Михаил Ланцов - Маршал Победы. Освободительный поход «попаданца» Страница 14

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить?

– Что-то вроде того, – усмехнулся хозяин кабинета. – На скотобойню.

Часть 2. Буря

Когда надвигается буря, каждый действует так, как велит ему его природа. Одни от ужаса теряют способность мыслить, другие бегут, а третьи словно орлы расправляют крылья и парят в воздухе.

Глава 1

5 декабря 1941 года. Москва. Кремль

Несмотря на то что уже полгода бушевала большая война с немцами, Москва жила вполне мирной жизнью. Даже светомаскировку соблюдать не приходилось, так как до столицы СССР так ни разу немецкие бомбардировщики и не добрались. Было тихо. Спокойно. Только порядок более строгий и дисциплины больше.

Сталин задумчиво курил свою трубку, закрыв глаза и вслушиваясь в размеренные звуки часов на стене. Полтора года с момента того откровенного разговора пролетели незаметно, наполненные массой дел. А главное – пришло ясное понимание многих вещей, которые раньше лишь проступали еле заметными силуэтами в далеком и весьма туманном будущем.

Беседы. Долгие, бесконечно долгие, но такие увлекательные беседы с этим странным человеком, который пришел из будущего в такой подходящий момент. Ведь теперь можно было и соломки где нужно подстелить, и умом задним укрепиться. Впрочем, долгие приватные беседы оказывали на Иосифа Виссарионовича очень сильное влияние и в плане развития его собственного мировоззрения. И, как следствие, Советский Союз изменился. Стал другим. Совсем другим…

С одной стороны, методичное продвижение личной ответственности за дело и общей трудовой дисциплины и ответственности, ориентированной на результат, перевернуло многое на производстве и в селе. Поначалу был бардак, но очень быстро «пена» была отброшена по причине профессиональной непригодности и на ее место стали продвигаться нормальные руководители и специалисты. Ведь личная ответственность применялась безотносительно партийной принадлежности. Конечно, до нормального функционирования государственного аппарата было еще далеко, но, по крайней мере, бардак и показуха ушли в прошлое. Причем довольно быстро. Особенно после того, как профессионализм был поднят как знамя истинного коммуниста. Глупости, конечно, но этот шаг позволил еще больше подменить оболочку радикальных глупостей более здравым наполнением.

С другой стороны, выстраивалась сложная, взаимосвязанная структура личной мотивации, дабы взять под контроль природу человека, которая так или иначе должна была прорезаться.

Например, в ходе выполнения программы переселения из западных областей Европейской части СССР в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию пришлось разрешить создавать частные сельские хозяйства. Они, конечно, не позволяли компенсировать колхозы и сильно уступали им по эффективности, но позволяли в значительной степени снизить напряженность на селе.

Кроме того, произошел определенный рост количества добровольных артелей и прочих предприятий, преимущественно мелких, представляющих традиционно частный бизнес. Причем без какого-либо шума и пыли. Тихо и незаметно. Будто так и нужно. Исподволь. Даже на очередном съезде партии, который теперь созывался каждый год для оформления и закрепления вводимых изменений, на этом никто не заострял внимание. Впрочем, и кампаний, направленных на борьбу с частной собственностью, никто не проводил. Даже напротив. В ведущих всесоюзных газетах публиковались статьи, где красочно и со смаком описывались случаи обретения этой самой частной собственности. Например, личного автомобиля, подаренного в качестве награды за хорошие трудовые успехи тому или иному деятелю как высокого уровня, так и вполне заурядного. Или отдельной, благоустроенной квартиры, переданной в дар какому-нибудь профессору или инженеру за что-то там. Причем не за занимаемую должность, как раньше, а за дело, и только за дело.

В общем, ситуация в стране и обществе менялась, и довольно сильно. Особенно после завершения большой чистки, в ходе которой с ответственных постов пришлось убрать довольно много горячих голов, которые продолжали грезить романтическими сказками революции. А потому занимались чем угодно, кроме дела. Ну и проходимцев, воров и прочих «социально близких» в недалеком прошлом элементов.

Этот гость, пришедший на удивление вовремя, рассказывал многое о том мире, в котором гудящие ветры нынешней бури давно ушли в прошлое, и Иосиф Виссарионович мог сравнить то, что сделано благодаря его влиянию, с тем, что было бы без него. Слушал. Сравнивал. Думал.

