Алексей Федорочев - Начало (СИ) Страница 11

   С ногой наперевес и двумя аптечками, снятыми с трупов, я появился у костра. У женщины отвисла челюсть, и округлились глаза. До этого момента я думал, что такие лица бывают только в анимэ.

   - Как тебя зовут? - очень своевременно решил познакомиться я.

   - На-на-наталья... - не с первой попытки выговорила она.

   - Наташа, я сейчас приведу его в чувство и сниму жгут. Твоя задача плотно прижимать ногу. Справишься?

   - ..?

   - Бл...дь, что неясного, плотно прижимаешь и держишь!

   - Я по-по-пробую... - Наталья решила не спорить с сумасшедшим в моем лице.

   А обстановочка-то как располагает! Ночь, звезды... кровь, трупы, два раненых и я с оторванной ногой подмышкой. Р-р-романтика!..

   Аккуратно промыв водой срезы (скорее обрывки), приставляю ногу к обрубку, ослабляю жгут и с помощью Натальи фиксирую всю композицию. Вкалываю Шаману противошоковое и стимулятор. Боец медленно приходит в себя. Вижу, как ручейки его силы устремляются к ране и затухают.

   - Так, боец, не спим, а то не проснемся! Силу направлять умеешь?

   Шаман тупо пялится на Наташу, силясь понять сквозь боль, что происходит. Слабой пощечиной привожу его в рабочее состояние.

   - Силу направляешь в правую ногу. Концентрируешься, как будто пробку выбить хочешь!

   Пациент явно что-то понял, но направляет силу не к ноге, а к груди. Еще одной пощечиной возвращаю его внимание.

   - Я сказал к ноге! Ты ногу потерять хочешь?!!

   Оп-па, дошло, вот что пендель животворящий делает...

   Шаман тужится, преодолевая боль. Несмотря на серьезность ситуации, так и тянет сказать, что тужиться надо в другом месте. Просто многим проще представить процесс напряжения силы, как напряжение мышц. Наталья держит его ногу и смотрит на нас широко раскрытыми глазами.

   Точно, ей в анимэ надо.

   Шаман периодически отвлекается, но на это у него есть я. Пощечинами, уколами и угрозами заставляю его делать то, что нужно. Ближе к рассвету кровоснабжение ноги восстанавливается и регенерация идет бешеными темпами уже без нашего участия.

   Медики оказались бессильны перед желанием пациента жить...

   Даю знак Наталье, и мы дружно валимся на землю.

   - Он выживет? И поправится? - сиплым шепотом спрашивает девушка.

   - Теперь да. Даже одаренным останется.

   Неожиданно Наталья дергается, всхлипывает и начинает завывать раненой белугой. Стресс последних суток выходит безобразной истерикой. Из последних сил подползаю к ней, обнимаю, глажу, шепчу что-то успокаивающее. Так в обнимку мы и засыпаем прямо на холодной земле.

   Утро встречает нас пением птиц, солнцем в глаза и полным отсутствием обещанной помощи. Проверяю своих пациентов. Шаман тяжело дышит, щеки ввалились, нога выглядит безобразно, но в силе все выглядит совсем неплохо. Регенерация замедлилась, но продолжает работать. Источник пульсирует часто, но ровно, без перебоев. Рана на груди почти затянулась и выглядит лучше.

   Второй мой пациент за ночь умер.

   Как же так?!. Сука, почему так?!.

   Стою над телом неизвестного мужчины и бессильно сжимаю кулаки.

   Как же так?!.

   Понимание, что в случившемся я не виноват, что у меня не было ни оборудования, ни лекарств, что у раненого видимо были внутренние повреждения, незаметные при осмотре, помогает слабо.

   Соберись, тряпка!

   Приказ, отданный самому себе, помогает взять себя в руки. Все верно. У меня на руках остался раненый Шаман, который идет на поправку, но которого может прибить где-то задержавшаяся похоронная команда. Остались босая и почти раздетая девушка и полный воз личных проблем, включая отсутствие денег, документов и вещей. Тяжело вздыхаю и отправляюсь в очередной раз на мародерку.

   - О, Серый, гляди, артисты погорелого театра на выезде! Гастроли сусликам даете?

   На придумывание достойного ответа нет ни сил, ни желания.

   Весело балагурящие бойцы выпрыгивают из кузова прибывшей машины и тут же кривятся, обозрев поле деятельности.

   - Э, погорельцы, вы что, так всю ночь и день тут и сидели? А чего в село не пошли? В администрации вас с вечера дожидаются.

   - В какое село?

   - В Заливку. Всего-то в двух вёрстах отсюда.

   Захотелось грязно выматериться. Помощь была буквально в двух шагах.

   - А мы знали? Нам приказали сидеть здесь, ждать вас, мы и сидим. Да и раненый у нас.

