Сергей Щипанов - По ту сторону Страница 15

Герцогство Померания встретило нас отличной солнечной погодой. Пахнуло весной. Сразу веселее стало на душе. А катить по сухой дороге – одно удовольствие. Ну и что, колдобины да ухабы: грязь не месишь – и ладно.

Мы прибыли в Штеттин, город в устье Одера, место, где лет так через сто пятьдесят должна родиться герцогиня Ангельт-Цербстская, будущая императрица Екатерина II.

Если я ничего не путаю.

Да нет же! Ведь я была здесь в прошлой жизни. Школьницей. Нам устроили экскурсию в Польшу, в город Щецин, а это и есть Штеттин. Показали главную достопримечательность – замок, место рождения Екатерины, и Тюремную башню, где во время оно сидела в заточении Сидония фон Борк, знаменитая колдунья. Но мне почему-то врезались в память причал в порту, тяжёлый запах и плавающие в грязной воде дохлые крысы.

– Богатая земля Неметчина, – с уважением произнесла Барбара.

Она и о Гданьске так же отзывалась, и о Региомонтуме. Послушать старуху, тут все земли «славные и богатые». За исключением Московии, о которой Барбара говорила с явным неодобрением. Чем, интересно, старой ведьме земляки насолили?

– Богачка тутошняя, девица фон Борк, зело красна, – продолжила Барбара. – Да не на радость людям та красота – на погибель.

– Чего так? – спросила я.

– Злыми чарами привораживает она вашего брата. И юных, и мужей зрелых. Сказывают, очаровала она князя фон Вольгаста. Тот собрался было взять её в жены, да не посмел ослушаться запрета князей Штеттина. Озлобилась фон Борк, и наложила на князя заклятие. Засох тот от тоски, да помер.

Тут мне вспомнилась печальная развязка истории колдуньи:

– Гореть ей на костре, этой Сидонии.

– А тебе откуда сие ведомо? – живо воскликнула Барбара. – И имечко её знаешь. Неужто и до Московии слух дошёл о ворожее?

Чёрт, опять я прокололась! А старуха явно что-то подозревает – хитро поглядывает, будто догадывается… Вот только о чём? Я объяснила, мол, да, слышала о ней на родине. Барбара кивала, поддакивала, а на устах её блуждала улыбка.

Могла ли я знать, что лично встречусь с самой Сидонией фон Борк?

2

Знаменитая колдунья припожаловала к нам, точнее, к прорицательнице Лари. Не иначе как по обмену опытом.

В тот день представление отменили. Заболел Хозяин – отравился рыбой. Накануне он и Себастьян ужинали в кабаке, где угощались вином и жареными угрями. Ночью у Зуко началась обильная рвота. Послали за мной. Я сделала ему промывание и велела выпить молока. Утром его опять тошнило и слабило, хотя и не так сильно. Но артист из него, конечно, никакой. Себастьяна тоже прослабило, однако проспиртованный организм горького пьяницы легче справился с отравлением.

Под вечер раздался стук колёс и цоканье копыт по мостовой. К лагерю подъехала карета, запряжённая парой белых (как правильно назвать такую масть, не знаю) лошадок, в сопровождении двух верховых – телохранителей важной особы. Они спешились, и один проследовал к шатру Барбары, чтобы привести её к владелице шикарного, чёрного с золотыми обводами экипажа. Я стояла неподалёку. Увидела, как дверца кареты распахнулась, и встретилась глазами со взглядом женщины необыкновенной красоты.

Вообще-то я по натуре скептик. Во всяком случае, не умиляюсь при виде гламурных красоток и всяких там фотомоделей – крашеных кукол с куриными мозгами. Сейчас же я видела перед собой по-настоящему красивую женщину, обладательницу роскошных цвета червонного золота волос, точёных носа и шеи. Но заметнее всего – глаза, огромные, темно-аквамариновые, как вода в Адриатике, с лёгким прищуром. В них можно утонуть, любого мужчину взгляд этих глаз должен сводить с ума. Если уж на меня подействовало…

«Сидония фон Борк!», – донёсся до меня восхищённый шёпот Станко. (Мальчишка рядом околачивался).

Барбара в сопровождении телохранителя подошла к карете, поклонилась Сидонии, неуклюже влезла внутрь. Дверца захлопнулась, изнутри задёрнули занавески.

О чём беседовали две ведьмы, не знаю. Разговор продолжался не менее часа. Меня распирало любопытство, а ещё желание как-то помочь красавице Сидонии, предупредить её о грозящей смертельной опасности. Да разве ж она послушает!

Когда Барбара вышла из экипажа, я с удивлением увидела, что фон Борк смотрит на меня. Мало того – она поманила пальцем! Я растерянно оглянулась: может не меня зовёт? Нет, точно – меня.

Я приблизилась к карете и тоже поклонилась, сняв шляпу – научилась уже.

Сидония смотрела приветливо, с лёгкой ухмылкой.

