Право Вызова. Книга Вторая - Максим Злобин Страница 14

У нас остался один последний шанс; одна единственная школа.

Четырнадцатая.

Спрятанная прямо посередь спального района из сине-белых многоэтажек, четырнадцатая школа представляла собой самое яркое пятно района. Она была выкрашена в зелёный и поросяче-розовый цвета так всрато и бессистемно, что не оставалось никаких сомнений — кто-то получил за эту краску нормальный такой откат.

— Я с вами пойду, — сказал Вышегор; к этому моменту ребята нас нагнали. — Чего стоять без дела?

— И я пойду, — добавил Святопрост.

Бигдик ничего не сказал, но тоже погнал вместе с нами.

Охранник на входе дремал. Продрав глаза, он почему-то очень обрадовался и сказал, что нам неслыханно повезло. Мол, так и так, сегодня на месте сама директриса. Сама! Ну охренеть теперь; САМА!

— Вот это да, — ответил я.

— Ага. Пойдёмте.

Дедушка в синей рубашке проводил нас на третий этаж, постучался в кабинет с надписью «ДИРЕКТОР» и спешно, — чуть ли не бегом, — поковылял прочь. Странный поступок. Я увидел в нём интересную аналогию. Мне показалось, будто бы дедушка сейчас не провёл нас к директрисе, а насрал под дверь, поджёг и убежал.

— Кто там⁉ — заорал недовольный женский голос по ту сторону двери. — Кого ещё черти принесли⁉

Мы вошли.

— Добрый день.

За столом сидела женщина с огненно-рыжими волосами, стянутыми в тугой хвост. Пухленькая такая, плотненькая. Жирненькая, если говорить менее тактично. Натруженные щёчки, хмурый лоб, три подбородка. Объём бёдер стремится к бесконечности. Размер груди — явно двузначное число. Макияж — что-то из области косплея; настолько яркие цвета последний раз я видел… ну ладно, не так уж и давно. На фасаде школы.

Я осмотрелся.

Кабинет многое сообщил мне о характере хозяйки. Всё прям сурьёзное такое. Такое основательное прям и золотое. На столе золотой органайзер с изображением золотого двуглавого орла и золотой ручкой, золотая лампа, золотой стационарный телефон и даже позолоченный компьютерный монитор. На стене за столом директрисы висел огромный имперский флаг, а на противоположной стене бесстыдных, — для муниципального служащего, — размеров плазма.

— Меня зовут Александра Борисовна, я директор этой школы, — сообщила Александра Борисовна, директор этой школы. — Вы кто?

Я объяснил ей, кто мы и чего хотим.

— А чего вы всей семьёй-то припёрлись⁉ Вы везде толпой ходите что ли⁉ Оставьте меня и уходите! У нас мест нет!

Я попытался сгладить углы. Посулил денюжек и рассказал про Ваську, мол, вот какая она у меня умничка, гляньте на её зомби-черепашку.

— Ну да, дар у вашей девочки проявился рано. Вот только не нужно внушать ей сейчас, что она особенная. Тем горше и больней ей будет в будущем, когда сверстники нагонят её по уровню развития и окажется, что она обыкновенная посредственность, просто скороспелая. И на счёт мест я ничего вам обещать не могу.

Александра Борисовна задумалась.

— Давайте-ка сначала новые шторы мне в каждый класс организуйте, а потом поговорим. Всё. Я всё сказала. Теперь уходите.

Так нахуй…

Глубокие вдохи и медленные выдохи мне сейчас не помогут. Я прямо вот почувствовал, как во мне проснулось нечто тёмное и опасное. Какая-то деструктивная сила поднималась сейчас из глубин моего естества. Ты с кем говоришь, собака рыжая толстая? Буквально на днях я прокрутил на хую двух баронов, убил матку химер и назначил герцога, а ты меня за шторами посылаешь⁉ Ты совсем ебанулась, скажи-ка мне пожалуйста⁉

— Слышь, блядь, — хотел было сказать я, но не успел.

