Чингисхан. Сотрясая вселенную - RedDetonator Страница 12

– Перо, – указал Эйрих на предмет.

– Pluma, – ответил Виссарион.

По плану занятий Эйрих еще пару часов будет запоминать новые слова, а также спрашивать усвоение готских слов с Виссариона, затем будут занятия с Эрелиевой, Видимиром и Валамиром, а потом – упражнения с луком и деревянным шестом, играющим роль копья.

Вопреки своим ранним опасениям, Эйрих не нашел времени скучать без государственных дел, здесь было чем заняться…

1 июля 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Фульгинс, новая жена Зевты, а также Афанарик, сын Мурула, и Мунто, дочь Мурула, первоначально жили в собственном доме. Затем Зевта нанял пару простых воинов и разобрал дом Мурула, после чего был разбит шатер и разобран дом Зевты.

Началось это весной, как только сошли снега и потеплело. Их свистящая халупа, конечно, заслужила свою участь, как считал Эйрих, но ему не нравилось участвовать в строительстве нового дома из составных частей дома Мурула. Гораздо проще было бы построить новый дом с нуля, но это был не выход, и Эйрих это понимал. Не выход это потому, что все чувствовали, что в этих землях они не навсегда. Зачем строить основательный дом, если потом придется его бросить? А бросить придется, потому что гунны, может, и затихли, но это точно не конец их походов… И настанет день, когда придется бросать свои дома и уходить дальше на юг в поисках большей безопасности и нового счастья.

Поэтому они почти месяц страдали на изнуряющей стройке, прерываемой попытками Татия сбежать. Римлянина обычно выслеживал Эйрих, что было несложно, так как раб был прирожденным горожанином и не умел прятать следы. Что-то нужно было делать с этой его волей к свободе, но Эйриху было не до того.

Месяц мучений, и у них появился новый дом, вдвое превосходящий прежний полезной площадью. Места вокруг очага стало больше, но и людей было слишком много, чтобы все уместились в теплом пространстве.

– Господин, – обратился к Эйриху греческий раб на готском, – просить хочу.

Раб молол зерно на зернотерке, а Эйрих лежал на старой шкуре и бездельничал.

– Спрашивай, – разрешил ему Эйрих на римском языке.

– Могу я сделать очаг? – спросил Виссарион.

Бедняга Виссарион, видимо, сильно прогневил Тенгри, раз тот обрушил на него столько испытаний с раннего детства. Во-первых, Виссарион родился рабом. Это случилось где-то далеко на юге, за большим морем. Мать его была рабыней, отец был рабом, но потом его у них забрали, отправив за море, то есть сюда. Во-вторых, из-за довольно смазливой внешности Виссарион стал мальчиком для утех у своего господина. Устав Темучжина однозначно приговорил бы такого прелюбодея к смертной казни, но здесь другие нравы, поэтому никого не волновало, что там делает знатный господин у себя на усадьбе. В-третьих, Виссарион, со временем ставший покупщиком припасов, завел некие отношения со свободной женщиной, после чего женщину обратили в рабство, а Виссариона продали в Паннонию, в общественные рабы[16]. Ну и в-четвертых, он оказался в том самом первом поселении, на которое напали готы во время своего первого и пока что самого успешного набега.

Для Виссариона почти ничего не изменилось, разве что кормить стали чуть хуже, но зато ему теперь не нужно работать с бесконечными документами и считать доходы казны местного магистрата. Выяснение всех подробностей отняло у Эйриха почти час, несмотря на то что они сумели наладить между собой некоторое понимание. Сейчас их беседы представляют собой смесь готско-латинского, но чувствовалось, что скоро они освоят языки и начнут разговаривать нормально.

– Вот такой очаг? – указал Эйрих на кострище посреди дома.

Остальные домашние занимаются заготовкой дров, а Эйрих, подстреливший вчера целых трех куропаток, получил отдых от хозяйственных работ, дарованный лично отцом, который очень любил лесных куропаток. Видимо, эта любовь передалась Эрелиеве, потому что сестренка являлась знатной любительницей бульона из куропаток.

– Нет, – произнес Виссарион. – Caminus. Каменный очаг.

Эйрих не понял, что имеет в виду этот грек.

– Каминус? Зачем? – спросил он.

