Сила Воли (СИ) - Иванович Юрий Страница 14

Вот он и сконцентрировался на работе.

Первым делом вставил в замочную скважину наружной двери какой-то обломок штыря. В самом деле неудобно получится, если тот же дядя Эдик неожиданно вернётся.

Потом четверть часа, Александр сновал по кладовке, что-то гнул, примерял, скручивал, стараясь игнорировать хмурый взгляд своей союзницы. А потом-таки вскрыл старинное хранилище для денег, потянув массивную дверцу на себя.

Раздался лёгкий скрип, словно предвестник грядущих, тягостных тайн.

8 глава

Через пару мгновений Киллайд почувствовал дыхание девушки у себя над ухом:

— Ну?! Что там?! — всё-таки страшная сила — женское любопытство. А девичье — ещё страшнее. Куда и подевались обвинительные нотки и осуждающий тон?

— Вот сейчас и посмотрим! — пробормотал Александр, начав доставать из сейфа стопки бумаг, коробки с документами, связки квитанций и кучу иного, разного бумажного хлама. — А вот денег-то здесь и нет… Ни одного царского червонца не завалялось…

При этом он с такой невероятной скоростью просматривал бумаги, что у Анастасии зарябило в глазах. Вначале она вообще решила, что приятель выискивает банкноты между бухгалтерскими отчётами. Или ещё нечто, совсем уж конкретное. Например: фотографии. Но минут десять понаблюдав заворожено, как руки парня ловко откладывают в сторону конкретные листы, корочки или квитанции, всё-таки вышла из ступора:

— Санька… А как ты?.. Читать успеваешь?..

— Очень просто, — бормотал тот отстранённо. — Специальные навыки, фотографическая память, скоростное чтение… Тоже могла бы усовершенствоваться, если бы не ленилась…

— Когда это я ленилась? — стала гневаться девушка. — Если я почти круглая отличница! А ты… ты — на одни тройки учишься!

Саркастически хмыкнув, Шульга повернулся к подруге, заглянул ей в глаза, и неожиданно по-доброму улыбнулся:

— Ладно, оценки и наши знания потом обговорим. А сейчас быстренько просмотри вот эту кучку документов и скажи: что о них думаешь? Чьи это? И откуда они здесь взялись?

И сам быстро продолжил перебирать содержимое сейфа.

Настя отошла к столу, присела на табурет и стала внимательно вчитываться, шевеля иногда губами, всё больше недоумевая:

— Комсомольский билет… Метрика… Справка о несудимости… Профсоюзный билет… Медицинская карта… Паспорт?.. Опять метрика… Красноармейская книжка…

И всё равно никак не могла додуматься до очевидного. Потому что обратилась к приятелю:

— Почему эти документы здесь?.. Саша, слышишь?.. Они ведь должны находиться при человеке… Или здесь их оставили на хранение?.. О! А может, они просто утеряны?

— Хорошо, если так, — ворчал Шульга себе под нос, уже начав закрывать дверь сейфа. — Но! Боюсь оказаться человеком, приносящим плохие новости… Ибо, скорей всего, документы украдены. Если не хуже…

Девушка стала бледнеть и даже заикаться:

— К-к-как хуже? Ты н-н-на что н-намекаешь?

— На то, что людей могли ограбить, а то и убить. При этом документы забрать, впоследствии используя их в преступных целях.

— Такого не может быть! — выдохнула Настя, теперь уже начавшая краснеть. — Ты что?!

— Я?! — Александр уже и стенку закрыл на место, после чего уселся на второй табурет, держа в руках солидную пачку каких-то бумах, бланков с печатями и с десяток разных документов. И начал шипеть сердито, повторив вопрос: — Я?! Я-то как раз и ничего! Нормальный, честный парень, комсомолец, советский человек! А вот кто те, кто убил моего отца, фронтовика и заслуженного орденоносца? Кто те, кто убил мою мать? Кто те, кто дал вообще команду на такое массовое преступление, как уничтожение честнейших и преданнейших граждан нашей страны? И кто те, кто спекулирует продуктами во время голода? Кто грабит людей, едущих в поездах на комсомольские стройки? Кто те, кто ничего не делает для поиска сотен и сотен людей, пропавших и годами не дающими о себе никакой весточки? Ты вспомни, сколько молодёжи уехало из нашего поселка в последний год. И что, все они шлют письма домой каждую неделю? Не все. А почему? До сих пор не устроились? Или попали в тюрьму? Или вообще пропали?..