– Садись, – приказала она.

Я не посмела ослушаться.

Находящая здесь же девушка, по-видимому, служанка, подвинулась, я опустилась на скамью напротив Сидонии. Нутро экипажа смотрелось ещё богаче, нежели наружная отделка – всё обтянуто розовым стёганым шёлком, на сидениях мягкие подушки с кистями. Но главное украшение – хозяйка, в роскошном голубого бархата платье с ярко-лиловым корсажем, отороченным серебристым мехом. Волосы Сидонии убраны в сетку из золотистых нитей, на шее колье с крупными зелёными камнями – если не ошибаюсь, чистой воды изумрудами, на запястьях браслеты с такими же камушками.

Подобное великолепие мне разве что на картинках приходилось видеть.

Я думала, хозяйка заговорит со мной, но Сидония крикнула кучеру: «Трогай!», и захлопнула дверцу.

Громко цокали подковы, экипаж ритмично покачивался. Сидония пристально смотрела на меня и… молчала.

Сделалось не по себе. Куда она меня везёт, и зачем? Я боялась спрашивать, но неизвестность страшила больше.

– Госпожа, куда мы едем? – решилась я, наконец.

Сидония нахмурилась.

– Ко мне надлежит обращаться «ваша милость»! – резко сказала фон Борк. – Тебя не научили приличиям?

Чёрт вас тут разберёт, кого как величать! Фон-бароны спесивые.

Но вслух я повинилась:

– Прошу прощения, ваша милость. Можно мне узнать, куда мы направляемся?

– Узнаешь, – холодно ответила Сидония.

Карета остановилась. В сумерках, при свете факела, я не разглядела дом, в который вошла вслед за хозяйкой. Запомнились лишь ступени лестницы из молочно-белого мрамора, ярко отсвечивающие в полутьме.

Слуга проводил меня в комнату, где пылал огонь в камине, зажёг свечи, вышел, оставив одну. Я огляделась: небольшая комнатка, стены задрапированы тёмно-бордовым атласом, сбоку столик с гнутыми ножками, на нём подсвечник на две свечи, кругом расставлены пуфики, оттоманки и мягкие скамеечки, над камином зеркало в золочёной раме.

Будуар хозяйки?

Непонятно, почему тут пахнет корицей?

Сидония долго не появлялась. Я устала стоять, но не решалась присесть. Тревога в душе сменилась страхом на грани паники. Желание бежать без оглядки сделалось настолько сильным, что я едва с ним справлялась.

Вошла Сидония.

Пронзительный взгляд её колдовских глаз пригвоздил меня к месту.

Хозяйка успела поменять наряд. Теперь на ней лёгкое платье бледно-розового шелка, с короткими рукавами-фонариками, с вырезом, полностью открывающим шею. Изумруды она заменила рубинами (а может, то были лалы, или ещё какие, неведомые мне самоцветы). Волосы распущены и свободно спадали на плечи.

Не думаю, что Сидония нарядилась ради ничтожного лекаришки. Аристократка – по-другому она просто не могла.

Хозяйка не предложила мне сесть, сама же расположилась на оттоманке. С минуту она молчала, продолжая жечь взглядом:

– Назови своё имя.

– Джек, гос… ваша милость.

Сидония нахмурилась.

– Не это! Подлинное имя!

Я совсем оробела.

– Яков, – пробормотала я неуверенно. Голос предательски дрожал.

– Ты из Московии? Русич?

– Да, ваша милость.

Сидония чуть приподнялась, взяла со столика звонок.

На сигнал явилась служанка, держа поднос с высоким бокалом, наполненным ярко-красным напитком, и маленькой изящной тарелочкой с традиционным лакомством – засахаренными орешками, поставила перед госпожой и бесшумно удалилась.

Отпив из бокала, Сидония продолжила:

– Платье твоё холопское, а вот руки – барские.

Что за наказанье мне с руками – выдают «благородное происхождение»!

– Я лекарь, ваша милость.

– Знаю, – отмахнулась Сидония. – Значит, Яков?

Я подтвердила.

Сидония отставила бокал и пристально посмотрела мне в глаза. Я не выдержала, отвела взор.

– Лжёшь!

Прозвучало, как выстрел.

– Разденься! – приказала хозяйка. – Живо, сбрасывай одежду!

– Ваша милость, не могу! – воскликнула я в отчаянии.

Меня трясло, страх цепкими когтями рвал душу – обман раскроется и тогда…

– Не можешь? Отчего же? Стыдишься меня? – Сидония усмехнулась.

Я стала бормотать что-то про увечья на теле, мол, стесняюсь своего уродства.

– А вот и поглядим, – жёстко возразила Сидония. – Не желаешь добром, я кликну слуг, они живо сорвут с тебя мужское платье.

Неожиданно для себя я разрыдалась – слёзы градом. Бросилась в ноги хозяйке дома, оказавшегося западней.