Terra Insapiens. Дороги - Юрий Александрович Григорьев Страница 15

Закончив завтрак, Легат пригласил Виконта в соседнюю комнату. Артур, Шут и Лонгрин прошли туда же.

Легат сел в кожаное кресло и знаком предложил Виконту сесть в кресло напротив. Когда Виконт сел, Легат внимательно посмотрел ему в глаза и сказал:

— Итак, меня заинтересовала история вашего усыновления… Недавно я разузнал подробности этой истории.

Виконт вскочил, но легат остановил его движением руки.

— Не торопитесь! Я не закончил… Наберитесь терпения выслушать до конца. Сядьте!

Виконт послушно сел. Видно было — как он взволнован.

— Я должен избавить вас от одной иллюзии, — Легат продолжал пристально смотреть ему в глаза. — Выслушайте меня внимательно, это очень важно.

Легат откинулся в кресле, продолжая смотреть на Виконта.

— Человека, который привёз вас к графу, звали Готар?

Виконт снова встал.

— Да, мне называли это имя.

Легат кивнул и, махнув рукой, опять усадил Виконта.

— Я встретился с этим человеком в прошлом году в Риме, на избрании Папы Римского Сильвестра Второго, и расспросил его о вас. Он был со мной откровенен, как на исповеди. Хотите, чтобы я рассказал всё, что узнал от него?

— Да!

— Хорошо… Готар рассказал мне, что от холеры умер его старый друг, священник небольшой деревушки, у которого был ребёнок. Мать ребёнка умерла ещё при родах, и теперь он остался на свете один. Готар забрал ребёнка с собой и привёз его к графу де Блуа. Он выдумал историю про Фриландию, надеясь, что граф захочет усыновить королевского сына. Так вы стали приёмным сыном графа де Блуа.

Легат оглядел присутствующих.

— Я стар… Мне незачем врать… Я рассказал только то, о чём слышал от самого Готара… Правда, как бы горька она не была, лучше сладкой лжи. Таково моё убеждение.

Виконт, не отрываясь, смотрел на легата. Он был бледен, но по нему трудно было понять — что он чувствует. Шут сидел сзади него и смотрел в пол.

— Вы можете съездить в деревеньку Монтери и, расспросив местных жителей, наверняка найдёте могилу своего настоящего отца… Вот, собственно, то, что я должен был вам сказать.

Легат поднялся и протянул Виконту руку. Тот, вскочив, припал к ней губами. Легат перекрестил его голову.

— Оставьте ложные надежды, примите свою судьбу с христианским смирением. Готар совершил грех, солгав вашему приёмному отцу. Но он покаялся и, надеюсь, Бог его простил. Уезжая неделю назад из Рима, я узнал, что он уже покинул наш мир. Я помолился за его душу, помолитесь и вы.

Легат повернулся и медленно вышел.

В комнате остались только — Виконт, Лонгрин, Шут и Артур. Они сидели молча. Потом Шут встал, подошёл к Виконту и положил руки ему на плечи. Виконт вздрогнул, отвёл его руки и сказал:

— Не сейчас… Я еду к отцу. Вы останетесь здесь.

Он стремительно вышел из комнаты.

Шут постоял, держа руки на весу, опустил их и сел на место. Несколько минут все сидели молча. Затем поднялся Лонгрин и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Шут проводил его внимательным взглядом.

— Что будем делать? — спросил Артур.

— Подождём, когда вернётся Виконт… Тогда и будем думать.

Он поднялся и пошёл на выход. Артур последовал за ним.

Вечером в комнату, где гостевали Артур с Шутом, зашёл Лонгрин.

— Завтра утром мы отправляемся в графский замок, — строго заявил он. — Здесь нам больше нечего делать.

Шут привстал с кровати и недоумённо посмотрел на него.

— Разве мы не будем ждать возвращения Виконта?

— Нет! — сказал, как отрезал, Лонгрин. — Нам пора возвращаться на службу к нашему графу.

— Но так нельзя! — возмутился Шут. — Мы не можем бросить Виконта!

— Ну тогда оставайся здесь, — отрубил Лонгрин. — А я уже сыт по горло похождениями Бродячего Короля.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Артур вопросительно смотрел на Шута. Тот, встав с кровати, на пару секунд задумался и, повернувшись к Артуру, не глядя ему в лицо, сказал:

— Ты решай сам — что делать? А я остаюсь тут, ждать Виконта.

— Я остаюсь с вами! — не задумываясь, ответил Артур.

Шут кивнул и, надев сапоги, направился к двери.

— Пойду, поговорю с Винтером.

Он вернулся через десять минут. Молча разделся, лёг в кровать и погасил свечу. Пять минут ворочался с боку на бок. Потом не выдержал, поднял голову и спросил:

— Ты не спишь?

— Нет, — ответил Артур.

— Вот что ты будешь делать — с этими людьми! — в сердцах произнёс Шут. — Пока ты в фаворе, тебе улыбаются и льстят, а стоит споткнуться, тут же бросают и отворачиваются!

— Винтер тоже уезжает? — спросил Артур.

— Все уезжают, — хмуро сказал Шут. — Всех настроил против Виконта Лонгрин.

Он опустил голову на подушку и продолжил говорить.

— Чувствовал я, что эта история с Фриландией как-то сомнительна. Но независимо от этого — Виконт был и остаётся приёмным сыном старого графа. И я готов служить ему ещё больше, чем когда-либо раньше. Мы друзья, я знаю его с пелёнок. Я учил его математике и верховой езде. Наконец, я обещал старому графу, что буду заботиться о нём. Я не могу оставить его в беде.

Артур слушал Шута и думал, что опять в его жизни какие-то перемены, и будущее снова туманно и загадочно. Через полчаса они всё-таки заснули, но сны были беспокойные и тревожные.

Наутро их ждало ещё одно неприятное открытие.

— Они увели наших лошадей! — взмахнул руками Шут. — Это чёрт знает, что такое!.. Ну, подожди Лонгрин. Я доберусь до молодого графа и всё ему выскажу, что я думаю о тебе!

— Жалко! — тоже расстроился Артур. — Я только привык к своей лошади. И где теперь моя Звёздочка?!

Пообедав в трапезной, они вышли из стен монастыря и гуляли по окрестным лугам и садам, наблюдая и слушая птиц. Воробьи кувыркались в дорожной пыли. Тёмно-синие ласточки с белым брюшком скакали по траве и веткам деревьев, летали над землёй в поисках мух, сверчков и стрекоз. Щебетали друг с другом, словно ведя оживлённый разговор. Шут внимательно прислушивался к ним. Артур с интересом наблюдал за Шутом.

— Вечером будет дождь, — уверенно заявил Шут.

Артур посмотрел на небо — оно было чистое. Только редкие облачка проплывали высоко.

— С чего вы взяли? — спросил Артур.

— Ласточки рассказали, — поведал Шут. — Они как раз об этом сейчас щебечут.

— Вы понимаете птичий язык? — бросил взгляд на Шута Артур.

— С детских лет, — на полном серьёзе ответил Шут. — Помню, мать рассказывала — мне ещё года не было, а я сидел на траве, задрав голову — наблюдал за птицами