Мама, папа, я и Перестройка (СИ) - Конфитюр Марципана Страница 15

Всё-таки я полный неудачник. Сорок лет жил кое-как, а потом получил второй шанс – да и тот идиотский! Нет, чтобы попасть в тело какого-нибудь десантника, наследного принца, гардемарина или молодого будущего генсека, как это бывает с персонажами романов, обожаемых моим дедом! Одного меня судьба закинула в младенца, который всё, на что способен, это не подавиться манной кашей и проситься на горшок, пока не обмочится! Тьфу, гадство!

Вся описанная ситуация напрягала меня тем более, что ссоры родителей, как я подметил, случались частенько, и вызваны они были зачастую именно папиным плохим настроением, проистекающим, в свою очередь, из страха потерять работу вскоре.

Окончательно его переживания я понял, когда однажды ночью, в полудрёме, случайно подслушал такую беседу родителей:

– Галя, а если меня уволят, и я стану безработным, ты разлюбишь меня? – Спросил папа.

– Не уволят, что за глупости.

– Ну всё-таки – а если?

– Папа тебе на свой завод поможет устроиться. Он же начальник цеха, – сказала мама, избегая прямого ответа.

– Ну конечно! – Ответил отец в полный голос. – Для того я пять лет учился на инженером, чтобы потом крутить гайки под началом собственного тестя! Вот спасибо!

– Тсс, ребёнка разбудишь!

Они замолчали. Я вспомнил о том, что в будущем между сокращением отца и разводом пройдёт всего несколько месяцев. Любопытно... Мне всегда казалось, что отец ушёл от нас, так как нашёл кого получше... Может, что-то я не понял? Может, всё было иначе? Может, если я налажу карьеру отца, то спасу и их брак?..

Безнадёжно... Шестилетка-попаданец как собака: всё понимает, а сказать так, чтобы слушали, не может.

Разве только чудо нам поможет...

6.2.

В один из дней родители как обычно собирались на работу, глядя «120 минут», и на экране там между сюжетом о трезвости и песней Валентины Толкуновой появился молчащий Аллан Чумак. К счастью, мои родители его творчеством не увлекались; ну, я – тем более. Однако в тот момент меня вдруг охватило такое отчаяние, что я мысленно взмолился этому пророку новой эпохи: «Чумак, если сделаешь так, чтобы папа мой сделался кооператором, обещаю: я в тебя поверю!». Тот, понятно, не ответил.

Но в тот же день со мной начали происходить чудеса.

***

Утром в садике случился форс-мажор. Не знаю, кто и как собирал Ирку, но она умудрила прийти без юбки: в одной кофте и колготках под пальто. Обнаружив этот казус, моя будущая бывшая расплакалась. Разумеется, Илиада Михайловна не придумала ничего лучше, как накричать на неё за это. Однако криком делу не поможешь: теперь задачей воспитательницы стало придать ребёнку адекватный вид. Илиада раздела одну из огромных «запретных» кукол, сидевших в своём домике за столом и ежедневно манивших девчонок (а может, и пацанов). Размеры этих неприкосновенных драгоценностей в самом деле могли сравниться с размерами живой девочки – лет четырёх или, может, пяти... Не шести. В общем, Ирке наряд не налез.

– Вот ты жирная, – бросила Илиада.

Ирка разрыдалась пуще прежнего, а я на секунду буквально потерял дар речи от такой наглой токсичности. Вот блин, даже и не помнил, что Илиада была настолько неадекватной!

В конце концов, выяснилось, что в шкафчике одной девочки, которая писалась временами, как раз имелась запасная юбка. А через несколько минут, когда Ирка была уже одета, за завтраком, я шепнул ей:

– Ирочка, не плачь!

Она повернула ко мне своё измученное красное личико. В заплаканных глазах читались удивление и мольба о помощи.

– Не жирная ты вовсе! Ты красивая... Как Алла Пугачёва... – Сообщил я ей. Потом подумал, правда, что Алла всё-таки уже и в эту эпоху не первой свежести. Исправил: – Как Маша Распутина!

Ирка сквозь слёзы заулыбалась, но ответить не успела. Вместо неё тут же отреагировала сидящая за нашим столом Алёна:

– А Андрюша в Иру влюбился! Он с ней кокетничает!

