Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2 (СИ) - Гаусс Максим Страница 15

К трибуне поднесли первый, самый маленький кубок, золотистого цвета.

— Седьмое место занимает команда…

Честно говоря, я отвлекся и не особо внимательно слушал какие номера воинских частей, называл полковник. Вдруг, среди приглашенных гостей, с края от трибуны, я увидел полковника Бехтерева. Того самого советника, что мы на носилках тащили через перевал. Сейчас он выглядел куда бодрее, хотя видно было, что такое суровое испытание все же оставило на нем свой след. Сам полковник стоял в окружении других офицеров, разговаривал то с одним, то с другим.

Пока я наблюдал за ним, все присутствующие не раз аплодировали, а оркестр оказывал музыкальное сопровождение. И тут…

— Ура! Ура! — раздалось у меня под ухом. Это кричали Самарин и Лаптев.

— Что?

— Макс! Круто! Мы молодцы!

Я не сразу понял, в чем дело, но оказалось, что нам дали третье место. Наша команда с честью прошла все испытания, набрав достаточно большое количество победных очков. В целом, могли бы побороться и за второе место… Но сильно подвело плавание, к которому никто из нас совершенно не готовился…

Ну что же, и без этого очень хорошо получилось. Радости участников нашей команды не было предела — мы-то думали, хоть бы в десятку лучших попасть, а тут сразу третье место. Вокруг стоял радостный гул, звучали аплодисменты. Когда же огласили всех победителей и раздали награды, Лавров вместе с другими офицерами вернулся в строй, держа в руках большой кубок, на котором отчетливо читалась римская цифра «3».

Второе место увезли десантники откуда-то из Самарканда, а первое место заняла сборная команда из штаба округа. Ну, еще бы… Ведь в штабе всегда служат одни мастера спорта. Просто, непризнанные…

Вот, собственно и все. Окружные соревнования закончились, лафа тоже. Пора было возвращаться к службе. Командам предстояло собрать свои вещи и не мешкая, выдвигаться обратно к местам постоянной дислокации.

Уже когда мы покидали казарму и собирались отправляться на оружейный склад, получить свое оружие, к нашей машине подошел офицер в полковничьих погонах. Лавров козырнул, доложил по форме.

— Вольно, лейтенант! — ответил полковник. — А подскажи, кто у тебя тут Громов?

— Ефрейтор Громов! Ко мне! — рявкнул взводник.

Будучи занятым укладкой автоматов в оружейный ящик, услышал я не сразу. А когда бросил взгляд на гостя, то понял, что это был Бехтерев. Надо же, все-таки соизволил.

— Я, товарищ лейтенант!

— Оставишь, нас? — полковник посмотрел на лейтенанта таким взглядом, мол, иди, мешаешь. Когда он отошел, полковник осмотрел меня, затем протянул руку.

— Ну, спасибо тебе, ефрейтор! Если б не ты, так бы я среди тех камней и остался. Вот, только недавно и госпиталя выписали. Годы уже не те, все заживает куда медленнее, чем в молодости.

— Товарищ полковник! — отозвался я. — Это был мой долг! Ну не бросать же военного советника!

Тот горько усмехнулся.

— Это верно. Кстати, видел вашу команду на соревнованиях, хорошо выступили! Молодцы!

Я промолчал, поскольку чувствовал, что в этом что-то есть.

— Слушай, а тебя, как зовут? — спросил он.

— Максим.

— Максим… Как ты понимаешь, я тебе весьма благодарен. Скоро ухожу на пенсию, по состоянию здоровья. У меня есть некоторый ресурс, и я мог бы походатайствовать, чтобы тебя перевели в хорошую часть, куда-нибудь поближе к цивилизации. Можешь сам выбрать, если есть желание. В штаб округа хочешь? Писарем, например?

Обратно мы ехали той же дорогой.

Погода слегка испортилась, моросил мелкий противный дождик. Дул порывистый ветер — то утихал, то вновь усиливался. Мелкие капли барабанили по плотному брезенту, иногда попадая внутрь.

В кузове ГАЗ-66 было сыро. И холодно.

Хоть ветер и не продувал через плотное и жесткое полотно, все же щелей и дыр хватало. Что-то об этом никто не подумал, когда мы отправлялись в путь. Само собой, мы вынуждены были надеть теплые бушлаты, хотя приказа о переходе на зимнюю форму одежды еще не было. Скоро в этих землях начнется что-то вроде сезона дождей. Это сильно отличается того, к чему я привык в Сирии и Ливии, но суть все равно примерно оставалась той же. Холод, ветер и слякоть. Субтропики же. А длится такая погода примерно с ноября и по конец марта.

