Дмитрий Распопов - Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник) Страница 12

Навстречу мне буквально вылетел староста и, постоянно кланяясь, проводил до крыльца. Встав на него, я осмотрел присутствующих: взгляды были разные – заинтересованные, напуганные, дерзкие – в общем, всякие.

– В общем, так, мужики, – начал я решительно. – Поскольку барщину я на своих полях отменил, то теперь поля простаивают, так?

Мужики напряглись, и из толпы кто-то ответил:

– Так, хозяин.

– Ну так вот, сдаю всю свою землю в аренду тем, кто отдаст мне с нее треть урожая.

Это заявление прогремело громом среди ясного неба. Мужики принялись переглядываться и переспрашивать друг друга, правильно ли они поняли мои слова. Из книг барона я знал, что все мои земли в десять раз больше общей площади всех остальных земельных участков деревни. Поскольку барщину все отбывали как придется, то хорошо обрабатывалась в лучшем случае одна десятая часть всей земли, почему и доходы от зерна были такими низкими.

Из толпы выдвинулся один, с дерзкими и внимательными глазами.

– Значится, хозяин, землю раздаешь? – задал он вопрос, внимательно следя за моим лицом.

– Сдаю в аренду во временное пользование, на определенный срок, – поправил я его.

– Но даешь пользоваться любому, значит? – уточнил мужик.

– Тому, кто в конце сезона отдаст мне с нее одну треть урожая, – снова уточнил я.

– Получается, ты даешь мне, допустим, землю, я работаю весь год и отдаю тебе с нее всего одну треть? Остальное все себе забираю? – недоверчиво уточнил мужик.

– Точно, – кивнул я, удивляясь продвинутости крестьянской мысли.

– Не серчай за вопрос, хозяин, а тебе с этого какой резон? – задал вопрос мужик. – Ты ведь столько земли отдаешь всего за треть урожая.

– Ну, скажем, так, – едва не заржав, сказал я ему серьезно, – хочу, чтобы деревня моя богатела и процветала.

Мужик посмотрел на меня, потом на старосту и, махнув рукой, сказал:

– А, была не была! А что, я землю сам выбрать могу?

– Разумеется, – сказал я скучающим тоном, – кто первый согласится, тот первый лучшую землю себе и выбрать сможет.

От моего заявления у мужиков отпали челюсти.

– Тогда беру десять десятин, – быстро произнес первый мужик.

Подхватывая его голос, со всех сторон стали раздаваться крики:

– Я десять беру, я восемь, я семь.

Я понял, что нужно применять административные меры, пока ошалевшие от такого нахлынувшего «счастья» мужики не передрались.

– Так, выстроились все в порядке очереди, – перебил я нарождающийся гвалт, – начиная с того, кто первым вызвался.

Мужики выстроились в цепочку. Конечно, не обошлось без кулаков, но мой скучающий намек на виселицу всех образумил, и очередь наконец выстроилась. Подозвав старосту, я приказал принести пергамент и записать, кто и сколько берет земли в аренду.

Когда все подсчитали, то оказалось, что у меня осталось еще десять свободных десятин. Когда я озвучил эту цифру, ко мне обратился тот первый мужик:

– Если дозволите и эти десятины самому выбирать, заберу себе все.

Я, понятное дело, дозволил. Когда мужики, взволнованно обсуждая произошедшее, разошлись, я посмотрел на старосту, который, держа в руках листок бумаги, вчитывался в строки и явственно трясся.

– Что такое? – спросил я его.

– Я писал, а себя вписать забыл, – заикаясь, ответил он.

«Блин», – задумался я.

– Значит, так, – ответил я, подумав, – ты и твоя семья назначаетесь садовниками, ответственными за мой фруктовый сад. За его содержание, благополучный рост и сбор урожая будете получать месячное довольствие в размере полутора сестерция в день. Не нужно тебе говорить, что будет, если мой сад завянет?

Староста, услышав о гигантской сумме жалованья, пропустил мои слова о наказании мимо ушей.

– Господин, да за такие деньги я за каждой веточкой сам ухаживать буду, – прохрипел он.

Вначале я хотел нанять для сада работников, но теперь, раз уж так вышло с землей, решил отдать сад в руки старосты. Тот уже пребывал в прострации, подсчитывая в уме будущие астрономические доходы своей семьи.

– Вот плата за следующий месяц, – произнес я, протягивая ему деньги.

Староста посмотрел на них, словно впервые видя такую сумму. «Хотя, может быть, так и есть», – пришла мне в голову мысль. Я отдал деньги и сказал:

– Думаю, между нами не осталось недопонимания?