Четырнадцать пар глаз тут же повернулись ко мне – в ожидании, наверно, что я зареву. Не дождётесь! Детские реакции тела я уже научился подавлять почти превосходно. Поэтому не проронил ни слезинки даже тогда, когда за спиной Илиада дала команду:

– Голосов! Молча едим! «Когда я ем, я глух и нем» – знаешь такую пословицу? Жуём с закрытым ртом! Кокетничает он тут... Дома пококетничаешь!

– Кокетство недостойно советского человека, – глубокомысленно добавила нянечка и рассмеялась.

А Ирка прошептала:

– За то, что ты в меня влюбился, я тебе на прогулке расскажу один секрет!

***

Она не соврала. Когда все разбежались по площадке, Ирка подошла ко мне, задумчиво крутя на пальце Изауру, насаженную на дырку, ставшую за эти две недели ещё больше, и сообщила:

– Сказать секрет? Игрушки запрещают!

– Что значит «Игрушки запрещают»? – Обалдел я.

– А вот. Играть детям нельзя будет. Наверно, Верховный Совет так решил.

– Какой ещё совет?!

– Такой. Верховный! Депутаты там верховные сидят! Про них ещё передача есть специальная: «На сессии Верховного совета»! Ты, что, не смотрел? Моя бабушка любит...

– Это там, что ли, сказали?

– Нет, не там. Это в журнале «Огонёк» было. Что игрушки отберут и в мусор выкинут... Мне это бабушка тоже давно обещает.

Звучало как бред, но я всё же спросил:

– В каком номере?

– В самом новом. Вчера принесли.

***

До вечера я мучился догадками. «Огонёк» мы не выписывали, поэтому как только папа пришёл за мной, я тут же потянул его к газетному киоску. Сообщением о том, что в главном перестроечном журнале пообещали запретить игрушки, папа был заинтригован даже больше моего.

– «Огонёк» свежий дайте, пожалуйста, – сказал он продавщице, отдавая пятьдесят копеек.

На обложке журнала был нарисован печальный мальчик, уже наполнивший мусорное ведро игрушечными пистолетикам и теперь выбрасывающий последний. Сверху значилось: «Малыши всех стран, разоружайтесь!».

– Да это опять про конверсию, – произнёс отец разочарованно. – Игрушки никто не запрещает, Андрей. Это оружие хотят запретить. Скоро негде работать мне будет...

– Ты другую работу найдёшь, ты же умный, – сказал я как будто бы невзначай. – А внутри журнала точно про игрушки нет? Проверь.

– Ну спасибо на добром слове, – отец улыбнулся. Потом перелистал журнал. – Нет, нету.

– Повнимательней прочти! Вдруг пропустил!

– Это уж дома.

Дома отец повторно изучил журнал. О запрещении игрушек он ожидаемо ничего не нашёл, зато увидел большое красивое объявление: рядом с компьютером на полу сидела красивая манекенщица в туфлях на каблуках, блестящем мини-платье с огроменными плечами и с начёсом; вокруг нее валялись пачки денег. «Кооператив, специализирующийся на продаже компьютеров и оргтехники, приглашает к сотрудничеству инженеров-электронщиков на выгодных условиях!».

– Ишь ты! – Сказал папа сам себе. – Может, попробовать?..

– Дааа! – Закричал я. – Давай!

Мама вроде тоже эту мысль не осудила. Отец аккуратно вырезал кусок страницы с телефоном из журнала и сказал:

– Позвоню завтра.

– Сегодня позвони! – Сказал я. – А то вдруг найдут кого другого!

– Да поздно уже... У них, наверное, рабочий день уже закончился... Да и соседей беспокоить не хочется лишний раз. Всё же завтра позвоню. Из автомата.

Буквально через минуту в дверь позвонили. Это оказалась соседка – легка на помине!

– Вам там ваша бабушка звонит! – Сказала она.

Родители заволновались и сразу подумали, что приключилось что-то ужасное. Мама была так уверена, что услышат плохие новости, что побоялась идти брать трубку. В результате пошёл папа.

Через десять минут он вернулся и сообщил:

– У меня для вас две новости!

– Давай сначала плохую, – сказала мама.

– Не могу. Они обе хорошие. Во-первых, оказывается, бабушка написала на телевидение про Андрейку, что он у нас предсказатель. Им там стало интересно. Сообщили, в ноябре сюжет снимать будут!