Владимир Васильев - Приключения в Ирии и на Земле (СИ) Страница 17

Я представился.

Её лик почему-то выглядел уставшим и печальным. Её внешний облик — несомненно красавицы, причём славянского типа, — вызвал у меня оторопь, и я подумал: «У неё что, не все дома?» Русская красавица была одета в сари, а её лоб украшало пятнышко света и мудрости — бинди тёмно-вишнёвого цвета. Правильный цвет бинди — красный, но, как я замечал, в Мумбае или Дели женщины наносят бинди себе на чело самых невероятных оттенков.

— У меня, собственно, нет никаких сообщений. Александр часто упоминает Живу. Как всегда, в своей манере. Без подробных объяснений. Думаю, что он меня обманывает, а его речи мне представляются бредом. До сих пор не знаю вашего имени. Может быть, вы мне расскажете о Живе?

— Зачем вам знать моё имя? У меня много имён. За каждым именем своя тайна, которыми не желаю делиться. Можете называть меня именем вашей любимой женщины. Я не возражаю. Каждая история ничто иное как сказка. Желаете послушать сказку на ночь?

Не только её облик, но и её высказывания казались не от мира сего, и в моей головушке мелькнуло: «Под стать Мутанту. Такая же шизоидная».

— Желаю, — ответил я.

Хрипло прозвучал мой голос. Наверное, простудился, гуляя кругами по лагерю.

— В каждой сказке есть зачин… Жила-была Жива из рода Странников, а точнее Странниц, свирепых и жестоких амазонок. Каждая из Странниц обладала божественной сущностью и имела, помимо собственной, ещё две ипостаси: мужскую и женскую. Каждая странница была и богиней и богом. Каждый бог создавал боргов. По своему образу и подобию. Многие создавали армии боргов. Борги занимались хозяйством, строили виманы, замки для своих хозяек. В одном из таких замков быстро пролетели юные годы Живы. Она повзрослела и усвоила многое из того, что должна знать и уметь богиня. Странницам наскучил тот мир, в котором они обитали, и они возымели желание улететь на своих виманах в поисках нового мира. По древнему обычаю они приносили жертвы перед отлётом. Нет, они никого не убивали, но оставляли избранницу в старом мире как хранительницу. Жребий выпал на Живу и её ипостаси. Выбор был не случаен. История зачатия и рождения этой троицы темнее, чем лик черной Кали, её родительницы. Жива и её ипостаси были поражены неизлечимым бесплодием.

Им оставили три виманы, весь мир и забвение. Так начались страдания Живы. Срок жизни странниц сравнительно долог; для омоложения в древние времена изобрели божественный состав, в который Жива и её ипостаси время от времени погружались. Век следовал за веком, и Живе наскучило пребывание в родном опустевшем мире, в Ирии. Её родительница, богиня Кали, до отлёта доверила ей тайну о планете, которую некогда любили посещать странницы. Жива последовала доброму совету и посетила Землю. В северных пределах Земли она узрела славный народ. Она преисполнилась восхищением от дубрав и бескрайних лесов. Ей показался забавным мир животных, бродивших по лесам и степям. И она, кликнув своим ипостасям, изъявила желание перенести часть всего этого богатства в свой оскудевший Ирий. В течение множества лет её ипостаси сновали меж мирами. Наступил момент, когда Жива воскликнула: «Ныне Ирий изобилует всем, чем красна Земля, но по-прежнему пуст. Желаю перенести в Ирий русов и рассенов, желаю слышать голоса их детей». Увы, её желание осталось лишь желанием. Закрылся пространственно-временной канал, соединявший Ирий с Землёй. До преклонного возраста она искала новые каналы и вела расчёты, и незадолго до кончины нашла несколько вариантов. Земля в отдалённом будущем вызвала у неё отвращение; Земля твоего времени, Князь, испугала её войнами. Жива выбрала те народы, что ещё помнили её имя. На Земле во времена средневековья царило запустение. То был не самый лучший выбор, но, к её сожалению, единственно возможный. Помимо русов, она доставила в Ирий греков, римлян и саксов. Жива скончалась во время её последнего полёта к Земле, а с ней и её ипостаси. На случайной планете вблизи от Земли Жива обрела последнее пристанище. Там, по древнему обычаю, её тело предали огню. Борги богини зажгли погребальный костёр и сгорели вместе с Живой и её ипостасями. Так завершилась история страданий Живы, запечатлённая в памяти её виманы. Но наша сказка и наша игра только начинается. Я тебе о ней поведаю в другой раз. Время уже позднее, Князь, а потому — спокойной ночи!

Экранчик «игрушки» погас, а я воскликнул:

— Интересно, кто это всё придумал?

