Вадим Крабов - Рус. Заговор богов Страница 11

Пылающий, увидев результат своего гнева и обратив внимание на то, что стоит, но не помнит, когда и как поднимался, мгновенно «потух». Вспыльчивость – изначальная черта характера князя, которая акцентировалась под влиянием соответствующей Силы.

– Эрдоган, борков выкидыш, – прошипел он напоследок, – ну почему в его смену, Могучий?! Гуран! – коротко выкрикнул князь, и секретарь вырос как из-под земли. – Ратмира ко мне. И передай, чтобы все его этруски, кроме охраны «стены жадности» и Гелингин, быстро подготовились к походу. Всех магов сюда, шаманов… только чтобы дочь ничего не заподозрила. Пусть ждут в приемной. Всё, не мешкай. – Помощник исчез так же незаметно, как и появился. «Ему бы в Гильдию Убийц…» – привычно пошутил Пиренгул, создавая «жерло».

Князь с женой жили не в большом доме-дворце, где обитали Гелиния с мужем и который одновременно являлся государственной канцелярией княгини Кальвариона, а в относительно скромном здании по соседству.

– Отиг – нос отстриг, – четко произнес князь, выпрыгивая из алого круга.

Через расслоения Тьмы можно было попасть куда угодно, в том числе и в любой кальварионский дом. Если знать координаты, конечно. Это жутко не нравилось Пиренгулу, и он неоднократно наседал на Руса, чтобы тот придумал блокировку, наподобие той, которая существовала в период настоящих Звездных троп. Зять горестно вздыхал и говорил, что сам этим обеспокоен и думает о том беспрестанно. Мол, как представит, что кто-то может появиться в его спальне, так вздрогнет. И «по секрету» советовал тестю не раздавать координаты кому попало – самостоятельно снимать их мало кто умеет. К такой смеси шутливости и серьезности князь никак привыкнуть не мог, и это его до сих пор нервировало. Успокаивал себя только осознанием того, что Рус все же не просто князь далекого Кушинара и муж его любимой дочери, а пасынок и побратим богов. От «побратимства», впрочем, зять всегда отнекивался.

Отиг же не стал дожидаться милости от «пасынка», а сделал у себя в доме защиту – настороженную «каменную сеть» и придумал дезактивацию, глупую детскую дразнилку, которая точно никому в голову не взбредет.

– Отиг! Срочное дело! – громко говорил Пиренгул, поднимаясь по лестнице в столовую. В это время магистр обычно завтракал.

– Эх, князь, жаль, что ты всех Текущих в Тир отправил! – посетовал Отиг, выслушав краткий рассказ о нападении. Пиренгул досадливо поморщился. Оправдываться, разумеется, не стал. – Я связался с Русом, скоро он появится здесь, – сообщил магистр, и у Пиренгула отлегло от сердца. Только его зять знает пределы прочности обеих застав. В геянских реалиях полсотни склонных к Силе могли взять практически любое укрепление, это лишь вопрос времени. Конечно, если крепость не обороняют. Но сотню Эрдогана к полноценной защите можно было отнести как раз с огромной, даже гигантской натяжкой.

Он в очередной раз поразился скорости, с которой работает секретный «звонок». И снова позавидовал всем, кому зять его «пожаловал». Сам он из гордости не просил Руса «впускать себя в его душу» – Гелингин рассказала о «принципе связи», – но в то же время и желал и опасался подобной возможности. Душа – дело темное, и лучше держаться подальше… но интересно, дарки раздери!

После доклада Эрдогана прошел статер, и Пиренгул, в ожидании прихода Руса, стал вызывать сотника. Тот долго не отвечал. Князь уже всерьез забеспокоился, как вдруг из амулета раздался громкий растерянный визгливый голос:

– Они пошли на приступ, князь!.. Дарки, откуда у них лестницы?! – На этом связь прервалась. Скорей всего, Эрдоган убрал с амулета руку. Пиренгул вскочил, готовый в очередной раз вспыхнуть, как его охладил Отиг:

– Пиренгул! – Имя прозвучало резко, громко, хлестко. Голос был усилен какой-то хитрой структурой. Дальнейшее проговорил уже без «мегафона». – Рус сказал, что взять заставу не-воз-мож-но. Я ему верю.

– Отиг – нос отстриг, – послышалось снизу. – Как приятно тебя дразнить, дарки меня раздери, учитель! – Пиренгул понял, кто подсказал Отигу формулу деактивации, и с усмешкой покосился на покрасневшего магистра, который буркнул: «Переделаю. Руки дойдут, видят боги, переделаю».

