Агитбригада 2 (СИ) - Фонд А. Страница 11

— Не мешай, Генка, — отмахнулся от меня Енох и налетел на одноглазого, изрыгая такую хулу, что даже портовые грузчики, услышав такое, покраснели бы как пятиклассницы.

— Дрищ! — ответил ему Филимон Поликарпович, даже не удосужившись мне ответить.

Так, мне это уже не нравится. То, что парни решили разделить территорию, это понятно, но то, что при этом на меня не обращают никакого внимание — это уже за гранью дозволенного. Надо срочно принимать меры, или вылезут на голову. Оба.

— Молчать! — заорал я. — Оба!

Призраки ошарашено уставились на меня.

— Слушаем сюда! — продолжал рычать я тоном прапорщика Петренко, — отставить драку! Сцепились, как базарные бабы!

— Да этот циклоп первый… — начал было Енох, но я перебил, рявкнув:

— Я! Кому⁈ Сказал⁈ Молчать⁈

— Ты, Гена, не понимаешь, глиста эта… — влез Филимон Поликарпович, видимо решив, что я принял его сторону, но я опять рыкнул:

— Что-то непонятно? Так я объясню!

Енох что-то проворчал нечленораздельное и спустился от потолка вниз, глядя на меня с таким видом, словно делал великое одолжение. Одноглазый даже спускаться не стал.

— Филимон Поликарпович, — жестко сказал я, — а тебе что, особое приглашение нужно?

— Мне и отсюда слышно нормально, — огрызнулся он.

— А вот мне неудобно задирать на тебя голову, — ответил я, — впрочем, скажу так, я никого из вас подле себя не держу. Можете убираться. Оба.

— Да ты что, Генка! — замахал руками Енох, — ты что такое говоришь⁈

— Ген, ты обиделся что ли? — перебил скелетона одноглазый и плавно спланировал на пол. — Меньше на этого придурка костлявого обращай внимание…

— Кто придурок⁈ — заверещал Енох.

— Так! Я последний раз делаю замечание, — очень тихо сказал я и отошел к окну.

Есть такой приём в педагогике: если школьники расшумелись, то нужно сначала рыкнуть, чтобы привлечь внимание, а потом резко перейти на очень-очень тихую речь. Тогда все станут прислушиваться и в классе будет тишина. Ну а дальше уже идут другие методики.

Я взглянул на взъерошенных призраков, воинственный пыл которых ещё не прошел. Но они не знали, что я справлялся даже с седьмым «Г»! Противная завучка, чтобы досадить мне, ставила мой урок химии сразу после физкультуры. А в седьмым «Г» у нас учились только второгодники и хулиганы. И можете себе представить, какие они приходили после физкультуры ко мне. Но я их дрессировал на раз. А тут всего два каких-то ископаемых призрака.

— Так вот, ребята, — тихо сказал я и внимательно посмотрел на них по очереди. — То, что вы сейчас устроили, мне сильно не нравится. А ещё не нравится ваше отношение ко мне. Так оно не будет. Игнорировать меня не надо. Это — моё жильё. И я не позволю кому бы то ни было, творить здесь беспредел!

— Я извиняюсь, а что такое беспредел? — спросил Енох.

Филимон Поликарпович обидно заржал, явно подначивая Еноха.

Тот замерцал и пошел зелёными пятнами от злости.

— А это то, что вы сейчас здесь устроили, — пояснил я и жестко добавил, — так что принимайте решение прямо сейчас. Если вы со мной, значит играем по моим правилам. Если не нравится что-то — адью! Призраков вокруг много, замену вам я быстро найду.

— Да ты что, Генка, — заискрился нежно-зеленым Филимон Поликарпович, — это мы так шутили. Правда ж, Енох?

Енох немного помолчал, потом с важным видом кивнул, демонстративно не глядя на одноглазого.

— Мы больше не будем, — добавил скелетон, — Я, во всяком случае. Тем более я с тобой с самого начала. Мы многое уже прошли, Генка. Не то, что некоторые самозванцы.

— Самозванцы, да? — тут же вскипел одноглазый, — а я, между прочим, Генке жизнь спас! Ценой своей! Пока некоторые непонятно где прохлаждались…

— Прохлаждались⁈ — заверещал Енох и ссора пошла по второму кругу.

— Так! — сказал я, доставая листочек цыганки, и помахал им в воздухе, — если прочитать эти слова два раза, душа остается в этом мире. А вот мне интересно, а что, если эти слова прочитать в обратном порядке, душа развеется и уйдет с этого мира? Решайте, на ком поэкспериментируем в первую очередь?

