Гай Орловский - Королевство Гаргалот Страница 13

Как только я собрал винтовку, Фицрой подставил раскрытый мешок и сказал бодро:

– Я понесу!.. Твой арбалет потрудился на славу. Он заслужил, чтобы его нес такой нарядный красавец, как я.

Глава 8

Рундельштотт и Понсоменер в тени раскидистого дуба живописно расположились перед расстеленной скатеркой на зеленой траве, рубенсы хреновы, жрут неспешно, но в три горла.

Увидев нас, Рундельштотт встрепенулся.

– Уже? – спросил он живо. – Садитесь, перекусим вместе. А то эта дорога прибавляет аппетита…

Я ответил отстраненно:

– Фицрой покушает за себя и за меня, в него все что угодно влезет. А я нанесу визит герцогу.

Понсоменер промолчал, а Рундельштотт поинтересовался:

– Благоразумно ли?.. Он подсылал к тебе убийц, теперь идешь к нему сам… Это как?

– Нужно торопиться, – ответил я. – Нас ждет море!.. А тут какие-то местные феодальчики расфеодальничались… Нужно как-то договориться, раз уж заехали по дороге.

– Ну да, – поддержал Фицрой, – случайно заехали.

– Вот-вот, – сказал я. – Спасибо, Понс.

Понсоменер вяло улыбнулся, а я поднялся в седло уже приготовленного им к дороге коня и послал в галоп по хорошо утоптанной дороге.

Крепость выдвинулась из-за холма и величаво поплыла навстречу, разрастаясь с каждым конским скоком, массивная, тяжелая и внушающая уважением размерами и толщиной стен.

Как только меня заметили со стены, я перевел коня с галопа на рысь, выпрямился с достоинством, а к воротам подъехал вовсе шагом. С верха стены меня с любопытством рассматривали из-за красиво выложенных умелыми каменщиками зубцов, что вообще-то существуют не для красоты, а для стрельбы из луков и как подставки для тяжелых арбалетов.

– Глерд Юджин, – назвался я, – требует к себе герцога Лонгшира.

На воротах грубо захохотали. Один крикнул звонким визгливым голосом:

– Требует?.. Самого герцога?

Я ответил жестко:

– Ты, тупое ничтожество!.. Если герцог не выйдет ко мне для переговоров немедленно, то здесь я повешу всех, понял?.. А этот муравьиный холмик, который считаете крепостью, сровняю с землей!

На воротах умолкли, тихо посовещались, такого на их памяти еще не было, потом один сказал кому-то с той стороны стены:

– Пошли человека к хозяину. Тут что-то непростое. Да побыстрее!

Я остался ждать, минут через десять в воротах отворилась дверца, вышел, сильно пригибаясь, высокий и крупный человек, в добротной одежде вельможи, где золотые цепи и крупные звезды молча говорят о его высоком положении.

Не отходя от ворот, он выпрямился и рассматривал меня молча и враждебно.

Я покинул седло и, не выпуская повода, сказал вежливо:

– Герцог, мой разговор не для посторонних ушей ваших воинов. Отойдем чуть, если вы не против?

Он медленно наклонил голову, не сводя с меня испытующего взгляда.

– Так вы и есть тот самый глерд Юджин?

– Тот самый, – ответил я коротко.

Он пробормотал в некотором замешательстве:

– Не ожидал… Но меня предупреждали, что вы человек неожиданных решений.

Я наклонил голову, соглашаясь, он прошел со мной немного, оглянулся.

– Уже не услышат. Если не будем орать.

– Мы не будем орать, – заверил я. – Мы глерды, приличия соблюдаем даже в неприличные моменты.

Он продолжал смотреть на меня испытующе.

– О вас рассказывают разное, даже небылицы… Но все равно не могу поверить, что вы явились вот так в одиночку.

Я покачал головой.

– Вы правы, что не верите. Мне армия не нужна, но я не мог отказать своим друзьям, великому чародею Рундельштотту и величайшему воину всех времен и народов Фицрою, а также некоторым… весьма необычным существам, кто сопровождают меня и помогают даже сейчас. И наблюдают за нами издали.

Он нервно дернулся, попытался взглянуть поверх моего плеча в сторону леса, но взял себя в руки, пробормотал:

– Весьма… разумно.

– Вообще-то, – сообщил я, – мы заехали к вам по пути, потому Фицрой предложил чародею Рундельштотту снести всю вашу крепость с лица земли, но тот честно признался, что его сил недостаточно. Может только обрушить башню над донжоном, она у вас настолько громадная, что сметет в падении все этажи до самого нижнего зала.

Герцог зябко передернул плечами.

– Это бесчеловечно! У меня там жена и трое детей!..

