Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Страница 11

Изначально турецкие батареи, расположенные на обоих берегах пролива, могли худо-бедно контролировать даже четырехкилометровый створ, однако англичане, пользуясь тем, что русские азиатский берег так и не заняли, прошли южнее, чувствуя себя в полной безопасности. Проблемы у них начались только когда они достигли узостей.

Первым в колонне под флагом адмирала Кордингтона шел 120-пушечный «Агамемнон». Когда он поравнялся с батареей, которую прикрывала рота фельдфебеля Сидорова, одно из русских орудий дало выстрел по курсу корабля. Столб воды поднявшийся на расстоянии двухсот метров, стал тем самым триггером, запустившим всю последующую цепочку событий.

Вместо того чтобы послушаться и убраться восвояси англичане начали палить в ответ. Сначала борт «Агамемнона» а потом и следующей за ней «Калькутты» окутался белесым пороховым дымом, и в сторону берега полетели несколько десятков чугунных ядер, не нанесших, впрочем, русским никакого ущерба. Батарея находилась на холме, а корабельные станины были просто не предназначены, чтобы задирать ствол под таким углом. Одновременно корабли начли поднимать паруса и ускоряться, желая проскочить опасный участок как можно быстрее.

Посчитав все происходящее официальным объявлением войны, палить начали в ответ и русские пушки. К сожалению, несмотря на долгую работу и вложенные деньги, довести до ума дуплекс из пятидюймовой пушки и шестидюймовой гаубицы специалисты Воткинского завода к началу 1837 года так и не успели. Попытка тупо масштабировать уже стоящие на вооружении орудия меньших калибров провалилась, и так достаточно капризный поршневой затвор с увеличением нагрузки просто клинил и отказывался работать, плюс скорость износа ствола выходила просто чудовищной, несмотря на все ухищрения. Гаубица, ресурс которой рассчитан на сотню выстрелов — это курам насмех. В итоге в войну Россия входила, имея на вооружении современные орудия только двух калибров — 88-мм пушку и 107-мм гаубицу. Именно они и стояли сейчас на батареях Дарданелл. Были правда еще старые турецкие бронзовые дульнозарядные дуры, но учитывая их скорострельность…

Артиллеристы принялись палить из всех стволов по идущим третьим в колонне «Тайгеру». Быстро нащупав цель, благо расстояние было для новых пушек вполне рабочее — полтора примерно километра, — пушкари перешли с чугунных болванок на начиненные пироксилином гранаты.

Такое угощение линкору понравилось гораздо меньше. Граната, снаряжённая 800 граммами пироксилина, при попадании в полуметровой толщины дубовый борт корабля отрывала от него целые куски. Пусть сквозного пробития с первого выстрела добиться и не получалось, однако некий недостаток мощности — лить тонкостенные снаряды производственники пока не умели, что накладывало ограничение на массу «начинки» — с лихвой компенсировался феерической по местным представлениям скорострельностью. В отличии от монструозных бомбических орудий, установленных на английских кораблях и способных выдавать один выстрел в две-три минуты, новые русские казнозарядные пушки, способны были класть снаряд за снарядом в десять раз быстрее. В зависимости от качества подготовки расчета, конечно. Батарея в восемь орудий на минуту выпускала в сторону противника в среднем 20 снарядов, и вот такая математика англичанам уже явно не понравилась.

— Бабах! — Снаряд попадает в борт, во все стороны летят щепки. Еще несколько штук одновременно поднимают вокруг корабля фонтаны из воды и осколков.

— Бабах! — Дымное облачко вспухает на юте корабля снося штурвал и вместе со стоящими на мостике офицерами. Линкор теряет управление и закладывает циркуляцию в сторону европейского берега.

— Бабах! — И третья мачта переламывается пополам, после чего красиво падает на палубу снося попутно весь такелаж и катапультируя несколько возившихся с парусами матросов прямиком за борт.

— Бабах! — Несколько стоящих открыто на верхней палубе 24-фунтовок взрывом срывает с креплений и бросает на стоящих рядом коллег, калеча прислугу и мешая работе команды.

