Барышня ищет работу - Салма Кальк Страница 11

А меня спросить? Может, я не хочу ни с кем беседовать?

— Ольга Дмитриевна ещё не слишком уверенно стоит на ногах после нападения. Поэтому я сейчас завершу, и мы с пациентками пойдём в кухню.

Он и вправду завершил и стряхнул ладони над полом — я уже видела такой жест.

— Анна, Стеша — за мной, ужинать. Стеша, я попрошу Марфу обработать и перевязать ожог, до завтра походишь с повязкой, там посмотрим, что дальше, — кивнул мятому пиджаку и пошёл к выходу.

Девицы утекли за ним, да боком и по стеночке, будто не хотели встречаться взглядами с пришлецом.

Свет, кстати, остался. Те самые пять шаров. И хорошо.

— Что же, Ольга Дмитриевна, побеседуем, — сказал мятый пиджак, и от его голоса мне стало ощутимо некомфортно.

12. Я знакомлюсь с здешним начальством

12. Я знакомлюсь с здешним начальством

— Что вам угодно? — спросила я с места в карьер. — Если вы заботитесь о порядке в этом районе, то как случилось, что меня ограбили и едва не убили? И до сих пор неизвестно, кто это сделал, так ведь?

Если вдруг не так, то и хорошо. А если так, то…

— Отчего же неизвестно, милая барышня, известно. Другое дело — сможете ли вы опознать тех людей? Вы хотя бы знаете, сколько их было?

Эх. Ничего я не знаю. Двое вроде бы? А вдруг больше?

— Увы, нет. Я была не вполне в себе после того, как меня ударили по голове.

— Я весьма сочувствую вашему бедственному положению, Ольга Дмитриевна, — сказал он, не сводя с меня глаз. — Но я реалист, и понимаю, что сделать можно, а что — нет. И обвинить людей в преступлении сейчас мы имеем возможность лишь в том случае, если есть какие-то доказательства. Просто так, знаете ли, пальцем не ткнёшь и отвечать не заставишь. Умные все стали. А вещи ваши уже новых хозяев нашли, у местных скупщиков краденого это дело нехитрое. Я смотрю на вас, вижу, что вы барышня приличная, не бедствовали, значит, надо полагать, и вещи ваши были добротные и хорошие, на такие спрос, их сбывают быстро.

— Вы думаете, надежды нет? — спросила я так, на всякий случай.

— Я сомневаюсь. Кто ж я таков, чтобы судить, есть ли та надежда? — он остро глянул на меня. — А вот будьте любезны, скажите мне следующее. Зимин ещё вчера передал мне сведения о вашей тётушке, и знаете ли, мы не нашли в реестре землевладельцев никакой Галины Дмитриевны Филипповой. Ни в Иннокентьевском, ни в Сибирске. Вы знаете, отчего так?

Уж конечно, я знаю, отчего так. Но — я не собираюсь ему рассказывать. Уж лучше доктору.

— Нет, — я просто покачала головой. — Не знаю. Я не могу понять, что со мной случилось, и как я оказалась в этом самом переулке, где повстречалась с вашими грабителями. Я уже второй день не могу собрать вместе детали моей прежней жизни. Доктор Зимин говорит, что так бывает после травмы головы.

— И в самом деле, бывает, только вот кажется мне, что вы, Ольга Дмитриевна, чего-то не договариваете, — он сощурился и смотрел внимательно.

Имею право, да? Хочу и не договариваю.

— Знаете, я рассказала всё, что могла. И мне в самом деле тревожно, потому что я не понимаю, как известить мою тётю о том, что я жива. И она забрала бы меня домой.

— Может быть, ваша тётя вовсе не собирается забирать вас домой? Или, может быть, вы сбежали из дома и не желаете, чтобы вас нашли?

— Зачем мне это? — не поняла я. — Я наоборот, хотела бы вернуться. У меня там дела и друзья.

— Вы ведь не замужем?

— Нет, а какое это имеет значение?

— Такое, что во всём должен быть порядок. Зимин уверен, что вы его не обманывали, а я вот не уверен, вовсе не уверен. Потеря памяти — это очень удобное объяснение. Вы на самом деле можете скрываться от мужа, от кредиторов, от правосудия — да мало ли, от чего! Я завтра же отправлю посыльного с вашими приметами в полицейское управление, чтоб разузнал. Вдруг вы находитесь в розыске? И как вы можете доказать, что вы на самом деле Ольга Дмитриевна Филиппова? У вас есть паспорт? Или вы знаете свидетелей?

Я вздохнула.

— Я не могу вспомнить имена.

— Вспоминайте, Ольга Дмитриевна, это весьма важно. Вам нужно будет выяснить свой статус в течение семи дней, и я готов проявить расположение к вам, и считать эти семь дней не от того момента, как вас нашли третьего дня, а от нашего с вами разговора, — и смотрит внимательно, глаз не сводит.

— Почему семь дней? — я делаю вид, что ничего не знаю.

— Потому что так распорядился его превосходительство губернатор, — улыбнулся Носов.

— А какая разница, семь или десять? — продолжаю недоумевать я.

— Если человек беглый, бездомный, безработный — это плохо, понимаете? Такой человек вынужден где попало жить, что попало есть и как попало добывать себе пропитание и деньги. Это непорядок. А должен быть порядок, понятно вам? Девица без родителей, женщина без мужа — лёгкая добыча и яблоко раздора. Мужчина без жилья, без работы и без семьи — потенциально опасен, он с лёгкостью отправится воровать, сбывать краденое, а то и на людей примется нападать. Поэтому все, кто не имеет жилья и работы, отправляются туда, где есть и одно, и другое.

— Это куда же? — пусть скажет всё и сам.

— На Афанасьевский завод, — сказал он так, будто я должна была знать про этот завод всё.

— Не понимаю, — покачала я головой. — Для того, чтобы работать на заводе, нужно что-то уметь, иметь квалификацию рабочего или инженера. Человек без жилья и работы может быть и без образования.

— Вы это понимаете? Любопытно. Но знаете ли, там хватает работы и для тех, кто пока не умеет ничего.

— Неужели и для женщин тоже?

— И для женщин тоже, хоть их и меньше, чем мужчин. Есть работа, также есть возможность там выйти