Классный час 2 (СИ) - Тамбовский Сергей Страница 12

— Передачу одну недавно смотрел, — грамотно отбрехался он, поди проверь — была такая передача или нет.

— Да, некоторое сходство с употреблением наркотиков есть, — не стал спорить я и перешёл дальше. — Серотонин, это тканевый гормон, вызывает сокращение гладкой мускулатуры. А также определяет общее качество жизни человека. Чувство привязанности или попросту любви напрямую зависит от его количества в организме. Ну и норадреналин, наконец, принимает участие в регулировании артериального давления и отвечает за стрессоустойчивость организма. Может слышали про таких «адреналиновых наркоманов»?

— Не, не слышали, — на разные голоса отозвались десятиклассники.

— Ну это которым жизнь без риска как еда без соли, — вспомнил я цитату из известного фильма, — везде ищут приключения и переживания. Баланс этих трёх «аминов» в организме и определяет наличие или отсутствие так называемой «любви».

— Это всё понятно, — опять выступила Алла, — но не очень интересно, прямо как на уроке химии сидишь. Вы бы лучше чего-нибудь про чувства рассказали.

— Окей, давайте про чувства, — вздохнул я, — знаете, сколько лет было Джульетте, когда у них там случился бурный роман с Ромео?

— Шестнадцать? — предположил Обручев.

— Меньше, напрямую Шекспир про это не говорит, но по косвенным данным примерно 13-14.

— Ого, — восхитился кто-то сзади, — у нас Ромео под статью попал бы.

— Да, наверно, — согласился я, — но это я к тому, что любви, так сказать, все возрасты покорны. С другой стороны один итальянский поэт по имени Петрарка воспевал в стихах свою музу Лауру аж до 70 лет.

— И чего, — поинтересовалась Алла, — у них там сложилось в конце концов?

— Нет, так и смотрел на неё издали, а подойти не решился. А потом она умерла, говорят, от чумы, и остался Петрарка бобылём до самой смерти.

— Грустная история, — сказала Алла, — лучше бы что-нибудь повеселее рассказали.

— Держите весёлое, — охотно отозвался я, — мне не жалко. Владимир Владимирович Маяковский, знаете такого (знаем конечно, откликнулся класс), взял и полюбил Лилию Брик, хозяйку одного из самых модных салонов Петербурга.

— И что тут весёлого? — поинтересовалась Алла.

— А ты не перебивай, тогда узнаешь, — подколол её я. — Весёлое тут то, что Лиля была замужем за Осипом Бриком и расставаться с мужем не хотела… ну он был обеспеченный человек и в материальном плане всё у них было отлично. И тогда Лиля предложила всем им троим жить вместе, и Маяковскому, и Брику.

— И что дальше?— не выдержала Алла.

— Все трое пришли к взаимному согласию и жили под одной крышей дружной семьёй много лет.

— Даааа, — затаил дыхание класс.

— А застрелился он тоже из-за неё? — это Алла продолжила свой допрос.

— Там достаточно мутная история, достоверно не ясно, из-за чего он так… — ответил я, — по одной версии он проверял свой револьвер и случайно спустил курок. По второй — у Маяковского были большие долги и он не знал, как их отдать. Ну и третья, это естественно Лиля… хотя к тому времени их любовь вроде бы поугасла.

— А счастливая любовь часто встречается? — опять не выдержала Алла.

— Бывает, конечно, — вздохнул я, — но не очень часто. И вообще, как говорят умные люди — брак это три месяца безумной страсти, потом три года притирания друг другу и, если повезло и брак остался жив, тридцать лет взаимной жизни, основанной на системе уступок и противовесов.

— Ну нам ещё далеко до этого, — философски заметила Алла, — нам бы школу закончить.

— Закончите, куда вы денетесь, — отвечал я, — а если что, я помогу. А любовь что… это как острая приправа к еде — можно и без неё всё съесть, количество калорий от этого не изменится, но будет сильно невкусно. Или корица с ванилью в кофе, никто не пробовал?

Метод Илоны Давыдовой

— Я, я пробовал, — выскочил со своей репликой Пронин, обычно немногословный. — Ваниль недавно добавлял в кофе, очень вкусно получилось.

