Проект "Веспасий" (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич Страница 14

Только когда уселись за стол, крикнув хозяину принести мяса и пива, Глеб заметил Анджея. Шляхтич сидел в противоположном углу, прикрытый отчасти колонной, подпирающей кровлю, оттого не был заметен сразу. Он что-то уписывал в присутствии мужчины покрупнее себя, тоже, судя по прикиду, шляхетского сословия, рядом сидели четверо хлопцев-простецов, на Украине таких называют «парубки».

— Заметил нас, скотина, — прошипел Генрих. — Как место-то рассчитал! Ждал в тепле да в уюте.

Ясное дело, вариант драки без сабель не пройдёт. Анджей, раз оказался на пути, намерен мстить. Как же, честь поругана…

И срочно сматываться — ни разу не вариант. Лошади отдыхают, их снова запрягать… Да и не уйти на санях от верховых. Значит, проблема как-то решится здесь. Надо надеяться — в лучшую сторону, иначе бы в яме после материализации в XVII веке уже ждало бы предостережение.

Но поскольку такое же предостережение было отправлено Кириллу, но ничего не произошло, Глеб не особо доверял системе аварийного уведомления. Если паны порубят их двоих в капусту, можешь сколько угодно кричать «это несправедливо!», суть дела не изменится.

— Чо жалко, так это не поесть всласть, — согласился Генрих. — Не хочу ввязываться в драку, набив помойник доверху. Объевшись, становлюсь медлительным.

Глеб вытащил пистолет и под столом передал его товарищу.

— Держи. Стрельбы они ждут от меня. Хотя… Из этой пищали сложно попасть в амбар с трёх шагов.

— Вот! Оба направляются к нам, — констатировал Генрих. — Предлагаю выяснить отношения натощак, а потом вернуться и поужинать.

Тем временем шляхтичи приблизились. Анджей схватился за саблю.

— Благослови вас Господь, братья! Говорят, любая дорога быстрее с добрым попутчиком, — Глеб сделал вид, что не уловил его угрожающего жеста.

— Ты не говорил, что они — монахи! — пробасил второй вояка.

— Да какие монахи… Самозванцы! Бандиты!

— Прости его, Господи, ибо не ведает, что творит! — промурлыкал Генрих в унисон коллеге.

Правильнее ехать к намеченной цели, избегая конфликтов и стычек. Но — такое время. Неприятности сами тебя находят, и это не исключение, а норма.

— Меня зовут братом Гленом, со мной брат Генрих, мы — странствующие монахи из заокеанской английской колонии. Как ни прискорбно, пан Анджей был недостаточно учтив вчера, пришлось преподать ему урок. Но, видит Бог, урок не пошёл впрок.

— Сейчас я тебе преподам урок, жалкая тварь!

Он принялся вытаскивать саблю, но товарищ его придержал:

— Не здесь!

К ним подтянулись и парубки, окружив шляхтичей.

— Что же, подышим свежим воздухом, — согласился Глеб. — А ты учти, грешник. Один только помысел к умерщвлению божьего человека обрекает тебя на геенну огненную.

Высокий посмурнел, его пацаны как по команде ступили шаг назад и перекрестились.

Генрих поднялся.

— Соблаговолите назвать ваше имя, пан…

— Пан Збигнев Мравинский.

— Что же, свидетельствуйте со своей стороны. Как ни странно монаху выступать свидетелем на дуэли другого монаха с мирянином, коль Господь так решил, пусть будет… Вверяю судьбу брата Глена в Божьи руки.

Недели пребывания среди иезуитов позволили выучить церковные штампы. Шляхтич явно не верил Анджею, что оба в рясах — ложные монахи, но ничего не предпринимал. По крайней мере, был нейтрализован. Но Глебу этого было мало.

— Позвольте спросить, пан Збигнев. У пана Анджея — вша на аркане. Чем он отплатит вам за поездку сюда, ужин в кабаке?

— Он уверял, что у вас в телеге есть ценное. А забрать награбленное у грабителей — не грех.

Пан смутился, понимая, что повторяет за Анджеем ахинею.

— Тогда я покажу своё самое ценное оружие. Оно там — в телеге.

Глеб достал из-под рогожи дрын, припасённый ещё в самом начале пути — для защиты от волков. Навыки выживальщика позволяли ему использовать в качестве оружия любые предметы. Но дубина против хорошей сабли — перебор.

