Сергей Калашников - Своё никому не отдам Страница 13

С этой мысли и начал анализ. А ведь эти построения содержат в себе массу будущих возможностей в плане вооруженного противостояния. Пути скрытного отхода между подсолнухами, или ползком, вдоль полосы льна. Да хоть за дровяниками или валом навоза.

Ещё можно пропустить нападающих внутрь, а потом вдруг со всех сторон на них наброситься, или обстрелять хоть из самострелов, или из мушкетов — есть у казаков и огнестрельное оружие. И с крыш камнями забросать тоже получится.

И наоборот несложно создать укрепление — узкие проходы легко перегородить звеньями забора — вот же добротный тын, раскрепленный на мощных горизонтальных слегах! Повернул его, и нет пути конному, да и пеший замешкается. А из-за того плетня удобно ударить во фланг.

Получается, что тут устроен то ли лабиринт для удобства отхода, то ли заготовка крепостицы, возвести которую можно в считанные минуты. Для женщин и детей имеются удобные пути отхода и, есть подозрение, что выводят они туда, где припрятано и оружие, и провиант, и что-нибудь ещё, нужное беженцам.

Хотя сами казаки симпатий у царевича не вызывают. Жалования они не получают, но и повинностей никаких не несут. То, что ими выращено или взято с бою — их добыча. А ещё из-за них у папеньки бывают неприятности с соседями. Они ведь время от времени посылают ватаги на разбой. Нет, Рысские земли не разоряют, но, скажем, на тех же тугалов навалиться, или бриттские городки пограбить — это запросто. Возле каждого их поселения в лодочном сарае припрятана мореходная лодка, на которой, переплывая от острова к острову, они могут добраться в любую точку Посейдонии. Тут ведь от одной земли до другой недалеко.

Сейчас во время жатвы, да ещё и поджидая начала сельджукского набега, они, ясное дело, остаются на месте, а как закончат с урожаем и поднаберут трофеев от побитых из засад агрессоров, так по осени и сорвутся на промысел. За кафтанами, как они говорят. Или за зипунами.

К последней — самой восточной в цепи казачьих застав — станице подъехали вечером. Здесь и предполагалось заночевать. Казаки вернулись с полей усталыми — сегодня уже косили рожь. Пристанище для путешественников нашлось без труда — Гриша понемногу нахватался характерных словечек и речевых оборотов, да и другие ухватки скопировал, так что эта братия его принимала за своего. Казачки — как на подбор статные и весьма решительные — в доме и на дворе у мужей своих ни на что позволения не спрашивают, и принимают приезжих, как сами полагают нужным — то есть ужином и местом для ночлега. Видимо, принимая царевича за кого-то из своего сословия, как он смеет надеяться. Или наслышаны? Кто его разберёт!

Главное — напотчевали и спать уложили. Что ещё нужно усталому путнику?

Однако отдохнуть на этот раз получилось недолго. Зашевелилось всё вокруг, хотя и без фонарей или факелов, но, едва стемнело, население пришло в движение. Шаги, тихие стуки, фыркание лошадей — понятно, что опять что-то стряслось. Вернее, обнаружена неведомая угроза, к встрече которой воинское поселение деловито и скрытно готовится.

Расспрашивать и выяснять не у кого, не до приезжих сейчас хозяевам, но пропускать что-либо ребятам категорически не хочется. Они ведь здесь для того, чтобы понять, как и чем живёт народ здешний, те же станичники.

Надев панцири и вооружившись царевич со товарищи присоединились к группе снарядившихся казаков. Слышно было, как женщины уходят, уводя лошадей и увозя детвору. А вот юноши-недоросли и отроки вооружены и находятся подле взрослых. Мушкеты держат и припас к ним, ну и при шашках, понятно.

А вообще-то, если кто следил за заставой со стороны, то вряд ли мог что-то приметить. Ночь нынче хоть и ясная, но безлунная. А в свете звёзд не много-то разглядишь. А с факелами по дворам никто не бегал, криком не кричал. Всё наощупь, всё бесшумно.

— Сельджукский парус появился на самом горизонте, когда уже смеркалось, а тот ворпник, что в камышах ховался, фонарик зажёг так, чтобы с берега было не видать. По времени — пора нам идти встречать. Дуговские и Шибаевские сразу к месту подтянутся, должны поспеть.

Ну, с Богом!

Встали и пошли потихоньку за урядником.

Недолго шли, к самому берегу подходить не стали, а затаились в густой траве. Чуть погодя донесся топот скачущих лошадей, а потом удалился.

— Шибаевские подтянулись, а Дуговские давно здесь. Ворпников повязали, их двое было, а фонарь оставили на месте, — донёсся тихий шёпот. И снова всё стихло.