– Зима будет холод, – сообщил Виссарион. – Камень держать тепло. Я знать, как строить каминус.

– Что нужно для каминус? – спросил Эйрих.

– Камень, песок, глина, – перечислил Виссарион. – Тепло будет.

– Тогда делай каминус, – решил Эйрих.

8 июля 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Шли годы.

Эйрих, занимавшийся с луком с пяти лет, к своему одиннадцатилетию, получил настоящий боевой лук, выменянный отцом на пару рабов, захваченных в очередном набеге.

В набеги готы ходили каждый год, обычно зимой. Римляне ничего не могли им противопоставить, хоть и пытались. Они ежегодно собирали ополчение, потому что их губернатор предпочитал игнорировать жалобы на бесчинствующих готов.

«Этой стране точно конец», – подумал Эйрих.

От феноменального успеха набегов больше всех благ получали вождь и его дружина, расширившаяся до двадцати человек. Эйрих, если не провалит грядущее испытание, станет двадцать первым. Правда, не полноправным дружинником, а молодым, то есть ему пока что не будет положена доля с трофеев.

Эйриху не нравился такой несправедливый подход, но влияния, чтобы хоть как-то изменить его, он не имел. Единственный шанс стать кем-то значимым – воинская слава. И в этом году, если все будет идти так, как идет, он поучаствует в набеге.

В прошлой жизни набеги были для него неотъемлемой частью жизни, потому что в степи есть лишь одно правило: если ты не нападаешь на соседей – значит, жди, что соседи нападут на тебя. Потребовались десятилетия, чтобы принести в степи мир. Умерли десятки тысяч людей, сотни тысяч лишились шансов на благополучное будущее, но зато монголы больше не нападали на монголов. Потому что был единственный и безраздельный владыка степей – Чингисхан. И его Яса – лучшее, что он когда-либо придумывал. Единый закон для всех, позволяющий править его гигантской державой.

В нынешних реалиях, естественно, придется пересмотреть кое-что, но только не ключевые элементы, а что-то придется добавить. Ему всей душой хотелось плюнуть на все и направиться в степи, чтобы жить единственно верным образом жизни, но он смотрел на мир глазами реалиста и понимал, что сейчас это будет большой глупостью. Мир всегда был опасен, но втройне опаснее он для юнца, решившего, что ему по силам добраться до родных земель, не зная, где они и кто там живет. И есть ли они вообще…

А так жить тут, если терпеть массу недостатков, можно. Главный недостаток – это нехватка мяса. Он сейчас живет так, словно Есугей, его почтенный отец, умер совсем недавно, и у семьи начались большие проблемы. Даже несмотря на то, что они регулярно ходят в набеги, мяса все равно слишком мало, нет привычных любому кочевнику напитков и закусок, приходится постоянно ходить на своих двоих, потому что нет вообще никакой лошади. Окажись взрослый Темучжин в такой ситуации, наверное, он сошел бы с ума. Сейчас же юноша почти привык. Но это не значит, что ему все тут нравится.

Настал вечер, до которого Эйрих, чтобы сэкономить силы, намеренно ничего не делал. И это было легко, потому что зерно мелют Виссарион и Татий, а мелкую дичь добывают братья с сестрой. Виссарион, к слову, уже очень хорошо изъяснялся на готском языке, а Эйрих освоил латынь, которую раньше называл римским языком, а также чуть-чуть продвинулся в письме.

Эйрих быстро смекнул, что Виссарион будет очень полезным, поэтому относился к нему достаточно хорошо, никогда не забывая и не жалея выделить ему дополнительной порции сочной зайчатины. Раб чувствовал хорошее к себе отношение и обучал Эйриха со всем усердием.

Но беда была в том, что Виссарион не был учителем. На многие вопросы, которые ему задавал Эйрих, у раба не было ответов. Зато Эйрих быстро сумел представить себе картину того, как работают римские магистраты. На первый его взгляд, они делают уйму ненужной работы. Но Виссарион знает не все, поэтому нужно будет, если планы продолжат воплощаться, найти новых людей, более сведущих в работе магистратов. Общая картина того, как римляне поддерживают порядок и единство в своей державе, сильно интересовала Эйриха. С профессиональной точки зрения.