Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх Страница 13

— Было, — согласился он, — но сейчас стоит ли возвращаться к той системе?

— Для начала, — ответил я мрачно. — Для начала, граф. На той стороне Хребта я поспешу в Гандерсгейм. Там наши войска. Пусть их немного, но все же... И, главное, подумываю отыскать адмирала Ордоньеса, он не мог уплыть далеко, а у него на корабле король Кейдан.

Он расширил глаза.

— А Кейдан... зачем?

— Надо использовать, — объяснил я. — Победу можно получить в долгой и кровавой резне, а можно и пройти фуксом. Если объявить в Сен-Мари, что мы явились возвращать трон законно избранному прави­телю, которого, все знают, ненавижу, моя репутация упадет или подпрыгнет?

Он поморщился.

— Понятно, подпрыгнет, но стоит ли восстанавли­вать на троне осточертевшего Кейдана?

— А репутация? — повторил я.

Он буркнул:

— Не представляю, зачем это в долгой перспективе.

— А зря, — сказал я наставительно, — вы знаете, как часто идиоты твердят фразу: «Я ненавижу ваши убеждения, но готов отдать жизнь, чтобы вы могли их высказывать свободно». Даже не представляете, сколько на свете тупоголовых!

Он посмотрел с великим удивлением:

— Чё, правда?

— А вы сами с дураками не сталкиваетесь на каж­дом шагу?

— Нет, — сказал он, — я о фразе. Что, в самом деле есть такие, что готовы отдать жизнь...

Я отмахнулся.

— Нет, конечно! Зато звучит как красиво. И чем человек глупее, тем чаще повторяет. И напыщеннее. А так как дураками мир заполнен, то надо делать вид,

что и сам такой, живешь их заботами, радостями, ча­яниями, любишь пиво и ходишь на футбол... в смыс­ле, на турнирные бои... К тому же дураками управлять легко, нужно только почаще говорить им, что они свободные и демократичные, живут своим умом... ха- ха, у муравья ум помасштабнее!.. А мы, короли, лишь выполняем их желания. И можно запрягать этих осто­лопов, как хотим.

Он вздохнул.

— Да понимаю, что когда вроде добровольно, то работают лучше, чем когда из-под палки. Но все-таки вторгаться в Сен-Мари под лозунгом восстановления на троне...

— ...демократии и общечеловеческих принципов, — подсказал я. — В лице его величества короля Кейдана!

Он сказал безнадежным голосом:

— Это Кейдан демократ и этот, как его...

Я отмахнулся.

— Граф, а наша пропаганда на что? Народ поверит во что угодно, он дурак, если все подадим правильно.

Он покачал головой, сказал совсем тускло:

— А Кейдану хоть скажем?

— Что идем восстанавливать его на престоле? — спросил я. — А нужно ли?.. Пусть себе остается там, где и прячется.

— Ну да, — пробормотал он, — что заслужил, то и получил. Хотя, понимаю, под такое знамя на вашу сторону сразу встанут все сторонники Кейдана.

— Это же хорошо!

— А как с ними?

— После победы? — спросил я деловито. — Пола­гаю, большая часть погибнет в процессе восстанов­ления демократических основ и восстановления ле­гитимности. Остальных объявим врагами народа или шпионами, это по выбору, и вышлем...

— Куда?

Я подумал, сказал с неуверенностью:

— Например, на острова... Австралию уже от­крыли?

— Какую еще Австралию?

— Понятно, — сказал я, — ничего, у нас такой флот, все откроем, потом хрен закроешь. Главное, агентов влияния выявить вовремя и обезвредить. Мелких тихо и бесшумно в темных подворотнях, крупных — со скандалом и разоблачениями. Мы стро­им демократичное и правовое государство, у нас все будет прозрачно и как бы доступно!..

Он пробормотал:

— Это если Кейдан еще жив...

Я подумал, кивнул.

— Да, конечно. Некоторые мои противники исче­зают как-то тихо, даже и не поймешь, погибли где-то или затаились, тот же Хоффман исчез без следа... Но Кейдан, думаю, так просто не исчезнет.

— Слишком крупная фигура?

— Не слишком, но короли так просто не исчезают. Потому лучше мы его используем в своих интересах, чем кто-то против нас. В общем, граф, вы поняли все, по хитрым и блудливым глазкам вижу. Пото­му... встретимся на той стороне Хребта. Вас там будут ждать люди Норберта.

«Что-то уже перебор, — мелькнуло у меня, — но­шусь, как мартовский заяц, а гонцы на что. Но, с дру­гой стороны, я вот так выигрываю даже не часы, а ценные дни и недели».

Брата Отто, который граф Шварцбург-Рудольштадт из рода Кенисбергов, не видно, но среди рыцарей я заметил брата Клаура, этот по неспешности движе­ний, исполненного достоинству облику и вниматель­ному взгляду тянет на герцога, но герцогов, насколько знаю, в Ордене пока только трое: Готфрид, Ульрих и некий герцог Зальм-Райнграфенштайн, но тот воз­рождает отделения Ордена в северных королевствах.

