ОПГ «Деревня» 4 (СИ) - Alchy Страница 13

Однако до этого сидевший расслабленно Егор не собирался подставлять ни левую щеку, ни правую, а вместо этого сработал на упреждение, пружиной взвившись навстречу графу и без замаха встретил его прямым ударом левой в нос. Да так удачно, что Павел от боли схватился за руками за лицо и осел на пол, а из глаз непроизвольно брызнули слезы. А из-под пальцев сочилась кровь, стекая на подбородок…

— Дилетант! — победно хохотнул Егор и отвернулся за пустой кружкой. Это дело стоило отметить и сходить ещё за одной и он отправился к барной стойке.

Но не дошел, внезапно сзади набросился Павел, неожиданно быстро пришедший в себя и жаждущий реванша. Наградив Егора такой очередью ударов, что теперь уже и у него подкосились ноги и промелькнула запоздавшая мысль: «Надо было добивать!»

Когда до собравшейся на открытие общественности дошло, что происходящее не элемент запланированного шоу, а обычная драка — было уже поздно. Егор с Павлом в партере, сцепившись в клубок — катались по полу, хрипя друг другу: «Убью!», «Загрызу!» А возле них приплясывал Ермолов, с обнаженной шпагой в руке, предупреждая: «Двое дерутся, третий не лезь!»

Никто особенно и не стремился их разнимать, народ окружил сражающихся, кто с азартом комментировал личности бойцов, кто давал советы. Маня, попыталась достучаться до Ермолова, но тот лишь проревел: «Уйди, Мария, не женское это дело! Император дуэли запретил, так пусть хоть ебучки друг другу отрихтуют, душу отведут!» Причем с таким надрывом произнес последнюю фразу, что было ясно — тоже не прочь кому-нибудь кой-чего подправить. Маня сунулась к отцу, тот тоже пошел в отказ: «Так обычное же дело, Маня, пусть выяснят отношения, щас сами устанут! Ну или до победы!»

Маня не успокоилась и метнулась к Галке: «Галь, у тебе же есть перец, я знаю! Дай!» Галка тут же с готовностью достала из сумки баллончик и заторопилась к выходу: «Там срок годности вышел, я уже боялась, что пропадет и не пригодится!» А Маня макнула носовой в платок в кружку пива на стойке и подскочив к сборищу завороженных зрелищем мужиков — щедро залила струей вначале уже вяло барахтающихся на полу, затем своего Лёху с отцом. Отступая к двери и прижав к лицу платок — щедро и не скупясь, напоследок перекрестила всех собравшихся, выпуская остатки газово-перцовой смеси.

За дверью её встретила Галка, тут же предложив, кивая на дверь:

— А давай их ещё закроем и подопрем поленом⁈ А то мало такого баллончика на ораву здоровых мужиков небось⁈

— Пошли лучше отсюда, Галка! Ты беременная, а скоро здесь столько мата будет! Не считая слез и соплей, а открытие ведь удалось! Не хуже деревенской свадьбы!

Глава 6

Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы…

Глава 6. Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы…

Южный Урал, июнь 1797 г.

— Славно вы вчера погуляли, эвон какая рожа опухшая и глаза красные! — С завистью проворчал Павел Петрович, решив сегодня же посетить эту харчевню, от посещения которой вчера младшие княжны, по их выражению: «писались от восторга!»

— Не велите казнить, Ваше Величество! — Служащий тайной экспедиции изобразил вид, что бухается в ноги, но вставать на колени не стал, не любил император этого в последнее время.

— Излагай, чего опять стряслось…

Над произошедшим вечером в харчевне государь долго и искренне смеялся, отметив решительность Марии Сергеевны: «Ай да девка! Под стать военачальнику! Когда у них свадьба, кстати?» Служащий ответствовал, что не может знать точно, но по слухам — не скоро. Не меньше чем через год, а то и позже, ждут, когда девица в возраст войдет. «Да ты что⁈» — Удивился самодержец: «Что я, Маню не видел что-ли? Куда ей ещё расти, там ума и рассудительности побольше, чем у некоторых балбесов, которые бои кулачные устраивают в общественных местах! Пусть свадьбу играют, с моего благословения, давно пора нам с потомками сходиться тесней, чай теперь им назад дороги нет. Пусть, как это у них говорится — полностью интегрируются в общество! А этих двоих— в погреб, пусть день-два посидят, охолонут и помирятся. Но уже то, что дуэль не устроили — молодцы! Может и впрямь вместо выяснений отношений до смертоубийства мордобой ввести? Хотя нет, кондиции и стати у всех разные, справедливостью тут не пахнет… Из-за чего, говоришь, подрались⁈»