Оба призраки испуганно застыли.

— Ты сейчас шутишь! — обличительно уставил костяшку пальца на меня Енох.

— Проверим? — мило улыбнулся я и в комнате повисло молчание.

— Нет, не надо. — торопливо сказал одноглазый. — мы больше не будем. Да, Енох?

— Вы мне это две минуты назад обещали.

— Не знаю, кто там что обещал, — скептически взглянул одним глазом Филимон Поликарпович на Еноха, — но лично я дам клятву. Которую нарушать нельзя. Так что сколько этот дистрофик не будет меня провоцировать, я буду молчать!

Енох возмущенно заискрился и замерцал, но деваться ему было некуда.

— Хорошо, — спокойно ответил я, — давай клятву и оставайся. А ты, Енох, прощай!

— Как прощай⁈ Почему это сразу Енох прощай⁈ — возмутился скелетон.

— Ну ты же не даешь клятву, — пожал плечами я.

— Я не успел просто! Не успел!

В общем, в результате переговоров, я взял с призраков клятву полного подчинения и хрупкий мир воцарился в моём флигельке, хоть и чувствую, что ненадолго.

— Так, есть ещё пару моментов, которые нужно обсудить, если все успокоились, — сказал я. — Первое. Называть тебя Филимоном Поликарповичем слишком длинно и неудобно.

— Согласен, — слишком уж торопливо сказал одноглазый.

— А что, если я буду называть тебя Филей? — предложил сокращённый вариант имени я.

— А других имён нету? — жалобно скривился тот.

— А как тебя называли в жизни?

— Филимоша, Моня…

— Моня? — засмеялся я, вспомнив раневское «Моня, не нервируй меня», — отлично, буду называть тебя Моня. Ты согласен?

— Ладно, называй, — вздохнул одноглазый.

— Вот и отлично, — усмехнулся я и сообщил, — второе. Во время моего отсутствия во флигеле должна быть тишина. Хозяйку вон перепугали. Нехорошо.

— Будет!

— Не вопрос! — заверили меня призраки.

— Замечательно, — кивнул я и подытожил, — если с этими вопросами разобрались, тогда сообщаю вам следующее, — сегодня в десять тридцать вечера меня ждут в Обществе.

— Зачем? — взвился Енох, — мы ведь уже выполнили то задание!

— Что за задание? Что за общество? — жадно замерцал от любопытства Моня.

— Генка, я же говорил тебе… — завёлся Енох, игнорируя вопросы одноглазого.

— У них какой-то дух приходит только в последнюю пятницу месяца, — сказал я, — они хотят меня проверить…

— Так ведь проверяли уже! — возмутился Енох. — Ох, Генка, говорил я тебе, что с этим обществом не всё так хорошо будет!

— Да что за общество такое⁈ — уже в который раз задал вопрос Моня.

Мы с Енохом переглянулись и вздохнули.

Вечером, в нужное время я прибыл по адресу улица Пролетарская, 43-Б. Первый этаж, квартира два. Меня впустили внутрь, в большой комнате собралось человек пятнадцать, в основном все мужчины. Среди них были и две женщины — явно молодящаяся дама, в тёмном глухом платье, и уже знакомая мне Юлия Павловна. Последняя была в скромной закрытой блузке и длинной черной юбке в пол.

На мою улыбку, она строго поджала губы и отвернулась. Ну ничего, дай только время.

В этот раз обстановка отличалась. Был стол, как и в прошлый раз, были стулья, но на столе вместо странных приборов не было ничего. Во всяком случае поначалу так мне показалось. Присмотревшись, я увидел, что на столе начерчена вроде как пентаграмма. Я примерно такое в каком-то голливудском фильме видел в моей прошлой жизни.

Мы все сели вокруг стола. И принялись молча сидеть. Мне быстро надоело. Сперва я рассматривал сидящих людей, но потом стало совсем скучно. От горящих свечей было жарко, меня потянуло в сон. Внезапно женщина что-то нараспев забормотала.

Медиум?

Ну ладно, сижу, смотрю дальше.

Через минуту к её бормотанию присоединился сидящий рядом со мной мужчина. Сколько я не прислушивался, разобрать, что они там лопочут, не мог. Прошла ещё примерно минута и к ним присоединился ещё один. Нужно ли говорить, что по происшествии какого-то времени бормотали все. Точнее все, кроме меня.