Андрей Посняков - Час новгородской славы Страница 16

Джон Пенгастер — черноглазый парень из Корнуэлла, нанятый Олегом Иванычем в Плимутском порту за приличное знание русского языка. Еще подростком, сбежав от своего хозяина, захудалого корнуэлльского барончика, Джон три года прослужил матросом у ганзейцев и неоднократно бывал в Новгороде, где и наловчился базарить по-русски. В основном, ненормативно. Вот эту-то родную уху ругань и услыхал Олег Иваныч в одной плимутской корчме, куда завернул с Жоакином выпить пивка.

Пообедав вареной рыбой с элем, путешественники встали из-за стола. Наяривал дождь, лил сплошным темно-лиловым потоком, образуя на глинистой почве пенистые коричневатые лужи. Олег Иваныч поежился и, поправив притороченную к седлу аркебузу — купил в Плимуте на часть Жоакиновых денег, уж больно понравился этот вид оружия, еще с острова Святого Бернара — через проводника поинтересовался у хозяина харчевни, где можно остановиться на ночь.

— Это смотря как ехать.

— Нам в Бристоль.

— Ага. Тогда, значит, через Тонтон. Ну, до него вы сегодня вряд ли доскачете. Погода у нас хорошая, но климат паршивый. Можете переждать у меня. Или вот разве что… У вас на пути будет одно местечко, замок одного из местных баронов. Баскервилль-холл. Не слыхали?

Название замка Олег Иваныч понял без перевода, закашлялся. Где-то неподалеку в деревне глухо завыла собака.

— Нет, пожалуй, мы все-таки переждем здесь.

— Так послать мальчика за вином?

— Пожалуй. И велите приготовить постели. Выспимся, уж коли есть такая возможность.

Харчевня — приземистое полутораэтажное здание, сложенное из серых валунов, — располагалась в полуверсте от деревни Лостманор, насчитывающей с полтора десятка домов. К западу от деревни, за лесом, торчали унылые башни замка. От харчевни к деревне вела узенькая желтая тропинка. Начинаясь от ворот, она ныряла в буковый лес, затем вновь проявлялась и некоторое время шла вдоль болота, уходя в вересковые заросли уже перед самой деревней.

Сквозь чердачное окно, у которого с доброй кружкой эля расположился Гришаня, было хорошо видно, как под проливным дождем мелькнула фигурка хозяйского мальчика в зеленой, отделанной коричневатой тесьмою, куртке. Гриша поежился — да, не сладко сейчас приходилось мальчишке. Дождь-то! Ишь, шпарит! И зачем нужно было мальчика за вином посылать? И куда — в деревню? Выходит, в корчме вино кончилось, а в деревне запасы и запасы, что ли? Виноградников вокруг что-то незаметно. Если и есть где в ближайшей округе вино, то уж не в деревне, конечно, а, к примеру, во-он в том замке, до которого далековато, однако. Гришаня допил эль. Не спалось ему. Лег на тюфяк, набитый сеном, подле храпящих спутников, поворочался… Нет, не спалось. Снова уселся у окна на лавку. А небо посветлело, у замка уже выглядывало солнце, а чуть дальше, за лесом, изогнулась дугою разноцветная радуга. Правда, с запада наползала очередная темная туча.

Ага! Мальчишка уже добрался до деревни — мелькнула в вересковых зарослях зеленая куртка. Вон, видно, как забежал в дом. И… Что такое? Почти тут же из дома выбежал мужик, оседлал лошадь и опрометью пустился куда-то. Мальчишка побежал обратно. А в руках-то у него ничего нету! Никакого кувшина! Забыл, что ли, про вино, поганец?

Внезапно ощутив жгучее желание избавиться от излишков скопившейся в организме жидкости, Гриша спустился вниз по узенькой крутой скрипучей лестнице. В зале пусто. Лишь из кухни доносился визгливый голос хозяина корчмы — видно, разносил повариху. В углу, на дубовой стойке, стояли кувшины.

Сделав свои дела на дворе, Гришаня задержался в зале. Хозяин все так же ругался на кухне. Гриша наполнил кружку из кувшина со стойки. Хлебнул, ожидая сладковатой горечи эля. Вкус неожиданно оказался терпким и даже изысканным. Вино! Красное португальское вино! Уж его-то Гришаня напробовался всласть и ни с чем бы не спутал. Тогда зачем трактирщик посылал мальчика? Врал? Зачем? Может быть — прохиндей — хочет напоить их дешевым деревенским вином, вместо вот этого, дорогого, португальского? Но ведь у деревни нет виноградника. Тьфу… И засовы тут на двери солидные, дубовые. Скобы толстые. Интересно, зачем эти дырки с обратной стороны двери, напротив засова? Ладно, еще разберемся.

На всякий случай, Гришаня сходил на конюшню, притащил на чердак отвязанную от седла аркебузу с припасами — целей будет. Ух, и тяжелая, зараза! И чего Олег Иваныч так полюбил это поганое ружье? Тяжелое, неудобное, опасное, в первую очередь — для самого стреляющего, запросто глаз выбьет. Или плечо ушибет отдачей. А запах? Так, верно, пахнет в Аду! Вот уж действительно — поганая штука! Правда, бьет с исключительной силой — вон, как на острове-то. За здорово живешь оторвало полмачты!