– Я велел не торопиться, – согласился я. – Разве что не вернусь достаточно быстро, тогда да, не жалко, пусть рушит все. Но все-таки жену и детей советую срочно убрать из крепости, иначе их гибель будет на вашей совести. Я предупредил, так что виноватым считать себя не стану, если вы вдруг наделаете глупостей…

Он ответил сдержанно:

– А я в том возрасте, когда глупости оставляют в прошлом.

– Прекрасно, – сказал я. – Значит, нам договориться будет проще. Еще раз, чтобы у вас не было иллюзий, сообщу, что за нами постоянно и неотрывно наблюдают мои люди. Если с вашей стороны будет нечто враждебное, они примут меры.

– Обрушат башню?

– Возможно, – ответил я, – или же пошлют гонца к ее величеству, а по ее повелению сюда явятся верные ей войска. Вы меня поняли?

Он проговорил медленно:

– Значит ли это, благородный глерд, что ее величество… пока не знает о вашем визите?

Я кивнул.

– Верно. Я не стал сообщать о вашем предательстве, скажем прямо. Иначе ее величество тут же выслала бы армию и сровняла здесь все с землей. Сейчас времена жестокие, глерд… Для вас не секрет, что грядет война?

Он дернулся.

– Предательство? О каком предательстве речь?

– А кто подослал ко мне убийц? – поинтересовался я. – Ладно, герцог, это дело личное, вам я лично не нравлюсь, но, кроме того, вас обвиняют в переговорах с Антриасом! А это уже государственное преступление. Карается, как во всех просвещенных и гуманных королевствах, четвертованием и развешиванием на крюках частей тела в разных районах столицы.

Он потемнел лицом, съежился, но собрался с силами и поинтересовался:

– Простите, глерд… но чем вызвано ваше странное миролюбие?

– Отвращением к убийствам, – пояснил я. – Ваше расхождение во взглядах с ее величеством легко ведет к вооруженной конфронтации, но я решил попробовать уладить дело миром. Вдруг получится?.. А чтобы вы понимали, что этот разговор не от слабости, я сшиб ваше знамя с башни. Когда те дураки продолжали упорствовать и пытались нацепить его снова, я разнес вдрызг весь тот каменный флагшток. Могу и саму башню раздрызнуть, если сомневаетесь в моих словах.

Он потряс головой.

– Нет-нет, я хоть и сомневаюсь, но этого делать не нужно. Вы должны понять мою ошарашенность. Человек, способный сбивать знамя на вершине башни, обычно не ведет переговоры… Разве что о сдаче?

– Нет, – ответил я, – речь не о сдаче. Хочу понять мотивы вашей конфронтации и попыток убить меня. Хотя насчет меня, как догадываюсь, ничего личного, просто помеха у вас на пути.

Он дернулся, кому такое обвинение в подготовке убийства понравится, но взял себя в руки, герцог все-таки, а не трактирщик, произнес холодно и чопорно:

– Королева решила отнять у нас, верховных глердов, ряд привилегий, что передаются из рода в род!

– Глерд, – ответил я тихо, – вы же знаете, Антриас готовится вторгнуться в королевство! Как, по-вашему, должна действовать королева? Она просто вынуждена сосредоточить как можно больше власти в своих неженских, хоть и женских, руках. В мирное время одни законы, в военное – другие. Как и мы тоже то одни, то другие.

Он сказал хмуро:

– Верите, после войны ослабит хватку?

– Разумеется, – ответил я. – Это ее политика! Дать больше власти регионам, пусть все проблемы решают сами на местах. Так эффективнее. А вам кажется, Антриас свобод даст больше?

Он дернулся, посмотрел на меня с подозрением.

– На что вы намекаете?

– Разве намекаю? – спросил я жестко. – Я указываю, что Антриас вам пообещал различные свободы, на что вы как-то совсем, уж простите, неразумно польстились. Похоже, не знаете, что Антриас и своих лордов держит в кулаке, пискнуть не смеют!.. А чужим какие свободы?

Он сказал нервно:

– Если на то пошло, на таких больших территориях Антриасу придется договариваться с нами, а не пытаться подмять, как в своем королевстве!

– Это ошибка, – сказал я кротко, – но ладно, опустим. Вы человек чести, я уже наслышан. Я хочу удостовериться, намерены вы и дальше вести свою борьбу против ее величества либо же под угрозой полного истребления вас и вашей семьи обязуетесь перейти в лагерь ее величества и поддерживать все ее усилия?

Он высокомерно вскинул голову, глаза блеснули гневом.

– Что? Истребление всей моей семьи?.. Ее величество никогда не позволит себе такого!

Я кивнул, ответил кротко:

– Верно. Но такое позволю себе я.