— Слышь, — меня опередил майор Оров. — Ты почему такая злая, Александра Борисовна?

— «Слышь»⁉ Ты как со мной разговариваешь⁉ Ты кто вообще такой⁉

Думаю, ответ бы её удивил. Однако Вышегор проглотил обидку и продолжил всё так же спокойно:

— Мы чего тебе сделали-то, а? Мы же по-хорошему пришли, по-доброму.

— А ну пошли вон! — заверещала директриса. — Немедленно пошли вон!

— Ребята, — обратился к нам майор Оров. — Оставьте нас на минутку.

Хм-м-м.

— Ладно, — сказал я, сгрёб всех и вывел в коридор.

Похоже у майора был какой-то план. Ну… как сказать «какой-то»? Я, конечно же, подумал об этом в первую очередь, но только лишь потому, что мужской мозг устроен таким образом — думать про порево, представлять порево, проецировать порево на мир и мир на порево по нескольку раз за секунду. Но в тот момент, когда мы покидали кабинет, порево майора Орова с Александрой Борисовной представлялось мне не более чем забавным приколом из разряда: «прикинь, а если».

То есть подумать-то я об этом подумал, но абсолютно несерьёзно.

И потому-то, когда из кабинета раздались первые крики, я подумал, что Вышегор решил убить Борисовну. И чуть было не ринулся её спасать.

— ОЙ! — закричала директриса. — ОЙ-ОЙ-ОЙ!

Затем шлепок; да такой сильный, будто бы это целый таз дрожжевого теста накрыли пищевой плёнкой и ёбнули сверху лопатой для снега.

— ОЙ-ОЙ-ОЙ!

— Нравится тебе такое, шлюха⁉ — заревел майор Оров.

— Ой-ой-ой-ой, нравится!

— На колени!

Дед Бигдик зажал Ваське уши и мотнул головой, мол, пойдём-ка мы прогуляемся. Святопрост вообще никак не отреагировал на происходящее — залип в телефоне.

— А ну жри! — заорал Вышегор, а затем из кабинета раздалось какое-то хрипение и рвотные позывы. — Жри, я сказал! — опять хрип, будто человек за стенкой чем-то давится, а вслед за хрипом глубокий вздох; такой, какой обычно издают коматозники после разряда дефибриллятора. — Хули ты плачешь, дрянь⁉ А-ну встань! Встала, я сказал!

Послышался скрип передвигаемой мебели, затем грохот и мерные шлепки.

Пора, — понял я, приоткрыл дверь и на цыпках прокрался внутрь. Я не хотел на это смотреть. Честное слово не хотел, но глаза предательски стрельнули в сторону.

Жуткое зрелище, но притом завораживающее. Это не секс. Это спарринг двух драгун тяжёлой кавалерии. Это агрессия в самом её чистом, незамутнённом проявлении. Вышегор остервенело овладевал Борисовной сзади, при этом голову её вжимал в пол и периодически бил пощёчины.

Майор Оров заметил меня, обернулся, быстро отдал мне честь свободной рукой, а потом мотнул головой в сторону компьютера.

— Как? — спросил я одними лишь губами, подразумевая что компьютер как раз в зоне видимости директрисы.

Вышегор кивнул, мол, понял. Затем показал мне знак «окей», мол, ща все будет. Ну а затем… ох бля… я это теперь никогда не развижу. Майор Оров обхватил партнёршу руками и взял её на прогиб. Прям вот реально перебросил через себя сто с лихой килограмм директрисовой плоти, вколотил её со всей дури в пол и… и, блядь, продолжил! Стыковка пережила манёвр! О господи, да как это вообще возможно⁉

Угол обзора Александры Борисовны резко сменился; теперь она смотрела совсем в противоположную сторону. Ну… Как сказать «смотрела»? Груди занавесили её лицо.

Несколько секунд мне понадобилось на то,