Александр Сергеев - Если ты умер (СИ) Страница 13

Поиграв еще немного в горного козла, и проскакав по каменному полю еще добрый километр, а то и два, я заметил группу бойцов, которые старательно расчищали площадку среди камней. Особенно выделялся среди них бородатый хмырь, с такой же висюлькой на шее, как и тот, которого я не так давно успокоил. Улыбнувшись про себя, хотя, скорее это чувство стоило бы назвать злорадством, я решил еще немного пополнить свой запас энергии. В конце-концов, война все спишет, полста лишних трупов просто затеряются на фоне тех гекатомб, что устраивают сами люди.

Эти, похоже, были немного аккуратнее своих предшественников. Они расположились четырьмя группами, дугой, по направлению к лагерю Спартанцев. Надо же мне их как-то называть? А так — похоже. Отложив под камень поприметнее, дробовик и сумку, я взвесил на руке палаш. Потяжелее бы. Ну да ладно, сойдет и такой. Разогнувшись я рванул в их сторону. Не заморачиваясь выбором траектории и подкрадыванием. Укрытий здесь все равно нет, а на резкое сближение может и не успеют среагировать. Частично, решение удалось. Этот шаман был слишком занят начертанием на расчищенном клочке узора, крайне похожего на тот, что доставил меня сюда, а посему среагировать не успел. Зато хлестнули тетивы коротких луков по перчаткам стрелков посылая в меня пяток стрел. Шустрые. Но куда там лукам до автоматического оружия? Так что я буквально наслаждался зрелищем разлетающихся в щепу стрел от удара по броне, заменяющей мою кожу. После чего врезался в центральный десяток. Скорость и броня покуда спасали, а вот ворвавшийся в сознание взрыв ярости снова оборвал нормальное восприятие действительности. По сути, работа мозга свелась к выбору целей, и расчету наиболее короткого способа прекратить их жизнедеятельность. Разогнувшийся шаман спешно что-то бормотал. Поскольку я испытывал небольшие сомнения в его набожности, решено было помочь ему угомониться и по возможности окончательно. Как вышло с камнями я еще прекрасно помнил, так что пришлось воспользоваться метательными снарядами побольше. А вдруг у него иммунитет лишь против снарядов определенного размера? Таковыми стали солдаты. Когтями, пропарывая доспех как бумагу, я впивался в плоть, а потом по широкой дуге отправлял их в шамана. От первой такой посылки, он шарахнулся назад, несмотря на то, что тело сползло по его куполу, не пробив его. Что ж, уже неплохо. Сбился с ритма. Вторая и третья посылки уже произвели на него совсем не такое впечатление. Та чертова дюжина, которая первой распахнула передо мной объятья гостеприимства, сейчас равномерно распределилась по округе, частями. Бросив взгляд по сторонам, я обнаружил, что остальные явно стремятся продолжить начатое. В принципе то я не против, но сначала — колдун. Рванув к нему, я решил не рисковать, и вбросил в когти половину собранного запаса энергии. По мере сближения, ужас заполонил его лицо, и он банально побежал. Еще не веря в собственную удачу, я в пару прыжков настиг его, и хорошенько приложил по темени раскрытой ладонью. Его точка на радаре пожелтела, но не пропала. Это хорошо. У меня есть к нему вопросы, а сотрясение — переживет.

Объединившийся отряд проблемой не стал. Привычка 'держать строй', вбитая инструкторами стала для них погибелью. У выброса энергии смерти невысокая избирательность, да и дальнобойность — едва на пяток шагов. Зато все, попавшие под удар — гарантированные покойники. И бить по скученному противнику, одно удовольствие, а иначе — гоняйся за ними. Впрочем побегать и так пришлось. Люди склонны терять надежду, когда пятая часть отряда превратилась в ошметки, как после попадания хорошей восьмидесятимиллиметровой мины, а потом оставшиеся вместо того, чтобы пошинковать неприятеля на кусочки доброй сталью, вдруг резко сократились в числе не без помощи этого самого злокозненного оппонента.