Чиновник тут же отперся, что ничего он не говорил, из-за чего драка началась. Никто не знает, не до выяснения причины было. Вначале наслаждались зрелищем поединка, потом всей харчевней страдали, да рожи молоком пользовали. И тут же, пока император вновь не разразился монологом — вставил:

— Только Павел Александрович, ущемившись от вчерашнего, рано утром тайком покинул село! Без вещей, с двумя своими слугами!

— Как покинул⁈ А вы куда смотрите? Догнать и вернуть, вот что за недоросли, напакостил и бежать!

— Далеко не убежит, Ваше Величество, у нас везде посты, а в лесах секреты!

— Смотри, спрос с вашей службы будет! Эх, Пашка ты Пашка, служить по честному не пожелал, тут вроде приехал честь по чести и на тебе. Не везет мне с детьми, что старший сын, что крестный. Поторопился я со всеобщей отменой телесных наказаний! Ладно, иди, кто там следующий на аудиенцию?

— Из коллегии иностранных дел, Ваше Величество!

— Зови! И поторопи мастера, которому книгу в работу отдал! — В спину выходящему из комнаты крикнул Павел Петрович. Недавно, в сугубо ознакомительных целях, довелось посмотреть развлекательный фильм, под забавным названием «Жмурки». А вот сама картина оказалась отнюдь не забавной, зато стало понятно, отчего потомки не особенно то и расстроены попаданием из своего бесчеловечного века сюда. Вот из фильма то и подхватил император идею, загоревшись подобную металлическую пластину в любимую книжку вставить, под обложку. Не от пули уберегаясь, а исключительно для придания весомости аргументам. Только всё руки не доходили, да и с томиком Карнеги было жаль расставаться — почитай каждый день помогал убеждать. А вчера об Сашку в конец истрепал, пришлось, скрепя сердце — отдать переплести уже во второй раз. А пластину из двух миллиметровой нержавейки ему в гараже вырезали и обработали…

Зашел следующий посетитель, скромно притулился на краешке стула и зашуршал бумагой.

— Ты это брось, — поморщился император. — я официально на отдыхе, путешествую по стране, давай своими словами.

В век почтовых отправлений скорость передачи информации ограничивалась скоростью лошадей и морского транспорта, здесь Павел Петрович, опробовавший телеграф — остро завидовал потомкам. Порывался незамедлительно строить телеграфные линии, хотя бы для начала между Москвой и Санкт-Петербургом, да потомки отговорили. Обещая не позже, чем к новому году предоставить радиосвязь, между собой при этом перешучиваясь, называя её теплой ламповой. Образцы опытных радиоламп император наблюдал лично и шуток про тепло не понимал, грелись эти лампы будь здоров, и даже светили. Не так как лампы накаливания, но поярче иной свечи. Какая она теплая, когда горячая и даже раскаленная⁈

И сейчас, приготовившись выслушивать «новости» месячной, а то и больше давности — радовался перспективе скорейшего получения практически мгновенной передачи информации. Одно только это новшество от пришельцев (хотя какие к черту пришельцы, свои люди, не без странностей, но к судьбе страны неравнодушны) давало бесспорное преимущество, а ведь эти радиостанции можно было и на корабли ставить, и армейским частям придавать. А этих задумок, помимо связи — было бесчисленное множество. Да даже та информация, из книг и электронных носителей, которую сами жители двадцать первого века с легким оттенком брезгливости называли мусором — была бесценна. «Я вам покажу как распри с потомками устраивать!» — Помянул Павел Петрович своего непутевого крестника: «Переженю, перезнакомлю и интересами совместными повяжу!»