Мир менялся. Стремительно и бесповоротно. Однако Сталин был рад этим изменениям, которые давали шанс ему… его стране и его народу, потерянный в альтернативной реальности. Появлялось чувство гордости за свою страну, которая здесь и сейчас оказалась уже намного лучше, чем в том мире. И это было только начало. Ведь настоящая буря только начиналась, однако уже сейчас было видно, что эти шквальные порывы ветра придавали сил, расправляя крылья и отбрасывая шелуху плевел в Советском Союзе. И становились дыханием новой жизни, прорастающей тонкими зелеными стебельками сквозь густой покров былых заблуждений и миражей.

Глава 2

17 декабря 1941 года. Берлин. Управление ОКХ, кабинет инспектора танковых войск

Гудериан сел в кресло и уставился на бандероль, которую ему доставили лично из Рейхсканцелярии. В этом деле его смущало буквально все. Слишком спокойный и уверенный в себе курьер с цепким, внимательным взглядом и странной пластикой движений. Обычно так курьеры себя не вели, но он видел людей с такими повадками… среди волкодавов Абвера. А еще в армейской разведке. Да и сам факт совершенно неожиданной посылки наводил на вполне определенные мысли. Впрочем, смутно знакомый почерк заинтриговал Хайнца настолько, что он даже не стал никуда звонить, выясняя происхождение этой бандероли. В конце концов это всегда можно сделать. Если, конечно, это не ликвидация. Но его вряд ли кто-то будет устранять – не та ситуация.

Помедлив несколько минут, он все-таки открыл бандероль и погрузился в изучение тех листов и фотографий, которые там лежали. А взглянуть там было на что.

Спустя сутки, рабочий кабинет Гальдера

– Ты понимаешь, что это может быть подлог? – спросил бывший начальник ОКХ, глядя с легким раздражением на Гудериана.

– Поначалу я так и думал, но…

– Что но?

– Начав сопоставлять факты, которые нам были известны ранее, пришел к выводу, что все если и не так, то близко к правде. Или ты можешь еще каким способом объяснить грандиозный провал агентуры Абвера в Советском Союзе и странные успехи адмирала в Великобритании?

– Нет, – с легким раздражением ответил Гальдер. – Эти факты уже давно много кого наводят на определенные мысли. Однако он приносил пользу Рейху.

– Какую же? – усмехнулся Гудериан. – Помогал ему получше закрепить петлю на своей шее? Ведь если он знал о происходящих в Союзе событиях, то почему умышленно искажал информацию? Кому это было выгодно? Ни тебе, ни мне, ни какому иному немцу. А этот странный поступок русских, которые зачем-то выселили практически все население с прифронтовой полосы. Они поступили так, будто знали, что ждет этих людей.

– Да, согласен, – кивнул Гальдер. – Все чрезвычайно странно. Но я уже поплатился за попытку донести ситуацию до Гитлера. А последнее время он вообще ничего не желает слушать. Будто с ума сошел.

– И какие выводы? – повел бровью Гудериан. – Кстати, кто нам мог подбросить эти сведения? Ведь знал, кому их передавать…

– Понимаешь, – после минутной паузы попытался ответить Гальдер, – если допустить, что данные сведения не подлог, хотя бы частично, то кому будет выгодно передавать их нам? Вы с Деницем на хорошем счету, но на общую ситуацию в целом не влияете. Я временно отошел от дел из-за разлада с Гитлером на том совещании. Кроме того, те, кто передал тебе этот пакет документов, должны были знать о том, что ты пойдешь с ним ко мне, а не, скажем, к Кейтелю. Все это очень странно… – сказал Гальдер и снова ушел в задумчивость, молчаливо разглядывая разваленные на столе бумаги и фотокарточки. Вдруг он замер и аккуратно вытащил фото подводной лодки. – Тебе не кажется, что она немного не вписывается в общую картину?

– Подводная лодка? – Гудериан взял из руки Гальдера фотокарточку и задумчиво на нее посмотрел. – Действительно, очень странно.

– Еще интереснее другое… посмотри на обороте.

– Мюнхен? – Брови Гудериана от удивления поползли вверх, и спустя несколько секунд на лице появилась улыбка. – Мне кажется, что я знаю человека, передавшего или санкционировавшего передачу этих сведений…

Спустя сутки. Москва. Лубянка

Старший майор государственной безопасности стоял в тишине перед столом с Лаврентием Берией. Нарком смотрел на небольшой листок бумаги с небольшой радиограммой, полученной от берлинской агентуры, и думал.