему это удается?

Песня следовала за песней, потом Илона жестом отпустила служанок и приказала певцу пройти в ее кабинет. За вознаграждением.

Что тот и сделал.

И даже в кабинете не вышел из роли, пока Илона не бросила резким жестом на стол письмо. Глухо застучали, посыпались изумруды, собранные небрежной рукой.

– Как твое настоящее имя?

– Прокопий, сын Аввакума.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Государь хотел послать кого иного, но лучше меня не нашлось, госпожа.

Менестрель разительно изменился. Ничего он не делал, не стирал краску, не принимал поз, не произносил выспренных речей, просто чуть шевельнулся, поменялось выражение лица – и вмиг перед Илоной оказался если и не вельможа, то определенно дворянин. Человек благородного происхождения.

– Какого вы рода?

– Мой отец служит Богу, а сейчас является одним из приближенных государя Русского.

– Он князь?

– Он просто служит Богу.

Прокопий подозревал, что легко не получится. Но и выбора не было. Специалистов его уровня пока человек десять – и все заняты, потому он и отправился в путь. Спешил как мог, менял коней, и только в пяти днях пути от замка Паланок позволил себе измениться. Исчез польский пан, едущий по своим спешным делам, вместо него появился бродячий певец, коих тысячи и десятки тысяч. И прошел в замок как один из множества, не привлек ничьего внимания, поговорил с боярыней, передал письмо… осталось рассказать то, что объяснил ему государь.

Да, вот так вот тоже случается.

Отец всю жизнь посвятил Богу. Сын же…

Оказавшись в Дьяково, дети протопопа принялись учиться. И на Прокопия быстро обратили внимание, а то как же? Ум, память, отличное физическое развитие, а главное – способность к перевоплощению. Когда устраивали шуточные постановки, представления или нечто подобное, он первым оказывался.

Добавьте к этому непреклонный характер, любовь к родине и фамильное неистовство – что удивляться, что это многообещающее сочетание Софья принялась готовить как разведчика?

Немного их было, человек десять, ну так ведь не количеством берут, а умением!

Имелось у Прокопия и еще одно достойное внимания качество.

– Священник… католик?

– Православный.

– А если я сейчас прикажу заковать вас в цепи и пытать?

Илона спрашивала почти всерьез. Слишком страшно было поверить, слишком неустойчиво было ее положение, слишком…

Мужчина пожал плечами:

– Воля ваша.

– Не боитесь?

– Не то чтобы… вы позволите?

Илона вскинула брови, глядя, как мужчина достает из-за воротника обычную иголку, разве что длинную, хищно отблескивающую металлом, а затем снимает с пояса флягу. Протирает и иглу, и ладонь чем-то бесцветным – и глубоко всаживает острие в руку. Так, что кончик поблескивает металлом через кровь. Игла просто пробивает ладонь.

– Вы…

– Да, госпожа?

И при этом мужчина оставался абсолютно спокоен. Не изменился в лице, ничего, просто улыбался…

– Вам не больно?

– Нас учили терпеть боль, госпожа.

Вообще-то полностью враньем это не было. Просто у Прокопия повышен болевой порог, вот и все. Кстати, как и у его отца.

Он мог и не такое стерпеть, но не раскрывать же фамильный секрет? К тому же в даре были и плюсы, и минусы. Да, Прокопий мог стерпеть боль – и боль серьезную. Но мог и не заметить опасности, пока не станет слишком поздно, и запустить болезнь. Умереть от горячки или истечь кровью, кто знает?

– Вот даже как… И много таких…

– Простите, госпожа, сие дело государево.

Илона медленно кивнула. И вдруг перешла на французский:

– Как я могу быть уверена, что вы не шпион иезуитов?

– Вам мало этого? – короткий кивок на письмо, ответ последовал на великолепном французском, парижский диалект. – Тогда я ничем не могу доказать, что я – русский. Разве что найдется православный священник…

– Отче наш? – теперь Илона говорила по-русски.

И собеседник продолжил говорить, подхватив ее слова. Уже на русском. Привычно перекрестился в нужном месте, закончил молитву и посмотрел на княгиню.

– Я могу кровью и жизнью поклясться, что не подсыл, что иезуитов люблю не более вашего с тех пор, как они убили нашего государя…

– Вот как?

– Государь Алексей Михайлович погиб от подлого яда…

– Я слышала, но…

Теперь разговор велся на немецком, но собеседник словно бы и не замечал смены языков. Был по-прежнему вежлив, улыбался.

И рассказывал.

И Илона видела – не лжет. Да, Прокопий тоже был там. Именно он влетел на площадь вместе с отрядом Ежи Володыевского, не мог ведь он пропустить такое?! Именно он убил одного из крикунов – и видел все. И как говорила царевна Софья, и остальное…

– До меня доходили слухи…

К концу второго часа беседы Илона поняла – ей действительно не лгут. Просто прислать официальное посольство – это нарушить хрупкое равновесие и дать возможность вмешаться врагам. А так…

Да ничего и не было.

И никого не было.

Наутро Прокопий ушел из замка. Письмо княгини Ракоци было надежно спрятано так, что пришлось бы всю одежду распустить по ниточке, чтобы найти его. Он доставит на Русь ответ.