Экран вновь вспыхнул, и секретарша ответила:

— Буйнович.

— О как?! Значит, он большая шишка.

— Большая.

— А ведь нехорошо подслушивать!

Секретарша изобразила нечто вроде кривой ухмылки, и в «игрушке» что-то щёлкнуло.

— Кто в здравом уме поверит этой фантазятине? В вашем ведомстве идиоты! — кричал я в «игрушку», но меня, кажется, уже не слышали.

Поторопился ты, Окаянный, со своим замечанием по поводу неэтичного поведения.

Поразмыслив, решился также совершить неэтичный шаг: несмотря на позднее время, ещё раз нажал на кнопку вызова.

Выражение на лице секретарши было непроницаемым.

— Прошу прощения за назойливость, но мне необходимо услышать краткие ответы на ряд моих вопросов. В моём подчинении люди. От вас зависят мои дальнейшие действия в отношении персонала, что мне доверил Буйнович.

— Слушаю вас.

— По проекту Буйновича нас перенесут на Ирий? Или мы останемся здесь?

— Здесь вы не останетесь.

— Какие опасности нас ожидают? Набеги кочевников, эпидемии, возвращение Странниц?

Секретарша ответила с явным раздражением в голосе:

— Всё возможно. Князь, вы ещё не в игре. Отдыхайте и набирайтесь сил. Накануне отбытия вам обо всём поведает Светлый Князь.

— Кто?

— Буйнович. Ещё раз желаю вам спокойной ночи.

Да уж! Какой, к чёрту, покой?

Придумал ряд идей в рамках «игры», предложенной нам Мутантом. Его игра, если верить Мутанту, будет состоять в том, что мы должны творить не альтернативную историю, которая во всех вариациях ничто иное как бред, а альтернативу для русских. Ему, видите ли, нравятся концепции, что я выдвигал некогда в спортивном лагере. В моих идеях ничего оригинального. Как каждый достойный именоваться русским, превыше всего ценю справедливость, а всех либеральных буржуинов отношу к врагам. «Русским надо встать с колен», — так мне сказал Мутант. Почему-то он полагает, что в России возрождение русской нации будет весьма длительным. Но у него есть план как альтернатива для колонии русских и белорусов. Он же наполовину литвин, потому и радеет за обе нации. Красиво он говорил, но интуитивно я ощущал, что течение его речей скрывает подводные камни.

В досаде махнул рукой: то, что непонятно или не видно, рано или поздно выявится, и мы увидим те «подводные камни», о коих он умалчивает.

Просмотрел перечень специалистов. Подчеркнул пять фамилий.

Добавил к ним Мастера.

Настороженно глянув на «игрушку», проверил подсоединение к Интернету. Есть такое!

Пришёл к выводу: всё, что мне сказывали, всего лишь присказки. Допустим, молвленные без обмана. Сказка ждёт нас впереди.

А суть её не отличается от той сказки, в которой мы до сих пор существуем. И суть и цель та же: русским людям надобно выжить.

Заснул под утро, часа в три.

Глава 4

ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ ОБМАНА. ОБРЕТЕНИЕ СЧАСТЬЯ

Спозаранку прибежала с новостью Марфа. Заполошно начала причитать:

— Половины контейнеров нет! Как корова языком слизнула! И новую красивую машину угнали!

Спросил, целы ли контейнеры с провизией? Все на месте! Выразил благодарность за информацию и поинтересовался, не попортятся ли продукты в контейнерах? Узнал, что в тех контейнерах «настоящий криоген». Изумился, и Марфа поведала, что однажды в городской сауне она испытала на себе действие криогенного обёртывания — и сразу помолодела. Лет на пять, не меньше!

Утренняя пробежка по осенним тропкам доставила удовольствие: не увидел в лесу ни одной кучи мусора, и только ржавый «Москвич» по-прежнему инородно выделялся на фоне багреца, желтизны и зелени карельского леса.

У конторы стоял ПАЗ, а его водитель Григорович, перешедший к новым хозяевам вместе с Семёнычем, сидел на своём месте за баранкой и пил водку прямо из горла. Что-то мрачное шевельнулось в том осадке, что скопился на дне души капитана запаса.

— Что вы себе позволяете? — крикнул я. — Выходите.

Передняя дверь ПАЗа была открыта, и пьяненький водитель, оставив ключи в замке зажигания, вылез из машины с двумя пакетами в руке и вручил мне один из них. Другой он держал крепко; в нём звякнули бутылки. Сразу признав переданный мне пакет, заглянул для проверки содержимого. Так и есть: папка с грозным письмом на имя агентессы вернулась, не дойдя до адресата. Строго спросил товарища Григоровича: