Кирилл Клеванский - Чужое сердце Страница 16

Тут группка ушастых продвинулась вперед и пропала из виду. Чтобы хоть чем-то себя занять, я продолжил грубо пялиться на окружающих, благо стояли мы в четыре ряда и никаких сложностей с этим не возникало. Вот взгляд уперся в крытую повозку, я бы даже назвал ее дилижансом, уж очень это сооружение похоже на американского собрата. Дальше, мазнув взглядом по ничем не примечательной фигурке девушки, сидевшей рядом с пожилым мужчиной, я стал проводить сравнительный анализ уже другой группы разумных. Кстати, несмотря на то что девушка была вообще не в моем вкусе, в штанах стало как-то тесновато. И в этом я видел проблему, стоявшую в списке ниже лишь поступления в Академию. Но сейчас речь не об этом.

Господа гномы в отличие от эльфов отвечали всем канонам. Рост примерно полтора метра, но от этого они не казались дохляками. Наоборот, с такого расстояния я не мог различить, кто из них какого пола. Все шесть фигур обладали широкими плечами и бугрящимися мышцами. Жаль, не видно лиц, хотя что-то мне подсказывает, что байки Добряка на тему бородатых гномок, – это действительно всего лишь байки. У каждого из шестерки за спиной то ли по секире, то ли по боевому топору, я как-то в рубящем оружии не разбираюсь. А еще малорослики, несмотря на палящий зной, облачились в походный прикид. Поножи из сверкающей стали, кольчуга из маленьких звеньев, нарукавники (отсюда не видно, но скорее всего тоже из стали) и шлем. Да я бы уже сварился, а им все нипочем.

Когда со знакомством с местными разумными было покончено, я уже как раз подошел к стражнику. Этот тип меня также ничем не удивил. Плотный доспех, в руках алебарда, на поясе боевой нож. Кстати, мнение о том, что стража носит мечи, – не более чем штамп, возникший благодаря творчеству Дюма. Мечи и арбалеты в своем распоряжении имели только гвардейцы. А на поле брани вообще использовались четырехметровые пики. И когда на тебя смотрит такой ежик, как-то не помашешь даже бастардом. Конечно, многие могут покивать на двуручники, но ими вовсе не срубали по десять врагов за присест. Наоборот, люди, стоявшие в первой линии, умирали почти мгновенно. Единицы из тех, кто повезучее или поопытнее, проталкивались через плотный заградительный барьер и, схватив своего железного мутанта за крестовину, кололи вражинам ноги. В случае если строй рассыпался, двуручник отбрасывался, желательно в сторону стоящего напротив противника, выхватывался кинжал с обычным мечом и смертник старался продать свою жизнь как можно дороже. Во всяком случае так было на Земле. Как бьются здесь, когда за спиной стоят маги, я не имею ни малейшего представления. Добряк очень неохотно делился своими воспоминаниями об участии в войнах. Может, здесь все красиво звенят мечами, а в бешеной рубке всегда найдется берсерк с огромным топором или полукровка с двухметровым клинком, но в Европе мечами владели лишь рыцари и некоторые наемники – слишком дорого да и навыка требует.

– Кто такой, зачем и откуда? – без тени эмоций протараторил страж.

И я его прекрасно понимаю. Весь день стоять под солнцем и проверять приезжих… М-да, работка не сахар. Достав серебряную монетку, я бросил ее со словами:

– Первый тост – за меня.

Стражник едва заметно кивнул и освободил проход. А с распеканием местной архитектуры я погорячился. Стена хоть и невысокая, но вот ширина… этого не отнимешь. За спиной бедняги стража меня встретил туннель длиной метров пять. Что-то я не помню, чтобы такие пузаны стояли в моем мире. Хотя видел я замков немало. Начиная от выборгского и заканчивая испанскими вариантами. Проход, освещенный четырьмя факелами, внушал некий трепет перед строителями, вернее, перед теми, кто в буквальном смысле положил свою жизнь в фундамент крепости.

Впрочем, стоило мне сделать еще один шаг вперед, как в голову ударил бурный поток, состоящий из звуков, запахов и ощущений. Казалось бы, столица должна замереть и затаиться до тех пор, пока не стихнет пожар войны, но она всем своим видом показывала, что не готова так просто сдаться. С гордо поднятой головой Сантос сверкал великолепием, подобающим тысячелетнему городу. Шагая по главному проспекту, я не имел сил отвести взгляд от окружающего меня мира. Аккуратные, одноцветные двух– и трехэтажные дома сменялись торговыми улочками, с присущим им оживлением. Под красными и зелеными навесами стояли лавочники, они наперебой выкрикивали нехитрые стишки и зазывали покупателей. Чуть дальше располагался Старший Торговый квартал. Здесь горожанин окунался в совершенно другую среду. Без суеты и дерганий можно было пройти в нужный магазин. Здесь портные снимали мерки с благородных, принимали заказы кузнецы, а на отшибе стояли конюшни, лишь немногим уступавшие императорским. На огромной площади в центре, утопающей в зелени и залитой лучами солнца, расположились самые богатые поместья столицы. А в самом центре, если пройти по мощеной улочке еще немного, видны позолоченные крыши дворца и переливающиеся шпили. Говорят, он столь огромен, что количество комнат в нем знает лишь престарелый постельничий. А золота и серебра, пылящегося там, хватило бы на покупку земель, по площади сопоставимых с крупным герцогством.

– Посторонись! – крикнул кучер.

Мне повезло вовремя отпрыгнуть в сторону. Засмотревшись, я не заметил, как оказался на своеобразной проезжей части. Едва я успел отскочить, как за спиной пронеслась карета, запряженная четверкой гнедых. Движение оказалось достаточно оживленным. На дороге то и дело мелькали кареты или всадники. Многие со временем пропадали в переулках, но большинство двигались в сторону центра. Вновь окинув взглядом сие великолепие, я зашагал в сторону нужного дома, стоявшего на Девятой улице. Когда-то учитель заставил меня выучить схемы крупнейших городов мира, а в качестве проверки давал задание чертить их палкой на плацу. Но вот в чем загвоздка – когда ветер сдувал часть чертежа, Добряк только пожимал плечами и заставлял начинать с нуля. Демоны, как я его ненавидел в те времена! Так часто бывает. Сначала ученик проклинает наставника, а потом хочет отблагодарить, но мастера уже нет рядом со своим протеже, и тогда на душе появляется такое неприятное, мерзостное ощущение, будто ты неблагодарный засранец. У меня такого не возникало, но на мгновение стало неуютно.

Оказавшись на нужной улице, я порылся в мешке и выудил маленький кожаный мешочек, неприятно хрустевший и покрытый коркой засохшей крови. За ним на свет явился пакет с бумагами, и на этом официальные приготовления были закончены. Теперь осталось лишь осмотреться. Дом, в котором спрятался заказчик, оказался нелепой одноэтажной хибарой, сараем, если уж говорить не приукрашивая. Скорее всего черного входа нет – это плюс, наличие четырех окон – минус. Накрыть я сумею лишь два, максимум три, а значит, у нанимателя будет лазейка для отхода. Достав из сумки смазанные ядом иглы, подготовленные во время бега, я рассовал их по карманам. На поясе закрепил шесть листовидных метательных ножей. В голенища приватизированных на балу сапог закинул специальные топорики, которые благодаря своей конструкции могли спокойно ломать хлипкие мечи. Еще раз осмотревшись и не найдя на узкой улице следов городского патруля, я с пинка открыл калитку и оказался во дворике.

Некогда здесь был аккуратный садик, но сейчас все поросло сорняками, а трава вздымалась чуть ли не до пряжки ремня. Каждый шаг приходилось контролировать и перемещаться так, чтобы ни одна травинка не качнулась, а ветер всегда бил в лицо. Наконец я встал на крыльцо. Петли оказались хорошо смазанными. Что ж, это хорошо для меня и плохо для заказчика. Осторожно открывая дверь, я ожидал увидеть все что угодно и был готов почти к любой неприятности… В темной зале за круглым столом сидел некто, завернутый в плащ. Лица я не видел, но ощущения подсказывали, что все-таки это мужчина.

– А я уж и не думал увидеть вас сегодня, – сказал Плащ.

Ну да, фантазия у меня небогатая. Хозяина таверны обозвал Шрамом, этого вот – Плащом, но что поделать, если самому спрашивать чужое имя в этом мире считается моветоном.

– Задержался по дороге, – ответил я, бросая на стол бумаги и мешочек.

Незнакомец сгреб бумаги, высунув из-под накидки руки в темных кожаных перчатках, что информации также не прибавляло. Развязав тесемки кошелька, он несколько секунд осматривал доказательства выполненной сделки, а потом выложил туго набитый кошелек.

– Здесь пятьдесят и двадцать пять – неустойка, – протянул он и встал из-за стола.

Как только Плащ сделал шаг по направлению к выходу, я дернулся, чтобы выхватить иглы, но руки, как и все тело, отказывались подчиняться. Недоуменно переводя взгляд со своего застывшего тела на незнакомца, я даже губами пошевелить не мог.

– Не беспокойтесь, – бросил из-за спины уходящий заказчик. – Это всего лишь простенькое заклинание временного паралича, через полчасика само пройдет.