Пока ехали, я все размышлял над предложением полковника Бехтерева. Поближе к штабу это, конечно, хорошо, хотя и совершенно не вписывалось в мой типаж. Где я и где штабной писарь? Не мое это и проявить себя сидя на стуле и заваривая чай, нельзя!

Нет, я не стал отказывать старшему офицеру, потому что такие предложения поступают один раз в сто лет. Любой бы срочник на моем месте, обеими руками схватился бы за эту перспективную ниточку. Я же попросил его о другой услуге…

Двигались медленно. Дорога местами раскисла от грязи дорожной пыли. Хорошо хоть кочки и выбоины ощущались менее жестко. Вдруг, наш грузовик остановился. Скрипнули тормоза.

Я с тревогой взглянул на часы — было только половина четвертого вечера. В нашу часть мы должны были прибыть приблизительно к полуночи. Взглянул на остальных — большинство спали, часть просто лежала, закутавшись в бушлаты. Ну а что еще делать, когда такая дерьмовая погода?

Выглянув в щель между бортом и брезентовым полотном, я ничего не увидел. Вокруг пустырь. Дождь почти прекратился, но по-прежнему была слякоть и сырость. Хлопнула дверь, раздались голоса.

Что-то произошло…

Я поднялся со своего места, напялил на голову панамку, быстро откинул брезент и спрыгнул на мокрую землю. Под ногами чавкнуло. Неторопливо направился к видневшемуся впереди силуэту лейтенанта Лаврова. Пассажирская дверь была открыта, водитель пытался разобраться в обрывках старой дорожной карты.

Чуть дальше, за лейтенантом виднелась железная конструкция моста.

— Товарищ лейтенант, что случилось? Почему мы стоим? — спросил я.

— Громов, марш обратно в кузов! — отозвался офицер, обернувшись в мою сторону. — Я что, давал приказ выходить?

— Никак нет!

— Ну, вот и иди обратно. Чего вылез?

Но я не тронулся с места. Впереди разглядел автокран, трактор. Еще какая-то техника. Земля была перерыта, лежали какие-то плиты.

— Мост впереди на ремонте, что ли? — поинтересовался я.

— Ага… — не глядя, ответил водитель в звании прапорщика. — Дорогу размыло, вот его и закрыли.

Сзади подошел ефрейтор Кукушкин. Тоже пытался понять, что происходит.

— Так может, объедем? — поинтересовался Лавров у водителя. Его фамилия была Горелов.

— Насколько я помню, где-то тут была объездная дорога! — заявил тот, озираясь по сторонам. Из-за низко висящих туч, да и плохой видимости в целом, горизонта было не разглядеть. — Давно в этих краях не ездил, запамятовал… Ничего толком не видно! Мы еще и неподалеку от низины оказались, сюда ветрами вся пыль сносится с равнины, а потом грязи по колено.

— Так ты знаешь, куда ехать или нет? — мокнуть под дождем Лаврову совершенно не нравилось.

— Знаю! — как-то не очень уверенно произнес прапорщик. — Сейчас направо и прямо, прямо, до самого предгорья. Километров двадцать, наверное. Хотя нет, больше.

— Ну, тогда поехали. Чего стоять и сиськи мять⁈ — распорядился Лавров, стряхивая с плащ-палатки капли дождя. — Большой крюк придется делать?

— Ну, всего примерно километров восемьдесят. Ну, с горючкой у нас все нормально.

— А что не так?

— Дорога проходит вдоль самой границы с Афганистаном. Не самое безопасное место.

— Ну и что⁈ — устало возразил Лавров. — Тут куда ни глянь, везде чья-то граница. Там — иранцы, тут таджики. Поехали уже!

— Да мне все равно куда ехать! — прапорщик торопливо свернул карту.

— Вы, оба! — распорядился лейтенант, глядя на нас с Кукушкиным. — Живо в машину! У меня что, голос тише стал⁈

В общем, пришлось ехать в объезд. Дождь вскоре совсем прекратился, но видимость от этого лучше не стала. Тучи все равно висели так низко, что казалось, вот-вот упадут на землю. Примерно около часа окружающий пейзаж был одним и тем же, а потом мы взяли левее и пошли первые сопки.