Ну вот, теперь с чистым сердцем и соснуть можно. Можно? Нужно. Теперь нужно. И можно.

Гришане приснился Новгород. Золотые купола церквей. Набат. Пожар, что ли? Да, откуда-то с Ильинской поднимался высоко в небо черный столб дыма. Опять, что ли, горит усадьба Олега Иваныча? Надо бежать, помочь тушить. Откуда ни возьмись, взялись ведра с водой, какие-то люди, Ульянка. Пожар быстро потушили, и они с Ульянкой, мокрые, оказались вдруг в бане. Сняли друг с друга одежду… А Ульянка-то… Ух, и красива же! Скорее обнять ее… Какая у нее горячая кожа. Гладкая, шелковистая. И твердые кончики грудей…

— Гриша, ты чего тюфяк-то обнимаешь?

— А? Что? Кто?!

— Я это, я. Олексаха. Вечер уже. Все на свете проспишь!

— А Иваныч где с Джоном?

— Вниз пошли. Хотят сначала на конюшню заглянуть — как там лошади? Да потом корчмарь ужинать звал. Вино, говорит, парень его принес.

— Вино?! — Гришаня схватился за голову. Та прямо раскалывалась. — Говоришь, на конюшню пошли?

Отрок кубарем скатился с лестницы, едва не сломав себе шею. Вот зал — по-прежнему пусто. Улица. Дождь. Темень. Конюшня.

— Олег Иваныч!

…Внимательно выслушав Гришу, Олег Иваныч долго не думал — некогда было думать-то. Может, правда, и ошибся в чем отрок, однако поберечься стоило.

— Джон, отвлечешь хозяина. Ты, Гриша, быстро хватаешь кувшин с элем и наливаешь нам в кружки.

— А вино?

— А вино мы к тому времени уже выплеснем за окно. Всем все понятно?

— Угу. А потом?

— А потом — видно будет. Вдруг в гости кто наведается… — Улыбка Олега Иваныча не сулила ничего хорошего возможным ночным гостям.

Ночью дождь так и не прекратился, быть может, только чуть поутих. Бесшумно, словно привидения, выскочили из дубовой рощицы всадники. Пять человек. В кольчугах, в латах, с мечами у пояса. У корчмы спешились, привязали коней к ограде. Хозяин — круглый, как колобок, — ждал их, освещая двор факелом.

— К чему свет, Гилберт? — буркнул один из воинов. — Где эти?

— На чердаке. Спят — мертвее мертвого.

— Ну, мертвее мертвого они будут уже очень скоро. Однако поспешим. Готовьте мечи. Веди, Гилберт!

Глухо лязгнула сталь.

Они поднялись на чердак и остановились перед закрытой дверью. Корчмарь Гилберт вытащил из-за пояса металлический предмет, несколько напоминавший грабли. Ловко вставив его в специальные отверстия в двери, осторожно надавил вправо. Медленно, без скрипа, пополз за дверью засов, заранее смазанный маслом.

— Готово! Можете начинать…

Пятеро воинов с обнаженными мечами вошли. Идущий впереди главный понюхал воздух.

— Что-то паленым пахнет. А, это ты, Гилберт.

Стоявший позади хозяин поднял повыше факел.

Два тюфяка прямо напротив двери. Остальные два там, в дальнем темном углу. На ближайших — спящие фигуры, накрытые шерстяными пледами. Выпросили вечером — холодно, мол. Хозяин дал скрепя сердце — знал, дырявые будут пледы.

— Руби! — скомандовал главный.

Острый меч легко вошел в скрытое пледом тело. Уж как-то слишком легко.

Пинком воин отбросил плед…

Чучело! Соломенное чучело! И тот, второй… Но где же…

Страшный дьявольский взрыв вдруг потряс здание! Вырвавшийся из дальнего угла длинный язык пламени лизнул вошедших. Трое упали, остальные бросились прочь.

— Не выпускать их! — бросив аркебузу, крикнул Олег Иваныч и вытащил из ножен меч.

Перепрыгнув через мгновенную лужу крови, Олег Иваныч слетел с лестницы вниз. Оставив Гришу на чердаке, за ним поспешали Джон с Олексахой.

Хозяин скрылся в лесу, а разбойники замешкались, отвязывая коней. От земли поднимался густой белесый туман, и в его призрачном мареве Олег Иваныч едва не наткнулся на обнаженный меч. Хорошо — вовремя отпрыгнул в сторону. Одновременно ударил. Звякнула сталь. Тот, второй, увидев перед собой сразу двоих, счел за лучшее сдаться, а вот этот… Этот оказал ожесточенное сопротивление. Бросился в атаку первым — нанес несколько рубящих ударов слева.

А, левша? С левшой очень непросто справиться без привычки. Впрочем, такая привычка у Олега Иваныча была. Вернее, не привычка — опыт. Надо просто представить себе, что репетируешь удары перед большим зеркалом. И тогда все станет понятным. И вот этот удар, слева — он оказался вполне предсказуем. Сейчас наверняка попробует снизу справа — ага, этот как раз не справа, а слева — и вверх. Так и есть. А силищи-то у него! Ладно, попробуем поиграть.