Прямо за углом (СИ) - Катлас Эдуард Страница 15

Я смотрел на нежно-серую стену и размышлял.

Абсолютно ровная стена, никаких шероховатостей, никаких намеков, из чего она вообще сделана. Никаких обоев, если на то пошло. Возможно, отполированный качественный бетон. Или, что-то совершенно инопланетно-незнакомое. Надо заняться изучением стройматериалов, возможно, хоть из стен в следующий раз я вытащу больше информации, чем из дознавателя.

Язык — сам по себе является информацией. Даже если ты ничего вроде не говоришь, просто треплешься ни о чем, стараешься не выдать ни лишнего бита. Все равно. Слова, обороты, построение фраз дают собеседнику много. Использовал слово бит — значит присутствует понимание компьютеров и соответствующих технологий. Что это такое- «не матрас — а первое приближение»? Приближение куда? А, это из математики? Для этого надо знать, как разложить ряд Тейлора? Или не надо? Но оборот речи то появился не из воздуха. Может, не я, но какой-то носитель языка этот самый ряд вполне себе сможет разложить. Хотя бы сделать одну итерацию.

Когда встречаются разные расы — все это важно. Когда информация в мою сторону не поступает, информационная депривация практически полная — начинаешь ценить и замечать каждую мелочь.

Но собеседник разговаривала со мной на русском.

Всегда она, всегда одна, всегда на русском.

Немного повзрослела, явно улучшила языковые навыки. Когда мы встретились впервые — девчонка, едва закончившая институт. Сейчас — молодая женщина под тридцать. Больше никаких изменений. Даже одежда, нежно-серая одежда, та же самая. Тот же покрой, призванный не только скрывать, но и подчеркивать. Мне не просто так приставили красивую женщину. С ней я, конечно, более разговорчив.

Хотя иногда отвлекаюсь.

Выводы, пусть возможно и неправильные, можно делать из всего. Сумели быстро меня скрутить, запереть и дальше взять под полный многолетний контроль? В этом мире есть правительства и явно серьезно централизованная власть.

Кормят, поят и даже не заставляют работать — лишь бы не узнал ничего лишнего? Значит мир небедный и проблем чтобы прокормить одного дармоеда у них не возникает.

Сумели настолько нейтрально выстроить и мое помещение, и регулярные собеседования, и весь цикл поддержания моей жизнедеятельности? Они явно не новички и занимаются этим давно. Наработали и опыт, и протоколы взаимодействия с такими, как я.

Но чего-то боятся. Значит, был негативный опыт — с «такими, как я».

Но не уничтожили на пороге — значит, выгоды от моей информации значимо перевешивают гипотетическую опасность.

Я могу заниматься этими размышлениями часами. Тем более, что обстановка располагает.

Но прежде — я встал и подошел к стене. Постучал по ней. В своем излюбленном месте, которое было ничуть не лучше и не хуже любого другого.

Если долго стучаться в глухую стену, откроется дверь.

Трех дней мне не дали.

Она появилась сразу после моего пробуждения на второй день. Хоть успел привести себя в порядок, и почистить зубы чем-то, отдаленно напоминающим пучок ароматических волокон. По мне так — искусственных, но кто знает какие здесь растения. Свою роль они исполняли исправно, и хорошо.

В принципе, я ждал завтрака, но чаще он появлялся здесь как в старых фантастических фильмах — из стены. Иногда его приносила она. Бывало. Чего не сделаешь, чтобы разговорить человека, можно даже покормить завтраком.

Только вот она была без завтрака. И на два-три дня раньше обычного.

Одно это заставило меня насторожиться. Череда бурных событий явно не собиралась прерываться. А я не был к этому готов. Только думал поваляться, отдохнуть, расслабиться…

— Мы выходим, — спокойно, но твердо сказала она.

И как-то слишком буднично, это просто вогнало в ступор. Сколько я провел в этой серой клетке? Наскоками несколько лет минимум. Конечно, свобода перемещений в других мирах компенсировала, но все же… И тут — «выходим». И ни фанфар, ни барабанной дроби, ни торжественной делегации, ни венка из орхидей и жасмина, плюмерии и немного листьев аликсии?