Пока ждали, Гриц ворочал в голове мысли. Хитрый народ эти казаки. Сообразили, что сельджуки провели разведку боем. Отдали на убой в лунную ночь несколько десятков городских бандитов, чтобы оставшиеся на судне наблюдатели смогли разглядеть, как построена здесь оборона. Как быстро прибывает помощь, искусны ли бойцы и как они организованы.

Теперь же, наверняка, прибудут добрые бойцы с хорошим дорогим оружием и в доспехах. Вот им-то и приготовлена на берегу достойная встреча. Причем, несомненно, захват корабля — одна из главных задач. От его продажи можно хорошие деньги выручить.

Ну, где же он? Неясная тревога поднялась откуда-то из глубины. Ведь поминали, что голытьбу ту, что прошлый раз приходила, визирь мог перевешать. Выходит, не малой шайки, а всего султаната это дело касается. То есть сила с моря может прийти большая. Хотя, говорили же, что видели парус, а не паруса. Не может корабль с одной мачтой быть большим.

Неясный в свете звёзд силуэт придвинулся со стороны моря и оттуда же донёсся голос:

— Как дела, Лимо? — по сельджукски, естественно, но Гриша разобрал.

— Всё тихо, Чёрный. Можете выгружаться, — донеслось со стороны берега, откуда-то правее, чем залегли казаки. Как живая встала перед глазами картинка — пленник с кинжалом у горла вводит в заблуждение своих товарищей, чтобы спасти свою жизнь.

Тем временем неясный силуэт расширился, что указывало на поворот судна бортом к суше, потом раздалось два всплеска.

«Якоря бросили с носа и с кормы, тут всё понятно», — успел подумать царевич, и увидел, что вдоль борта шевельнулось несколько бледных, чуть различимых всполохов.

«Фитили подносят к пушкам», — понял он. — «Через открытые порты видны освещённые ими предметы»

— Ложись! — и распластался, вжимаясь лицом в землю.

Грохот выстрелов, вспышки, визг над головой, звон металла по металлу — картечины попадали в панцири.

— Васька, Федотка! Тикаем!

Подхватились и бросились бежать без оглядки, слыша за спиной, как артиллерийская прислуга перезаряжает орудия, и стонут посечённые картечью казаки. Оглянулись, отбежав, и во вспышках второго залпа разглядели выходящие из-за корпуса шлюпки с пехотой, казаков, отступающих пытаясь сохранить порядок. Как раз их и снесло свинцовой метлой.

Конюх-то и князь не просто распластались по команде царевича. Он их головы своими руками в траву втискивал. А остальные наверняка приподнимались, вглядываясь вперёд, так что досталось им свинца.

Лошадей своих разыскали там, где оставили. В стойлах. Людей в станице не было — чад и домочадцев своих воины отослали в безопасное место ещё перед сшибкой, а сами или погибли, или угодили в плен, потому что мало кто мог оттуда уйти с неповреждённой шкурой. Федоту, скажем, опять перепало по тому же плечу, что и прошлый раз, а Васька снова захромал, но не велел задерживаться ради оказания ему помощи — значит кровью не истекает.

Возможно, кто-то из казаков тоже сумел в этот раз уйти от гибели, но где их тут встретишь во тьме ночной?

Отъехали немного к востоку и остановились. Здесь на равнине видно далеко. Отчётливо можно рассмотреть корабль, потому что на нём теперь горят фонари. Между бортом и берегом деловито снуют шлюпки. Ночь тиха, и никакое волнение не мешает высадке войск. А выгружается их немало — вот уже и второй корабль подошел вслед за первым.

Так в чём же ошиблись казаки? Как так вышло, что из охотников они превратились в лёгкую добычу? Видимо, дело в том, что ожидали в гости малую группу на небольшом судне, а тут, кажется, выгружается целый полк, причём с артиллерией. Это не бандитская шайка, а регулярные войска. Значит и конная разведка обязательно с ними. Так что не стоит мешкать. Надо поскорее убираться из этих мест.

Коварный противник эти сельджуки. Считай, поймали казаков в западню, под картечь заманили. Выходит, тот самый разведчик Лимо, не жизнь свою спасал, а ответил, как заранее условились, что мол, палите сюда, братцы, заманил я ворога под наши пушки.

Северный берег острова протянулся на три дня пешего пути. Тут низменная равнина, но в тихую погоду крупному кораблю к суше можно подойти на сотню шагов, потому что дно понижается довольно быстро. Береговая линия почти прямая — мысы короткие и широкие от шторма не защищают. Зато, как высадился, так и иди, куда хочешь. Ни гор тебе, ни лесов, ни оврагов, ни болот. Встал на якорь, и пускай шлюпки. Лишь бы не штормило.