— У него ещё пистоль есть! — промычал Анджей, уже обнаживший саблю.

— Нет! — тот, как и вчера, скинул рясу, показывая, что под ней за поясом нет никакого оружия. — Из пистоля я тебя сразу убью. Но одно дело — отправлять к Богу индейских нехристей-язычников. А вот католика — грех. Придётся ещё раз проучить.

Дубинка в руках Глеба начала вращаться. Дуэлянты стояли друг напротив друга, слабо освещённые отблесками из окна кабака. Анджей отвёл саблю для удара, выбирая момент. Его противник с жонглёрской ловкостью перебросил дубину в левую руку и снова раскрутил, а правой рукой неожиданно метнул нож.

Он впился в выставленную вперёд ногу шляхтича, на две ладони выше колена.

— Холера ясна! — взревел тот и кинулся в атаку, вырвав клинок из раны.

Глеб уклонялся и увещевал: давай прекратим, иначе истечёшь кровью. Вряд ли зацепил бедренную артерию, но всё же струилось обильно, чёрнотой на фоне снега.

Генрих видел: у раненого аффект, он не внемлет никаким доводам разума. Скоро упадёт от потери крови, но пока машет саблей отчаянно, без всякой техники фехтования, одержимый единственным желанием — развалить соперника от головы до развилки, и хватит ли у Глеба везения уклоняться ещё сколько-то минут.

Тот не стал слишком надеяться на судьбу и подставил дубину под удар, а в момент, когда сталь врезалась в древо, сделал выпад ногой, попав Анджею в предплечье.

Сухо треснула кость. Пан уронил саблю на залитый кровью снег, потянулся к ней левой рукой, но Глеб не позволил, врезав по голове половинками посоха, после чего откинул саблю пинком подальше.

Генрих торопливо подхватил её, а также ножны, протёр лезвие снегом.

— Добрая сабля. На базаре грошей двадцать дадут.

Глеб же бросился спасать раненого, пережгутовал бедро, промыл горелкой рану.

— Пан Збигнев! Это недоразумение надо отнести в тепло, зашить рану, наложить лубок на предплечье. Выздоровеет — отмолит грех. А коль сейчас отдаст Богу душу — прямая дорога в ад.

Шляхтич окончательно уверовал в церковную принадлежность чужестранцев и принялся распоряжаться. Холопы потащили Анджея в избу за кабаком, снятую заранее, там Глеб продолжил врачевание.

Раненый, придя в себя после лёгкой контузии, начал сопротивляться, невзирая на потерю крови. Генрих попросил пана Збигнева подержать голову остолопа и насильно влил ему в рот пару стаканов горилки. Минут через десять «анестезия» сработала, удалось зашить дырку.

— Святые отцы! — попросил поляк по окончании обслуживания его незадачливого коллеги. — Пшепрашам, что согласился участвовать в богопротивном деле. Анджея знаю давно, не подозревал, что он поступит недостойно шляхтича. Разделите с нами ночлег! Места всем хватит. Утром посмотрите, как он — оклемается или Бог иначе решит. Я угощаю всех ужином!

— Но вам же не перепадёт никакой обещанной им добычи! — усмехнулся Генрих.

— Честь шляхетская — важнее любой добычи, — важно отрезал тот. — Поблагодарив, я поступлю достойно. А Анджей… Бог ему судья.

Путники переглянулись и одновременно кивнули, после чего отправились к телеге — переносить в дом всё своё нехитрое имущество, чтоб под покровом ночи оно невзначай не сменило владельца.

Если «благородный» намеревался убить и ограбить монахов, чего ждать от простых литвинов, среди которых немало лихих людей?

* * *

Примечание: изображение банных процедур взято из открытых источников в интернете, их несколько, в т.ч. https://www.techinsider.ru/editorial/666153-skolko-raz-v-zhizni-mylis-evropeycy-v-srednie-veka-i-mylis-li-voobshche/

Глава 5

Кроме двух-трёх ночлегов под открытым небом, в холоде, но без извечной вони, удавалось найти пристанище — в придорожном общепите или в деревнях. Так и доехали до окрестностей Менска, без особых приключений, где нашлось место для очередной остановки.