— Где взял? — сразу же среагировал я на неожиданное развитие ситуации.

— Не знаю, — пожал плечами он, — мать откуда-то принесла.

— Отсыпешь грамм десять?

— Конечно, Антон Палыч, мне не жалко.

— А наш классный час, друзья, тем временем плавно подошёл к закруглению. Ещё какие-то вопросы остались?

Классный час закончился, все быстренько собрались и вымелись, но Алла опять задержалась и удивила меня в очередной раз:

— Антон Палыч, — сказала она самым интригующим тоном, — а я слышала, что этой вашей игрушкой…

— Вертолётиком что ли? — уточнил я.

— Да, им… сильно заинтересовались заводские начальники. И по моим сведениям сегодня вас вместе с Васей пригласят на беседу.

— Спасибо, Алла, — поблагодарил её я, — если пригласят, поговорим. А откуда ты это знаешь?

— Отец рассказал, он у меня тоже начальник… небольшой правда.

И Алла как в воду глядела, из учительской меня сразу же выдернули в директорский кабинет.

— Антон Палыч, — сказала Оксана Алексеевна, строго глядя на меня поверх очков, — у меня для вас две новости.

— Дайте угадаю, — подхватил я, — одна хорошая, другая плохая?

— Не совсем так, обе нормальные, — продолжила она. — Начнём с первой — ваша это моделька… ну ту, что вы вчера с Дубиным запускали, вызвала интерес на Заводе…

— А у кого конкретно? — сразу уточнил я.

Она пошелестела бумажками и сообщила:

— У первого замдиректора Егорова, знаете такого?

— Что-то слышал, — пробормотал я, — он кажется секретным цехом заведует?

— Да, и им в частности. Сегодня после обеда к вам подъедут люди от него, поговорите.

— Конечно, — быстро согласился, — отчего не поговорить с компетентными товарищами.

— И второе… — она вытащила ещё одну бумажку из стопки, — из гороно сегодня прислали, читайте сами.

Я взял в руки лист А4 с шапкой «Городской отдел народного образования города Новокалининска» и прочёл примерно следующее — опыт школы 160 по концентрации обучения старших классов в руках одного-двух преподавателей заслуживает самого серьёзного внимания. Нашей школе, таким образом, предлагалось в виде эксперимента выделить один десятый класс и закрепить за ним двух кураторов, кои вели бы все предметы, а заодно присматривали за морально-этическим обликом подрастающего поколения.

— Это они на меня намекают? — спросил я, возвращая документ.

— А на кого же, — со вздохом сообщила Оксана, запихивая бумагу обратно в стопочку, — вы же и физкультуру у десятого-В вели, и литературу. Вот они и заинтересовались.

— Но Оксана Алексеевна, — приложил я руки к груди, — это ж нереально, физика и химия это ладно бы, но ту же географию с биологией я практически не знаю. Опять же английский и рисование…

— А вам в помощь выделим Софью Павловну, — сурово отвечала она, смотря всё так же поверх очков, — вдвоём вы точно справитесь. Соглашайтесь, если этот метод получит одобрение, далее возможны самые разные изменения в вашей судьбе. Положительные естественно.

— Можно я до завтра подумаю? — попросил я, — опять же с Софьей Павловной посоветуюсь.

— Думайте, конечно, — вздохнула она, — и советуйтесь… только желательно, чтобы не в одной постели, — подколола она меня на прощание.

А я ничего на это отвечать не стал, а только с горечью подумал, что ж у нас за городок-то такой, все и всё мигом узнают. Домой я с Софьей пошёл, конечно, не под ручку, а просто рядом.

— Я даже не знаю, — растерянно отвечала она на мой пересказ предложения директорши, — непривычно как-то…

— Время у нас до завтра есть, — сказал я, — можешь поразмыслить. А вечером я тебя жду… с нетерпением.

— Хорошо, приду, — озарилось её лицо счастливой улыбкой, — после восьми, как стемнеет.

А чуть позже ко мне домой и Пронин забежал, с кулёчком ванили.

— Спасибо, Валера, — поблагодарил его я, — если чего надо будет, обращайся.

— Модельку эту покажите ещё раз, — попросил он.