– Да продлят боги ваши годы! Уважаемый Отиг, – сказал Рус, войдя в столовую, и чинно поклонился хозяину дома. – Дражайший тесть, – перенес поклон на князя. Он был одет в свою любимую кольчугу поверх поддоспешника – куртки с косым воротом длиной по колено (вровень с кольчугой) из плотной, но тем не менее легкой каганской ткани неопределенного цвета, который сам Рус называл словом «хаки». Толстый материал имел свойство неплохо амортизировать удары. – Сразу хочу успокоить: повредить тем узорам никак не возможно! Я сам восхищен искусством древних каганов…

– У них осадные лестницы, Рус! Надо бежать туда без промедления! – перебил его Пиренгул.

– Да хоть сто лестниц! Их невозможно закрепить, они скатываются со стен, будь на них хоть тысячи самых цепких «кошек»! А пойдем мы туда непременно… Всех созвал? – Князь хмуро кивнул. – Отиг, дай что-нибудь попить, а то в Кушинаре сейчас последняя ночная четверть кончается. С постели сорвался.

Пиренгул не лез в семейную жизнь дочери, но частые ночевки зятя неведомо где ему не нравились. Гелингин, разумеется, не жаловалась. И если бы посмела, то собственноручно бы ее отшлепал – тирский семейный кодекс был строг и не терпел стороннего вмешательства. Однако переживать за любимое чадо не запрещал. Помогать, в том числе и отческим внушением, тоже.

Перед тем как покинуть отиговскую обитель, Рус, несмотря на нетерпение Пиренгула, сел на удобный каганский плетеный стул, попросил «статер спокойствия», закрыл глаза и будто «потек»: лицо расслабилось, став спокойным и умиротворенным, как у спящего ребенка; голова упала на грудь, тело, вдавившись в спинку, словно распласталось – приняло форму кресла, руки-ноги опали. Он выглядел таким беззащитным, что, наверное, и у прожженного убийцы не поднялась бы рука не то что лишить его жизни, но и потревожить щекоткой.

Оба мага могли бы поклясться, что видели нечто, отделяющееся от тела. Повеяло Силой Эледриаса, и это «нечто» – нисколько не похожее на призрак – исчезло. Пиренгул с Отигом догадались, что Рус слился с Силой и полетел к Западной заставе, и поразились тому, что он, оказывается, может из «слияния» рассмотреть не только миражи, навеваемые потоками Силы, но и реальный мир. Иначе не стоило бы выходить из физического тела. Оба не проронили ни слова, и оба не удивились тому, что Рус выбрал силу Эледриаса, а не «родную» ему, силу Геи. Скромничает этот пасынок одного бога, отшучивается от всеобщего признания за ним побратимства с другим высшим существом. Пиренгул не понимал, зачем он так поступает. Сам князь нисколько бы таких связей не стеснялся. Иногда он ловил себя на мысли, что, может, поэтому богами и был выбран не он, Пиренгул, а Рус – за безразличие к власти. И поправлял себя: за безразличие к внешним ее проявлениям, за нелюбовь к почитанию себя во власти. А управлять людьми, особенно исподволь, зять любил. Эту сторону характера опытный властитель видел, соглашался с ней и всячески поддерживал.

Колыхнулась Сила, и Рус очнулся. Тело как-то разом обрело упругую крепость, словно в мягком бесформенном тесте мгновенно возник внутренний скелет. Веки поднялись, и магам открылся задумчиво-тревожный взгляд.

– Эндогорцы – идиоты? – спросил Рус, ни к кому не обращаясь. Сам же и ответил: – Вот и я думаю, что нет. Штурмуют дуром, пытаются лезть на стену. Если бы наши отвечали по-нормальному, то осаждающие несли бы большие потери. А наши выстроились на стене и мечут стрелы куда ни попадя… но это ерунда. Отиг, я заметил большой амулет – то ли камень, то ли дарки знают что, – но Сила Геи от него буквально слепит, если не жжет. Что это может быть?

– «Разрушитель стен», – ответил магистр, даже не задумавшись, и уточнил: – Хранящие какого ранга?

– Один магистр и пара высоких мастеров до бакалавра. Меня смущает нагромождение щитов в центре их строя. И пехота как на смотре стоит – четко меняются, пытаются строить пирамиду возле ворот. Подозреваю, что там что-то прячут, и от этого слабо веет силой Земли…

– Может, пойдем уже, Рус? – нервно поторопил обеспокоенный Пиренгул.

– Идем, – решительно ответил Рус, вскакивая рывком. – Не нравится мне все это дело… – проговорил уже перед прыжком в созданное князем «жерло», нацеленное в его кабинет, где в приемной должны были томиться три десятка магов, а во дворе стоять три сотни этрусков. Своих воинов, тиренцев, Пиренгул решил оставить в резерве – все равно всех «ямами» не перекинешь, а на единорогах до Западной заставы, как, впрочем, и до Восточной, день езды.