   - Бля, пристрелить надо этого му...ка Борисова! Мало того, что приказ передал с опозданием, так еще и гражданских бросил. Урод!

   Веселый старшина подошел к нам, посмотрел на забинтованного Шамана, на нас, сплюнул и выматерился.

   - Ребят, простите, но у меня приказ. Сейчас здесь приберем и доставим вас в лучшем виде. Пока потерпите. Что-нибудь нужно?

   - Воды бы... - робко подала голос Наталья.

   - Сейчас сделаем. Мошковцев, организуй воды погорельцам и вообще!..

   От кучки бойцов отделился один человек и направился к машине, откуда достал канистру воды и выдал нам со словами:

   - Только это, всю не тратьте, нам еще тоже надо будет.

   Тем временем прибывшие деловито снарядились в балахоны и занялись организованной мародеркой - не чета нашим дилетантским потугам. Найденное оружие складывалось на один расстеленный брезент, личные вещи, документы и деньги - другой, всякое пригодное к дальнейшему использованию барахло - на третий. Убитые относились в центр лагеря в одно место. Туда же бросался всякий хлам и мусор.

   Наташу затошнило, а я внимательно наблюдал за процессом. Мне в этом мире теперь жить. К чести работающих, никакого глумления над поверженными не было. Просто противное дело, которое надо сделать. Вообще я заметил, что в команде были только степенные пожилые мужики, явно повидавшие в жизни. Часа два продолжался этот жуткий конвейер, но всему приходит конец. Закончив, старшина скомандовал:

   - Отбой, славяне!

   К этому моменту бывшее место лагеря представляло из себя небольшой курган с перепаханной вокруг землей. Командир вызвал кого-то по рации, и все дружно отошли в сторону машины. Пока бойцы упаковывали хабар и приводили себя в порядок, старшина подошел к нам.

   - Вы, ребята, это, зла не держите. Про Борисова, что вас здесь ставил, я, куда надо, сообщу, ему там вставят. Нате вот, возьмите, - и он сунул нам по небольшой стопке купюр.

   - Зачем нам? - попыталась отказаться Наташа.

   - Ну, как же, барышня. Вам теперь документы новые справлять, обувку... Багаж опять же весь потерялся. Берите. Я ведь понимаю все. Попали, как кур во щи... Раненому вашему я в карман положу, - он действительно вложил в нагрудный карман Шамана деньги.

   - Спасибо, - только и смогли пролепетать мы.

   - Сейчас погрузимся, дождемся погребения, да и отправимся.

   Что он понимал под погребением, я понял только спустя минут пять. С севера прилетела одинокая фигура в МБК, покружилась над местом, да и пульнула файерболом в курган.

   Не, я, конечно, знал, что огневики круты, но чтоб настолько... А ведь я так же бы мог, наверное...

   Еще через пять минут лишь оплавленное пятно на земле да невыносимая вонь напоминали о произошедшем здесь побоище. Волковские сняли фуражки, кое-кто перекрестился, провожая ушедших.

   А я в душе ликовал. Почти до самого конца я опасался, что убитых как-то будут фиксировать, хотя бы фотографировать для последующего опознания. Но пронесло, и наш финт с подменой Шамана остался нераскрытым. Почему я так привязался к этому парню, я и сам не мог себе объяснить. Наверно, потому что это был первый спасенный мною в этом мире человек, и я чувствовал ответственность за его судьбу. Прекратив самокопание, отправился на погрузку. Волковские по возможности удобно разместили нас в кузове грузовика, и мы, наконец, отправились в путь.

   Заливка оказалась большим селом, где нас сначала завезли в больницу, а потом сдали на руки участковому. Проследив за устройством Шамана, я предупредил доктора о вколотых препаратах, и что пациент одаренный.

   - А как зовут-то хоть его? Что в карте написать?

   Тут-то я и осекся. Шаман и Шаман, а вот имя-фамилию я и не знал никогда.

   На помощь пришла Наталья:

   - Да мы ж незнакомы с ним. Только и слышали, что зовут Олегом, вроде.

   - Ладно, придет в себя, узнаем. Идите уже, а то самих впору здесь оставлять, - с таким напутствием доктор передал нас в цепкие лапы администрации.

   Совсем нестарый участковый реально оказался от слова "участие". Представился, напоил нас чаем с бутербродами, и только потом стал расспрашивать. Первой слово взяла Наталья.

   - Меня Натальей зовут, ну, то есть Иванова Наталья Сергеевна, а это племянник мой Геша, Иванов Геннадий Аркадьевич, сын брата. Живем в Каспийском, я там работаю, а Гешка в интернате учится. Решили на Пасху родне сюрприз сделать, да вот, что вышло. К знакомому проводнику в поезд "Москва-Баку" напросились, а тут вот... И главное, гады, мало, что с поезда сняли, так и документы отобрали, обувь, гостинцы, всё... - Пущенная слеза дополнила рассказ.