Трудовые будни барышни-попаданки - Ива Лебедева Страница 16

Наконец, появился запыхавшийся Дениска. Сзади переваливались двое парней — Селифан так ценил свой статус белоручки-надсмотрщика, что на всякий случай перевыполнил трудовую разнарядку.

— Пойдемте в дом, — обратилась я к бригаде. — А ты ступай на гумно, да проследи, как в огороде бабы капусту убирают.

Староста зло вздохнул, но убрался.

Вместе с бригадой работников я методично обошла весь дом. Потопала по каждой половице. А Дениску заставила даже попрыгать в особо сомнительных местах. Оценила размеры катастрофы и велела:

— Значит так, мужики. Целых и добрых половиц по всему дому раз два и обчелся. А в барской спальне, в столовой и в детской так и вовсе одна на десяток. Ни досок, ни лесопильни у нас нет и взять его неоткуда. Значит, все левое крыло кроме людской закроем. Так что выбирайте тут самые целые доски, снимайте и тащите в жилую часть дома. Гнилье в печку, хорошие — на замену такому же гнилью там, где укажу. Инструмент плотницкий есть в усадьбе? У Селифана? Отлично. Дениска, сбегай.

Решение было так себе, но другого не нашлось. Если полы проваливаются под ногами, стены латать смысла нет. Пока мужики обдирали с пола целые доски, я вышла во двор и направилась к амбару. Там под руководством страшно недовольной Иванны три девчонки лет четырнадцати с самого утра ногами месили в яме глину с соломой, опилками и половой. Туда же пошла и зола из печки.

Да здравствует благословенный ютуб! Именно там я видела, как мужик утеплял полы глиняно-опилковой массой. Вот и я собиралась под половицы сначала уложить с полметра саманной прелести.

— Ничего, девки, — услышала я ворчание Иванны, — слыхала я про барина, что хотел из каждого окна реку видеть. Велел реку вокруг дома копать — канал называется. А вода каждый раз в пруды уходила. Барская дурость, она разная бывает. Вот и наша…

— А слыхала ли ты про барыню-Салтычиху, которая наглым холопкам языки резала? Мою-то девичью фамилию помнишь? — как ни в чем не бывало заметила я, входя в амбар.

Старостиха замолчала, будто сама себе откусила язычок. Девчонки усмехнулись, потом опасливо взглянули на руководительницу.

— Работайте, работайте, — подбодрила их я. — Есть уже тесто готовое? Тогда несите в дом.

Иванна кивнула, ближайшая девчонка схватила двумя руками полную корзину смеси и с трудом потащила, куда велено.

— Сто-ять! — распорядилась я. — Иванна, найди-ка девку взрослую или бабу, такое таскать. Эта еще не доросла.

Я вернулась в дом. Осторожно прошла в котах, еще вчера заботливо промазанных смесью гусиного жира и подтаявшего воска, по освобожденному полу, поспешила к комнате, где отдирали половицы. И услышала удивленный вскрик.

Инстинкт понес меня сам собой — трухлявого дерева под ногами не чуяла. А вдруг убился кто? Гнилая половица неудачно подломилась? Воткнулась, не дай Бог, глубоко в тело? Здесь антибиотиков нет, а заражение крови — как здрасте!

Но мужики, столпившиеся в дальнем углу бывшего папенькиного кабинета, на первый взгляд были целы. Они просто стояли и таращились на что-то у себя под ногами.

Глава 16

Пригляделась и я. Кабинет был очищен от половиц примерно наполовину. На деревянном перекрытии что-то поблескивало в лучах скупого осеннего солнышка. Я нагнулась и подняла две золотые монеты. Изображенную на них даму узнала сразу, а и не узнала, помогла бы надпись: «Екатерина II Имп I Самод Всерос».

В мое время такая денежка — нумизматическая ценность. В тогдашней России — законное платежное средство. Первый вопрос, сколько их здесь всего? Пару я подняла, но дальше барыне рыться в пыли негоже.

— Эмма Марковна, я струмент принес, — донесся голос Алексейки.

Вот и хорошо.

— Оставь его до поры, — распорядилась я, — собирай монеты и мне давай.

Еще не содранные половицы, рядом с местом находки, были не такие грязные, как у противоположной стены. Да и на обоях — прямоугольное светлое пятно. Рядом висела короткая сабля.

— Тут что, шкаф стоял? — спросила я ближайшего мужика. Тот удивленно взглянул на меня, но сообразил.

— Да, поставец барский, с книгами. Мы его вынесли, чтоб, как нам велели, пол очистить. И нашли.

— Продолжайте, — велела я. Подумала, что за находку клада полагается вознаграждение. Конечно, ни на половину, ни на треть — территория то частная. Но совсем без награды оставить нельзя.

Я пошла в свою каморку. Услышала, как впереди хлопнула дверь и затопали быстрые шаги. Не навстречу — кто-то предпочел удалиться в людскую.

Ариша решила погулять средь бела дня? Однако девица оказалась на месте. Она лишь сонно таращилась на меня.

— Кто тебя навещал? — спросила я с порога.

— Не знаю, барыня, — ответила девица вечно виноватым голосом. — Спала, слышу дверь открывается. Думал, вы или Павловна, сил нет встать. Потом все же поняла — не ваши шаги. Только хотела вылезти, да разглядеть, а дверь и закрылась.

Что за неведомый визитер? Ладно, потом разберусь. Пока же взяла кошелек, поспешила в кабинет.

К моему возвращению мужики оторвали все половицы, и Алексейка, под восхищенное оханье Павловны, собрал семь золотых империалов — я вспомнила, что так называлась эта монета. У него появился добровольный, хотя и непрошенный помощник. Примчавшийся откуда-то Дениска нашел последний, седьмой кругляшок в самом углу, в щели под мусором. Если бы не его острые глаза — пропустили бы монету.

Я не знала, радоваться или тревожиться. На клад находка не тянула, хотя была приятной и своевременной. Но вот мужики… и их болтливые языки. Это проблема. Начнут рассказывать, как в доме золото нашли, слухи вырастут снежным комом. На входе было несколько монет, а на выходе, уверена, расскажут, что молодая барыня сундуками золота из подпола таскала. Как бы беду не накликать. Лихих людей во все времена было много, а сейчас и подавно хватает.

— За работу поблагодарю отдельно, мужики, — сказала я после коротких размышлений. — А за то, что языками трепать не начнете — особенно. Кроме вас-то проболтаться некому, пойдут слухи — буду знать, с кого спрашивать. Рекрутские квитанции дорого стоят, ежели что, начнут болтать, что я много денег нашла, так я эти деньги поневоле заработаю.

Мужики втянули головы в плечи и закивали. Увы, без угроз обойтись не вышло бы.

— Золотой на церковь пожертвую, остальное на хозяйство