Староста посмотрел на деньги, лежащие у него на ладони, и, по-видимому, откровенно ответил:

– Никакого, господин.

Я кивнул и пошел домой. Теперь это место действительно стало для меня домом. В замке уже вовсю носился белобрысый паренек, таскающий под присмотром Марты разные вещи.

Кабинет мой был отдраен практически до блеска, и кровать сверкала относительной чистотой. «Что ж, теперь остается утеплить тут все и заготовить дрова на зиму», – вздохнул я.

Перед сном я подумал, что практически полностью выполнил пункты один и два своего плана. Следовало переходить к пункту три.

По первым двум оставалось ждать результатов: большего я сделать не мог. Старосте такую высокую зарплату я положил, преследуя несколько целей. Во-первых, староста за такие деньги становился хотя бы внешне мне предан, а во-вторых, односельчане могли продавать старосте продукты, произведенные у себя на подворьях и полях, частично получая от него деньги на выплату оброка. Такая многоходовая комбинация пришла мне в голову совершенно случайно, и то только потому, что староста забыл вписать свое имя в список арендаторов земли.

Утро началось с приятного – меня наконец посетил закупщик фруктов. Приехав по обыкновению в деревню, он получил от старосты от ворот поворот и далекий посыл к новому господину, который приказал без его разрешения фрукты не продавать.

Когда Шаст – тот парень, что прислал мне староста, – доложил, что меня дожидается торговец, я не спеша приказал подавать мне умываться и завтрак. Когда я с этим покончил, прошел без малого час. Все это время скупщик ждал меня на улице, так как к себе его пускать я запретил.

Когда я спустился вниз к стоящему под жаркими лучами солнца торговцу, то с удовольствием отметил, что тот зол и взбешен. Как раз то, что мне было нужно для разговора.

– Что вам здесь нужно, любезный? – барственно спросил я покупателя, которым оказался среднего роста мужик, одетый во вполне приличное по местным меркам платье.

Торговец, едва сдерживая злость, прошипел:

– Хотелось бы узнать, почему вы приказали больше не продавать мне фрукты.

– А, ну это очень просто, – ответил я поскучневшим тоном, – меня не устраивает закупочная цена продукта.

– Но вашего покойного батюшку она устраивала, – снова прошипел он.

– А меня нет, – спокойно ответил я и, зевнув, спросил: – У вас все?

Торговец хотел что-то сказать, но под моим спокойным взглядом вспомнил все-таки, что разговаривает не с сопливым мальчишкой, а с сопливым дворянином.

– И какая же цена устроит господина? – поинтересовался он чрезвычайно вежливо.

Поскольку я благодаря быстроногому Шасту, посланному на разведку во все ближайшие таверны и деревни, знал примерные цены на фрукты, то ответил, значительно завысив среднюю цену:

– За прежний объем одной поставки – девять кесариев.

Торговец от возмущения даже не смог сначала ответить. Взяв себя в руки, он сказал:

– Да что вы, господин, им же красная цена три кесария. За требуемые деньги вы никому ничего не продадите.

– Ну, значит, фрукты сгниют в земле, – опять зевнул я, показывая всем своим видом, что разговор мне надоел.

Торговец, видя, что я сейчас уйду, сменил тактику. Все же при наличии налаженной сети сбыта он не мог потерять основного поставщика свежих фруктов на столы местной аристократии.

Как я и предполагал, я ему оказался нужнее, чем он мне. Все-таки Шаст не зря получает свои деньги, смог разузнать, что таких садов, как у меня, нет ни у кого в округе – так, по мелочи все.

– Предлагаю четыре кесария, – начал торговаться закупщик.

Я внутренне засмеялся: начался торг, который был мне хорошо известен из игр и книг.

– Девять.

– Четыре.

– Десять.

– Четыре.

– Одиннадцать кесариев, – специально проговаривал я повышение цены одним тоном.

Внезапно торговец понял, что цена поднята уже на два золотых.

– Но, господин, ведь только что было девять?

– Нет, только что было десять, – поправил я его, – девять было две минуты назад, пока мне еще не надоело тут стоять.

Торговец задумался и назвал нормальную цену:

– Пять кесариев.

– Двенадцать.

Торговец взмолился Единому Богу, призывая его образумить меня.

Я истово помолился вслед за ним и, очертив рукой круг, отгоняющий злых духов, продолжил:

– Семь, но только в память о своем батюшке.

Торговец чуть не плакал. К его сожалению, а к моей радости, другого крупного поставщика у него не было.

«Все-таки действительно информация – великая сила», – подумал я, глядя, как пыхтит и подсчитывает свои затраты и вероятную выручку торговец.