Наверняка он и дальше сыпал бы жуткими вопросами, после которых нарастала невероятная безнадёга и окончательно терялась вера в человечество. Но Анастасия долго не выдержала, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Пусть и тихо, просто сотрясаясь всем телом.

А потому не видела, как друг детства презрительно скривился, явно не собираясь сочувствовать или утешать. Встал, сгрёб все реквизированные из сейфа трофеи, завернул в кусок ткани и уложил в подаренный ему тёткой Глафирой чемодан. Не закрывая его, обошёл кладовую, реквизируя вроде как и несуразные, никчемушные куски железа или обломки инструментов. Часть спрятал среди вещей, несколько предметов распихал по карманам. То есть без зазрения совести продолжил мародёрку на доставшейся им случайно территории.

Затем вытащил обломок арматуры из замка наружной двери, прислушался к шуму в коридоре, и вернулся за стол. Чуточку подумал, и решил-таки действовать, как полагалось бы по местным канонам. Приобнял девушку за плечи, и стал наговаривать разные благоглупости:

— Не плачь, всё образуется… Главное, что мы с тобой живы… И что вырвались из посёлка… Пересидим где-то вдали, пока всё успокоится… Не пропадём. И денег как-нибудь заработаем, и работу отыщем приличную… И учиться пойдём… Так что, Настюха, кончай плакать, иначе будешь вся опухшая. И глаза красные… А нам ещё на вокзал добираться, в поезд билеты покупать, да и вообще…

Постепенно Бельских успокоилась, достала платочек, протёрла лицо и глаза. Крепко задумалась, не обращая внимания на плотные объятия парня. После чего всё-таки доказала, что может мыслить логически и анализировать каждое услышанное слово:

— Получается, что дядя Эдик как минимум знает об этих документах? А как максимум, принимает в этом участие? — получив похвальное мычание в ответ, продолжила: — Но тогда и тётя Глаша в курсе всего?

— Не обязательно, — возразил ей Александр. — У неё имеется свой, невероятно мощный в это время рычаг давления на нужных людей: поставки и распределение продуктов. А уж чем занимается кузен её мужа, ей до лампочки. Просто заявляет о своих приоритетах и требует исполнения. А тот же муж во всём её слушается. То ли подкаблучник, то ли …сильно любит …пожрать.

Она несколько раз согласно кивнула, а потом встрепенулась:

— Санька! А ведь об этом надо сообщить куда следует! — и покосилась в сторону упрятанного сейфа. — Это же подсудное дело! Таких как Гарик, уж точно судить надо!

Он закатил глаза и тяжело вздохнул:

— Всё-таки не идеально соображаешь… Забудь о свей честности и комсомольской принципиальности. Мы отныне: беглецы, изгои, враги народа. Нам ни единым жестом или словом о справедливости нельзя привлекать к себе внимание. У нас одна цель: скрыться и затаиться.

А про себя добавил:

«…после чего, в тишине да спокойствии восстанавливать мои умения».

— Получится ли? — продолжила девушка рассуждения на актуальную тему. — Разве можно теперь доверять этому Гарику? Ведь неизвестно, куда и как он нас отправит.

— А это мы вскоре выясним. Посмотрим, какие он нам даст направления, куда именно, ну и всё такое. Если что-то не понравится, то отправимся в иную сторону и под иными фамилиями.

Анастасия вздрогнула:

— Нас сразу разоблачат! Ещё и за шпионов примут…

— Ха! Зачем я тогда столько нужных бланков с печатями набрал? Оформим всё в наилучшем виде. Разве что вначале не помешало бы получить полную информацию по всему азимуту перспективных направлений, по которым едут комсомольцы на великие народные стройки.

Девушка хмыкнула, вывернулась из объятий парня и посмотрела на него оценивающе, словно увидела в первый раз:

— Удивительно. И я только сейчас сообразила: ты стал вести себя совершенно иначе. Ещё вчера ты пары слов связать не мог, стеснялся к девчонкам прикоснуться, краснел как маков цвет. А сейчас выражаешься как взрослый, связно, с убеждённостью и напором… И грамотно-то как! Словно тебя подменили!