Я – Ворона (СИ) - Карина Вран Страница 16

— Я не ослышался?

— Нет. Всю жизнь считал, что коллеги сильно приукрашивают роль их так называемых муз. Якобы те их вдохновляют, дают направление творчеству. Думал, речь о горизонтальном направлении. Зря смеялся.

— Ты это серьезно, Хоу?

— Никогда не был серьезнее. Правда, моей музе два года. И любой, кто пошутит про направления, получит от меня штативом.

— Ай-ё… Тебя поздравить или выразить сочувствие?

— Не знаю. Но сам посуди: у нас всё получается.

— Кроме пещеры Шихуа.

— Забудь про Шихуа. Сделаем лучше. Тао, мой взгляд никогда не был таким ясным. Всё буквально искрит. Что говорить: даже господин Лянь проникся. А его слово в нашем деле дороже нефрита.

— Тогда у меня есть для тебя отличная новость, друг. Время цветения красавицы коротко, а твоей музе увядание не грозит еще долгие годы.

— А ведь ты прав. Но есть еще кое-что. Меня тревожит ее мать.

— С ней-то что не так? Такая милая и вежливая женщина.

— Еще скажи: простушка. Нет, Тао, в госпоже Лин есть какое-то несоответствие. Загадка. Или я совсем ослеп.

— Любишь дом, люби и ворон на его крыше.

— Ха! Псевдоним Бай Я придумала маме Мэйли.

На этом моменте приятелей прерывают. Шум шагов, голоса, какой-то металлический звук. Пока здесь не соберется толпа, лучше не выползать из-за кустика. Чу так на меня таращится, что понятно: ей не надо объяснять всю преждевременность выхода из укрытия. Сидим в «засаде», и я вспоминаю, говорила ли мама при мне о воронах, крыше и любви.

Скорее всего, нет, я бы запомнила. Про ворон-то! Вряд ли про дом тут — буквально. По логике, если собрать крупицы моих знаний местного языка и понимания завихрений хода мыслей аборигенов, выходит что-то вроде нашего: «Любишь меня — люби и мою собаку». То есть, симпатию к конкретному человеку стоит распространить на всё его окружение. Хех, если я права, наш оператор еще и философ.

Новость про музу — это, конечно, нечто. Нежданчик в полном смысле того слова. Отжег наш благородный тополь по полной. Муза… С чем вообще едят ваших муз, уважаемые жители Поднебесной? У вас же всё не как у всех. Не знаешь, чего теперь ждать бедной маленькой вороне.

Одно радует: о неверных направлениях режиссер не думает. Гора с плеч. Как минимум — бутафорская каменюка, что нас заслоняла. Кстати говоря: там народ подтянулся, можно уже на фоне рабочего беспорядка тихонечко за спинами проскочить.

Что мы и делаем. Реализуем успешно, даром, что стелс мне, как умение, не выдали. Поворачиваюсь к Чу лицом, прижимаю ладошку к губам. И пальцами затем вдоль губ провожу, как бы застегивая молнию. Хризантема судорожно кивает и кусает губы.

Вот и проверим, болтушка ты или нет, скромная наша помощница. Я ставлю на «нет», но чем местные демоны не шутят? А если и «да». Кто ей поверит?

— Мэйли? — встрепенулся Ян при виде меня. — Думал, ты вернулась в отель.

Мотнула головой.

— Гуляла, — нарисовала пальчиком в воздухе круг. — Дым резал глазки.

Спиной чувствую, как бьет крупная дрожь тело младшей помощницы Чу. Так боится попасться на подслушивании разговоров старших?

— Молодец, что сказала, — кивнул щегол. — Буду иметь ввиду при дальнейшей работе.

Улыбнулась в ответ. «Во всех дальнейших работах», — послышалось мне. Так-то я не против побыть чьим-то вдохновением. И методы работы Яна Хоу меня вполне устраивают.

Съемки в рукотворной пещере идут бодро и четко. Бу что-то бурчит между сценами (я уловила краем уха про задачи из разряда неосуществимых). Но это, как мне кажется, он прибедняется: кадры просто шикарные получаются.

А я, сидя в непосредственной близости от монитора, кажется, начинаю улавливать то, что щегол назвает: «искрит». Искры между актерами, искры в каплях воды, искрят даже капли на опрысканных младшими сотрудниками листьях.

А когда пара убийц в масках устраивают тренировочный поединок перед водопадом, искры сыплются почти что фейерверком. Эти два душегуба практически весь сериал будут в масках, та что режиссер сразу и поставил каскадеров с навыками короткоклинкового фехтования на роли. Ребятам не лицом играть, а телом и умениями. И как они это делают!

Я с открытым ртом отслеживаю их схватку, порой забывая дышать. Эти двое используют всё: камни, верхушки деревьев (страшненько, что навернутся, но обходится), перила, колонны, ступени…

Главгад наблюдает со стороны. Маска закрывает лицо полностью, но глаза посверкивают на особо ярких моментах. Эти вспышки чутко ловит одна из камер.

Напряжение в воздухе, такое, будто бой в самом деле идет насмерть. Он и завершается эффектно: победитель толкает побежденного, швыряет в каменную чашу с водой.

Скупые хлопки от главы тайного общества. Ленивое замечание, диссонирующее с огнем в глазах.

— Долго.

Выбирается из бассейна проигравший. Прихрамывает, оставляя за собой мокрые следы. Струятся на камень вода и кровь (таки бутафорская, так шепчет мне Чу в паузе между дублями). Будь тут мамуля, мне бы уже наверняка закрыли глазки. Хризантема до такого не додумывается, и не портит мне весь эффект. А за справку — спасибо. Я б сказала: возьми с полки пирожок, но тут нормальных (в моем понимании) пирожков не сыскать. Ну, или я не в тех местах ищу.

— Еще разок, — сообщает «убийцам» Ян. — Больше движений в воде. Ты, — это он к «победителю». — Качнись, покажи, что ты тоже ранен, но намерен скрывать любые проявления слабости. Кто-нибудь, приготовьте ему кровь. Сплюнешь потом за колонной.

Каскадер кланяется, затем робко указывает на маску.

— Приподнимешь, — отмахивается щегол. — Больше загадочности, когда хоть что-то приоткрыто.

Спустя двадцать дублей и еще пяток режиссерских идей, как бы еще улучшить эпизод, у нас заканчивается кровь. Ян Хоу — тот еще кровопийца, оказывается, всю кровушку из бедных помогаек вытянул.

— Перерыв, — рявкнул этот тиран. — Что за бесполезные оправдания? «Мы не думали»… Конечно, вы не думали. Вы к этому попросту не способны. Живо, раздобудьте еще. И чтобы состав был тот же!

— А он бывает разный? — шепотом спросила я у Чу.

В театральной студии мы обходились без крови: замучаешься ведь с деревянной сцены смывать ее. Для ран — да, но там всегда было что-то на основе пищевого красителя, желатина и еще чего-то, забыла уже.

— Конечно, — закивала моль моя бледная. — Она ведь разная и льется из разных ран. А еще режиссер Ян предпочитает более светлые оттенки. Они ярче и выгоднее смотрятся в кадре.

Ну да: на фоне темных красно-коричневых колонн темная кровь смотрелась бы хуже. Сливалась бы с фоном. Сколько тонкостей! А еще та красненькая