Всего за семь минут — и примерно 120–140 снарядов, — в течении которых «Тайгер» проходил мимо русской батареи, красавец линкор превратился в тлеющую от взрывов развалину. Расход снарядов был просто ужасающий — теоретически всего за несколько минут батарея выплевывала в сторону врага половину собственного боекомплекта, в любом ином случае подобная стрельба на грани технической способности орудий была просто невозможна. Армия на марше просто не может подвозить такое количество выстрелов, чтобы насытить бездонные глотки новых орудий, так или иначе пришлось бы экономить. Но именно здесь и сейчас, когда на батарею заранее, предвидя возможный прорыв англичан, завезли сразу несколько сотен гранат, пушкари отрывались на все деньги, показывая, что не зря артиллерию называют «Богом войны».

(Фото из Лондонского военно-морского музея, где представлены реальные эмблемы кораблей британского ВМФ )

Это, впрочем, не смутило англичан — как говорится: «у короля много», а то, что русские позволили пройти вперед флагману и его первому мателоту явно показывает нехватку у них пушек. Было бы их достаточно — расстреляли бы всех, а значит нужно только сцепить зубы, доставить парусов и попробовать проскочить опасное место как можно быстрее.

Тут, правда, течение из Мраморного моря в Эгейское играло против англичан, в самом узком месте оно достигало аж пяти узлов, но когда такие мелочи смущали наследников Дрейка и Нельсона?

Отличный с какой стороны план, вот только он совсем не учитывал выставленные в самом узком месте пролива мины. Герметично запаянные жестяные бочонки с двумя пудами пироксилина и максимально чуткими химическими детонаторами каждый. Четыре линии мин, заякоренных в шахматном порядке на расстоянии двадцати метров друг от друга, так чтобы если корабль проскакивал мину на первой линии, обязательно бы наткнулся на второй. Всего ни много ни мало для перекрытия четырехсотметрового фарватера потребовалось почти сотня морских мин. О совокупной стоимости их производства не стоит даже вспоминать, она была велика, но конечно не настолько, сколь был велик потенциальный урон от их применения. Один стодвадцатипушечный линейный парусный корабль водоизмещением под пять тысяч тонн, стоил примерно три миллиона рублей. Или четыреста тысяч фунтов стерлингов. На этом фоне стоимость одной морской мины в шесть тысяч целковых совершенно терялась.

Тем временем мимо батареи успело проскочить уже четыре корабля, а под сосредоточенный огонь попал идущий ранее — до выпадения из линии «Тайгера» — шестым 100-пушечный «Трафальгар». Этому дубовому исполину повезло еще меньше, он был постарше своего неудачливого предшественника, набор за пятнадцать лет активного плавания успел поизноситься, да и изначально борта этого линкора были потоньше чем у «Тайгера».

Первые несколько снарядов легли мимо, осыпая корабль осколками и поливая водой, однако потом пошла сплошна череда попаданий. Первый снаряд достаточно безобидно оторвал стремящийся в даль форштевень, заодно убив двоих матросов из обслуги погонных 24-фунтовок. Второй угодил в борт, но не взорвался — к сожалению, взрыватели, несмотря на отработанность технологии, все равно давали частые осечки, — третий угодил прямо в открытый орудийный порт второго гандэка, вызвав вторичную детонацию подготовленные в стрельбе пороховых зарядов. Теоретически каждый картуз должен был храниться в отдельном пенале и доставаться оттуда непосредственно при перезарядке, однако, как часто случается на практике, техникой безопасности регулярно пренебрегали.

Английский флот уже тридцать лет не участвовал в больших морских войнах и со времен трафальгарского сражения изрядно подрастерял в силе. Нет, кораблей у «Владычицы морей» — впрочем этот титул пока за островом еще не закрепился окончательно — было, что у дурака фантиков. Если брать линкоры 2-ого и 3-ого ранга от 60 до 85 орудий, то только их количество было около семи десятков. Конечно, далеко не все из них представляли собой реальную боевую силу, однако даже само число подавляло. Плюс два десятка перворанговых кораблей, десятки фрегатов, и сотни кораблей поменьше… Вот только опыт, его можно получить только на войне, и вероятно служи «пороховая обезьяна» по имени Сэм Пирсон при том же Нельсоне, он бы не стал доставать заранее из пеналов эти два чертовых картуза.