После того, как оные супостаты были рассеяны, а я по возможности восполнил свой запас путем отлова части из них, настало время пообщаться поплотнее с шаманом. Взяв одну из фляг и убедившись, встряхнув, что внутри булькает, я разодрал ее, вылив содержимое на бесчувственное тело. Как только оно проявило признаки жизни, а главное пришло в сознание, решив не тянуть и не ждать, пока оклемается полностью — принудительно раскрыл его глаза и вторгся в его разум. Должен заметить, что магам, подобное, похоже не в новинку. Во всяком случае, копыта отбрасывать он не спешил, и даже пытался сопротивляться, выталкивая меня из своего разума. Но неожиданность вторжения и перенесенное сотрясение изрядно ему мешали. Начал я с самых глубинных пластов. Требовалось понимание языка. Вывернув жертву буквально наизнанку, удалось составить примерный словарик-разговорник, с правилами написания и произношения. Впрочем, последнему, каюсь, внимания почти не уделял, подозревая, что из-за особенностей физиологии едва ли потребуется. Затем, прошелся на предмет новых знаний, и был поражен. После чего даже плотно порылся в воспоминаниях моей жертвы. Их не учили, по сути. Весь процесс обучения — это примитивное вдалбливание определенной программы, вкупе со столь же примитивным и грубым воздействием на психику, с целью создать не хорошего служащего, а идеального подчиненного. Их набор заклятий, назовем это так, был скуден. Телекинетический удар, которым они пытались меня угостить по-первости. Либо толкнуть можно, либо ударить по твердому чему-либо, осыпая противника получившейся шрапнелью. Прицельность так себе, об избирательности действия — можно вообще забыть. Схема реализации — грубая и излишне усложненная. Второй прием, уже касался работы в команде — если таких, с позволения сказать, магов, набиралось более двух, они объединяли усилия и призывали огненный дождь. Однако, тут возникали определенные трудности — поскольку нужно было точно указать место нанесения удара, идеальна была триангуляция, с магами в вершинах треугольника. В этом случае удар получался ощутимый, хотя решение, опять же, далеко от экономичности было. Вдвоем — они могли уже либо ударить точно, либо сильно. Ограниченность мышления, заложенная подобным способом образования, накладывала свой отпечаток.

В остальном, навыки этого спеца, оставляли желать лучшего. Немного телепатии, немного пирокинеза, едва хватавшего, чтобы зажечь ветку, и тому подобная мелочь. Наконец освободив сознание оппонента, я взглянул на него уже своими глазами. Бородатый, сгорбленный человечек, угробивший свою жизнь во имя служения очередной великой идее. А сейчас, лежал пуская слюну из уголка рта. Решив не продлевать его мучения, но не желая тратить драгоценный ресурс, я просто забрал остатки жизни. Странное чувство. Как будто я испытываю к нему… жалость? Да. Действительно. Потративший свою жизнь не на поиск любимой женщины, не на детей, не на строительство дома и уж тем более не на интересную работу. Ведь он же ненавидел свое положение каждую секунду своей никчемной жизни. И в чем он нашел себя? Решил нести славу Ордена на другие земли. Как будто они там были нужны.

Если раньше, я еще сомневался, в правильности поступков, то теперь уже нет. Структура, которая считает людей не более чем строительным материалом для своего распространения, уничтожающая личность во благо некоего 'общества', которое ими трактуется в весьма широких рамках относительно небольшого числа лиц — должна быть остановлена. Но сначала… Я мстительно взглянул на незаконченный рисунок, немного нарушенный в ходе схватки, и решительно взялся за ритуальный нож, которым вырезался узор на земле.

Там же. Спартанцы

Вернувшийся маг не только приволок пленного, но и заявил, что нашли группу противника, да что там, он утверждал что их всех там демоны пожрали. Если бы подобное, Флаку сказали в мирное время, загремел бы сказитель в лазарет, на проверку его умственного состояния. А тут — угрозы непосредственной нет, и ладно. Не до забот о душевном здравии магов.

Налеты кавалерии стали ожесточеннее. Уже не считаясь с потерями, они старались подойти на дистанцию эффективного выстрела. А вдали, выстраивались в цепи спешившиеся всадники.

Столь долгий день уже начал клониться к вечеру. Но до темноты их островок, волны наступающих могли бы раскатать не раз. Немногие доживут до заката. И когда атакующие уже подошли к самому валу, а арбалеты были разряжены в их ряды, над головами защитников набухла рыжая, огненная капля, и какое то время, словно раздумывая, колебалась туда-сюда, после чего сорвалась аккурат на порядки наступающих, расплескавшись во все стороны. Попавшие под ее удар погибли мгновенно, добрая сотня оказалась среди пострадавших, пламя раскалило множество камней, а ударная волна разметала эти снаряды вокруг. И если защитникам достались лишь падающие навесом булыжники, вызвавшие лишь ожоги и незначительные травмы, то вот уже взобравшихся на бруствер и завязавших ожесточенные стычки по фронту вымело, бросая прямо на ощетинившуюся копьями и клинками, цепь. Еще хуже оказалось тем, кто оказался на открытом пространстве. Центр атакующих внезапно оказался прорван чудовищным ударом. Просто подарок для защищавшихся, если бы их не было так мало. Посему, перезарядив арбалеты, они разряжали их так быстро, как только были способны в ряды деморализованного противника. Хаос продолжался недолго, командир все же предпочел отозвать войско для перегруппировки.