Последний Мир (СИ) - Александр Андреевич Лобанов Страница 11

Не удивлюсь, что монстров поблизости я не вижу именно от сладковатого душка подгнившей лягушки. Хотя всё равно странно: где в таком случае падальщики?

Я ещё раз огляделся. Охотиться в мире папоротников и грибов я бы тоже не рискнул. Алый оттенок растительности намекал, что, скорее всего, я стану ужином, чем наоборот. Наглядный пример тому уже имелся.

— Ирис, что посоветуешь делать?

— Всё зависит от того, чего ты хочешь? — она была невозмутима в своей логике.

— Есть хочу, скорее, уже даже жрать, — максимально честно признался я. — А ещё хочу, чтобы меня не пытались съесть. Если при этом найдётся теплая постель, то я вообще буду счастлив.

Уточнять, что в идеале я хотел бы и вовсе свалить из этого странного мира, не стал — это было бы слишком хорошо для правды. Да и вообще, лучше лишний раз не задумываться о доме, ибо там меня потенциально ждёт участь намного хуже, чем быть просто съеденным.

— Всего пару дней, как в Последнем Мире, а уже знаешь, чего хочешь от жизни, — то ли ехидно, то ли серьёзно кивнула мне Ирис. — Но мог бы просто сказать, что тебе нужно к ближайшему поселению.

— А в этой дыре есть и поселения? Хотя да. Если есть разумные, то они всегда организуются, — кивнул я собственным мыслям. — И ты знаешь, где ближайшее?

— Вспомни, что я тебе говорила о своих возможностях наблюдения?

Я поморщился. Помню: «Вижу мир точно так же, как и ты». Но спросить я должен был. Вдруг местная флора помогла бы помощнику понять, где мы находимся?

Тем более что во время нашего небольшого разговора я успел не только отмыть шары в чистой воде, но и вернуться к туше рептилии — несмотря на отвратительный запах, данная территория казалась мне максимально безопасной.

— Если ты её поцелуешь, она не превратится в принцессу, некрофил, — наблюдая за тем, как я застыл в прострации, смотря практически сквозь лягушку, не выдержала Ирис. — Но если возьмёшь кусок клыка и разделаешь тушу, то есть все шансы добыть что-то приличное. Тебе в любом случае в городе понадобятся средства, а тут перед тобой гниёт целое состояние.

— Например? — тут же зацепился я за предложение.

Ирис отвечать с ходу не стала, а тягучим движением поменяла форму на беличью и в несколько прыжков подбежала к монстру. После чего запрыгнула на его бездыханную тушу и, вальяжно пройдясь по склизкой шкуре, авторитетно заявила:

— Например, кости твари третьей эволюции будут стоить примерно пять тысяч монет опыта. Правда, это за целый скелет, но всё равно сумма немаленькая! Кожа будет стоить около трёх тысяч. Мясо — редкий ингредиент, так что сотня монет за килограмм, правда, это было бы так, займись мы им сразу после смерти лягушки, сейчас же мало кто позарится на протухший ресурс. Так, дальше. Каждый из органов по своей цене, но никак не меньше тысячи за штуку…

Ирис продолжала вдохновенно вещать. И я бы, наверное, даже начал пускать слюни от жадности, если бы местные цены мне хоть о чём-то говорили.

Много ли это тысяча монет опыта? За эти деньги можно захватить мир? Или это настолько мало, что даже в общественный туалет сходить не хватит?

Все разглагольствования для меня сводились лишь к тому, насколько тяжёлым являлся тот или иной обозначенный фрагмент гигантской рептилии.

— Ну и, наконец, глаза твари! Каждое — тысяч пять! Реагент очень редкий. Хотя немного тоже пованивает уже, как и мясо. Так что, возможно, придется дать скидку, — Ирис перевела дух от продолжительной лекции, после чего обернулась ко мне: — Ну как, ты счастлив?

— А сколько стоит хлеб в городах? В среднем? — уточнил я, накручивая на ноги очередной слой листьев папоротника.

Обрабатывать листву при наличии лягушачьего зуба оказалось намного сподручнее. Ноги немного прели в многослойной обувке, но обновка держалась прочно и можно было спокойно двигаться, не боясь испачкаться или пораниться.

Ирис, услышав мой вопрос, на пару секунд застыла ступором, а потом хлопнула себя хвостом по мордочке то ли в возмущении, то ли в ошеломлении. После чего зверёк тяжело вздохнул, словно успокаиваясь, и размеренно заметил:

— Хлеб стоит одну монету опыта. А одна монета опыта — кристаллизованный опыт объёмом примерно в десять единиц, — Ирис дала мне несколько секунд на осознание сказанного, после чего продолжила: — За десяток тысяч монет можно поднять несколько уровней. Или купить набор полноценного оружия и брони. Ну или безбедно жить в шикарной таверне почти полгода. Что из этого тебе нужно?

Вот так звучало уже куда понятнее и жадность начала медленно поднимать голову. Но я охладил и свой пыл и пыл Ирис простым вопросом.

— А что из твоего списка самое дорогое, но при этом самое лёгкое? А то, как ты можешь заметить, много я не утащу. Да и желательно что-то неприметное. А то боюсь, если тут есть работорговцы, то в городах от обычных воров отбоя не будет. А мне хотелось бы не просто дотащить вещи до какого-либо места, где их купят, но и остаться в живых.

— Хм. А ты не так глуп, каким кажешься на первый взгляд, — после секундного раздумья, выдала Ирис. Я стоически проигнорировал подколку, а проводник продолжила: — Ну, тогда лучший вариант — сердце. Или хотя бы его фрагменты…

— Нет! Второй раз я внутрь не полезу! Ни за какие деньги!

Я неосознанно перехватил лягушачий клык обратным хватом на манер ножа, готовый защищаться. Ирис, заметив мои действия, даже чуть отступила и снизила уровень ехидства, став спокойнее:

— Ладно! Ладно! Тогда, может, веки? Они тонкие, очень прочные и весят немного. А при необходимости их можно скрутить в рулон, который удобно переносить. Дорого ценятся, да и подобранным тобой клыком их можно срезать относительно быстро. Это не шкуру пилить!

Вот этот вариант мне уже больше нравился. Однако раз появилась возможность, я решил использовать дары системы. Кристаллы опыта за время моих прогулок продолжали кататься за мной уже практически на автомате. И стоило хотя бы попробовать перейти на новый уровень взаимодействия со своими инструментами.

Я сосредоточил внимание на одном из шаров. Ближайшем. Пристально вгляделся в него. И стал всматриваться в его глубины, пуча глаза и пытаясь силой мысли заставить шар хоть немного подняться в воздух. Реакция шара была фундаментальной: он продолжал блестеть гладким боком.

Вот только я упорный и продолжал всматриваться. И в какой-то