Выйти из этой тюрьмы, а я не обольщался — это была именно тюрьма, это же должно быть для меня сменой эпох в этом мире. Охранники должны были выдать мне какие-нибудь мои личные вещи, правда у меня их тут не было. Сокамерники должны были кидать мне вслед обрывки туалетной бумаги.

Хотелось возмутиться.

Я молча встал и пошел к открывшейся двери.

Может, хоть красотка ждет меня на выходе, томно прислонившись к двери кабриолета.

Вместо кабриолета был катер. Вместо красотки — мой следователь. Впрочем, в качестве красотки она тоже проходила.

По зданию мы шли недолго, и ничего примечательного в нем не было. Кроме того, что, покидая его, я убедился, что, если бы я даже и захотел сбежать — вряд ли бы мне это удалось.

Решетки, сложные повороты, я даже увидел трех мужчин в защищенных кабинках, которых, наверное, можно было посчитать охранниками.

Почему-то охранники старательно отворачивались, отводили взгляд и вообще старались меня не замечать. У них здесь что, местный культ на мой счет? Боятся сглаза?

Дверь открылась наружу, вид открылся на безбрежное море.

Проводница не останавливалась. Вышла на крохотный пирс, поднялась на катер и встала за штурвал. Даже не обернулась, лишь почувствовала, как лодка качнулась, реагируя на вес моего тела, и рванула вперед.

— Иди поближе, — крикнула она, — как встанем под парус, поговорим.

Поговорим. Это означает, что я хоть что-то узнаю об этом мире?

Хотя за последние пять минут я уже узнал больше, чем за предыдущие годы. Море, острова, разбросанные вдалеке. Мы тоже отходили от острова, может, чуть крупнее остальных, но это точно не походило на материк. Я что, все эти годы провел не только в темнице, но еще и на острове?

— Начну издалека, —сказала она. Катер чудным образом превратился в некое подобие яхты, мачта поднялась из ниоткуда, грот и стаксель развернулись вообще непонятно как. Эта была какая-то дикая смесь архаичных парусов и технологий, о которых я не имел ни малейшего понятия. Такелажа практически не было, но при этом смена галса проходила как по нотам, а вместо шкота фигурировала какая-то болванка, возможно управляемая электромагнитами.

Или волшебной пыльцой.

Все было для меня внове. Все вокруг казалось и отсталым, и чудовищно развитым одновременно. Парус то здесь зачем?

— У нас почти нет нефти, и почти нет угля. — Вторя моим мыслям, начала свой рассказ проводница. Действительно издалека. — И нашли мы их вообще недавно, когда узнали, что их можно как-то использовать. Паровой век — мимо, двигатели внутреннего сгорания — мимо. Все мимо нас. Какие-то технологии — как и в других твоих мирах, какие-то — из тех миров, где ты не был.

— А своих у вас вообще нет? — спросил я. Это был чуть ли не первый вопрос, который я задал в этом мире. Вернее, вопросы то я задавал и раньше, но она всегда отмалчивалась.

Конечно, я понимал, что ситуация явно изменилась. Но все же едва не подпрыгнул от неожиданности, когда она ответила.

— Своих технологий у нас мало, — сказала она. — Ты поймешь, почему, когда выслушаешь.

Рассказывая, она не переставала следить за парусами, но при этом не делала ничего, чтобы управлять судном. Судно шло само — а ее контроль выглядел скорее как почетная вахта на борту машины, идущей под автопилотом. Возможно, ей было просто легче не смотреть на меня, а смотреть на яхту, паруса, море, и следить за ветром.

— Все началось триста лет назад. Год у нас как год на Земле, насколько можно судить, достаточно близки для того, чтобы ты мог представить себе сколько времени прошло с той поры. Мы вообще-то мирный мир. Очень мирный. посмотри вокруг — ты, наверное, думаешь, что мы где-то в аналоге земных островов средиземного моря, но это не так. Эти острова — не милое дополнение к материкам, как на Земле. Вся наша планета — одни острова. Самый крупный не дотягивает даже до вашего Крита, и островов такого размера — единицы. В большинстве своем, везде острова на одну-две семьи. Можно плавать от острова к острову, но они все почти одинаковые. Поэтому с зарождения цивилизации мы достаточно мирный мир. Не идеальные пацифисты, конечно, но и больших войн не было.