Я издали поприветствовал рыцарей взмахом руки, Бобик ринулся выискивать тех, кто будет бросать ему до позднего вечера бревнышко, а я поймал взглядом лицо брата Клаура.

— Не слишком рутинная работа?

— Всякая работа в радость, — ответил он с досто­инством, — если идет на пользу людям и человекам.

— И все-таки жаль, — сказал я, — что не можете пропустить меня с армией. Это излишнее рвение.

Он сказал почтительно:

— Брат Ричард, мы все знаем, как много вы сдела­ли для нашего Ордена. Знаем и то, что благодаря вам удалось вывести его на свет божий.

Я перекрестился.

— Все в руке Господа.

Он кивнул.

— Да, конечно. Однако устав есть устав. Даже Го­сподь Бог не смог бы изменить, если бы захотел даже. Да мы бы ему и не позволили...

— Если бы Господь жил на земле, — пробормотал я, — Ему бы не поздоровилось.

— Брат Ричард?

Подошел еще рыцарь, крупный, в дорогих доспехах, кивнул мне, приветствуя, и сказал примирительно:

— Брат Ричард, меня зовут брат Ральф, я барон Эт- тинг Гогенцоллерн-Зигмаринген. Спешу уточнить, вам никто не мешает ездить через Тоннель, хотя вы и при оружии. Только держитесь правой стороны. Этот само- беглый паровоз так быстро не остановишь, а под левой стеной набросано всякого хлама, никак не уберем.

Брат Клаур поколебался, но зыркнул на сэра Эт- тинга и сказал нехотя:

— Да, один человек — не армия, хотя мы вообще- то знаем, что если речь о вас, то... вы стоите целой армии. Вы, как и упомянул брат Ральф, свободны ез­дить через Тоннель в любую сторону и провозить с собой личное оружие, но, уж простите, ваше войско мы пропустить не имеем права.

Я кивнул.

— Спасибо за точное следование правилам.

Они с недоумением смотрели вслед, а я подумал, что если следовать не букве закона, а духу, то обяза­ны были не пустить, сами же сказали, что я — армия, но сделали вид, что строго следуют правилу, и потому мы сейчас втроем мчимся по Тоннелю, справа и сле­ва рельсы, если появится паровоз, успеем отскочить к правой стене, там струится живой поток торговцев, ремесленников, охотников за поживой...

Впереди блеснул, засиял и распахнулся яркий свет. Мы выметнулись в солнечный мир, справа и слева от дороги массивные башни с узкими бойницами в виде крестов для стрельбы из луков и арбалетов, ибо для луков достаточно вертикальных. Внизу не то вымоще­но камнем, не то убран тонкий слой земли до гранит­ной плиты, что при разломе чуть разошлась и снова столкнулась с такой мощью, что выдавила наверх то, что называем Большим Хребтом.

Стражи с этой стороны не успели охнуть, как я пронесся с заготовленной радостной улыбкой и при­ветственно вскинутой дланью, как же, нате, я вернул­ся, щасте ваше.

Арбогастр, умница, все понимает, останавливаться не стал, только свернул в сторону Гандерсгейма и по­несся, наращивая скорость, а впереди мчится Бобик и радостно оглядывается: ага, я угадал, я все понял, я умница!

Вдали показались высокие башни крепости Бра­банта, я успел увидеть на дороге цветное пятнышко, торопливо придержал арбогастра, тот уперся в землю и пропахал четыре глубокие и длинные канавы.

Цветное пятнышко распалось на десяток ярко разодетых молодых дворян, одежда явно не маски­ровочная, хотя едут с охоты, к седлам приторочены крупные птицы.

Я выловил взглядом знакомое лицо, видел этого сен-маринского лорда при дворце в Геннегау, не са­мый крупный из вельмож, но пару раз появился при дворе, а с моей памятью этого достаточно.

Издали широко улыбнувшись, я подъехал ближе, они тоже придержали коней, на всякий случай окружив своего лорда полукругом, еще не признав меня издали.

— Приветствую, — сказал я и широко улыбнул­ся. — Рад вас видеть, барон Карберидж.

Барон замедленно поклонился и ответил с предель­ной осторожностью:

— Приветствуем вас, ваша светлость...

Я небрежно отмахнулся.

— Уже мое величество. Я король таких земель, где может поместиться четыре Сен-Мари!.. Не знаю, на­сколько вы, сэр Бенедикт, рады моему возвращению, но я безумно счастлив войти в Сен-Мари со своей северной армией, разгромившей Мунтвига и подмяв­шей под себя весь север.

За его спиной начали переговариваться, не спуская с меня настороженно-удивленных взглядов.Барон спросил невольно:

— Мунтвиг... потерпел поражение?

— Не ожидали? — спросил я.