Связь без брака — 2. Время олимпийских рекордов - Дмитрий Викторович Распопов Страница 17

Искать нового директора не пришлось, поскольку новость о грузовике с подарками за секунды облетела посёлок и меня у ворот интерната ждал не только директор, но и новый секретарь ВЛКСМ, а также человек в костюме-тройке, на чёрной «Волге» со знакомыми мне номерами. Но хотя бы человек был не то, что прежде и то ладно.

Все встретили меня словно родного, директор и руководитель комсомола жопу зализывали так, что я начал беспокоиться, что в туалет по большому больше уже не схожу сегодня. А когда мои помощники стали разгружать контейнер, а я объяснял, что привёз для детей самое необходимое для учёбы, чего обычно у нас всегда нахватало: пеналы, перьевые ручки, чернила, карандаши, ластики, линейки, тетради. Затем пошли ящики с ранцами и закончилось всё это футбольными мячами и остальным спортинвентарём, который использовался в школе-интернате, пока я в ней учился.

Директор от этого богатства, едва не поседел, поскольку всё нужно было теперь поставить на учёт и раздать учащимся, я же, попросил провести меня по местам «боевой славы». Со мной пошли все трое, пугая детей и подростков, которые выбегали на нас посмотреть.

— Видите Иван, здание немного успели обновить, — докладывал мне директор, — хотя конечно капитальный ремонт ему не помешал бы.

— Вы можете сделать смету? — поинтересовался я у него, — я потратил все деньги, чтобы купить подарки в две школы, но в следующем году Олимпиада, я рассчитываю на призовые места и денежные премии.

— Хотите помочь нам с ремонтом? — удивился он, — это будет очень дорого даже по самым скромным прикидкам.

— Станислав Евгеньевич, — мягко обратился к нему комитетчик, — просто сделайте смету, а уже дальше Иван сам решит, как он сможет вам помочь.

— Конечно, конечно, — моментально согласился он.

Мы ходили по знакомым коридорам, я видел детей, кого-то даже знал лично, но никто не подходил, видя меня в компании взрослых.

— Спасибо вам Станислав Евгеньевич за экскурсию, — наконец повернулся я к нему, когда мы посетили мою комнату, где я узнал что соседи стали старшаками и живут теперь на первом этаже, а также что Заяц угодил в больницу. Последней мы посетили кухню и я не увидел там разных баков с едой, как это было при мне. Хотя конечно их могли и спрятать.

— Приятно видеть новое лицо школы-интерната под вашим руководством, — я протянул ему руку, которую он затряс, — я увидел всё, что хотел, поэтому ещё раз спасибо. Я ещё какое-то время побуду в посёлке, и если какая-то моя помощь потребуется детям, то смело меня находите, я буду в вашем распоряжении.

— Конечно Иван, — улыбался он, — мы все следим за вашими спортивными достижениями, даже спортивная легкоатлетическая секция в нашем ДЮСШ теперь есть со своими спортсменами.

— Спасибо и вам товарищи, был рад познакомиться, — протянул я руки комитетчику и секретарю комсомола, — о том, что в школе-интернате всё в порядке, конечно расскажу своим кураторам и обязательно упомяну вас.

На лицах обоих появились улыбки, и я, вернулся к входу в школу, дав чуть больше денег военным, которые были готовы ехать обратно в Иркутск. Обрадованные они поехали отдохнуть, поесть и уже вечером собирались выехать в обратную дорогу.

Я же, попрощавшись со всеми, кто меня сопровождал отправился в школу к Артёму Викторовичу, а оттуда увидев, что за мной больше нет лишних глаз, сбежал в больницу, купив продуктов и выступив как посетитель в одну нужную мне палату.

— Немой? — Заяц даже привстал на кровати, увидев меня. Остальные подростки удивлённо смотрели то на него, то на меня.

— Разбирайте вкусноту, — я поставил два пакета с печеньем и конфетами, на которые, отталкивая друг друга налетели все, я же подошёл и тихо сказал подросшему парню, — пошли покурим.

Драки за еду не стихали, поэтому пришлось на них прикрикнуть, а Заяц так и вообще раздал пару тумаков перед уходом, наведя порядок. Мы с ним отправились на балкон, где было запрещено курить, но все естественно дымили. Стрельнув папироску к взрослого, у него же подкурив, Заяц блаженно затянулся, выпуская дым в сторону.

— Хорошо, — заявил он.

— Ты знаешь, зачем я пришёл в больницу и почему не могу ни с кем поговорить в интернате, — я посмотрел на него, — есть ещё, что мне нужно сделать?

Он задумался, затягиваясь, а я молча смотрел на него.

— Думаю нет, Немой, — наконец ответил он, — сейчас стало легче. Реально легче. Даже отменили избиение при приёме в интернат новеньких, новые учителя бдят за каждым синяком, а проверки после кипиша приезжали чуть не каждую неделю, сейчас понятное дело до нас опять нет никакого дела, но откровенного п…ца не стало. Мамой своей клянусь.

— У тебя нет матери, — напомнил я ему.

— Ха-ха, — тихо засмеялся он, — так и знал, что ты слышишь все наши разговоры.

— Ну и? Я могу считать, что всё, что я делал, было не зря? — надавил на него я.

— Тёлок больше не возят пачками на аборты Немой, — он внимательно на меня посмотрел, — в больнице новые доктора, смотрящие за каждым нашим чихом, в ж…у больше никого не е…т по ночам, хавка не блевотная. Так что думаю да, тебе можно жить дальше, с остальным, мы со старшаками разберёмся сами.

Я протянул ему руку, которую он без колебания пожал.

— Прощай Заяц.

— Прощай Немой.

Выйдя из больницы, я не оглядываясь пошёл к школе, занятия у Артёма Викторовича скоро заканчивались, и мы собирались с ним и Кондрата Филимонычем пойти посидеть вместе, отпраздновать мои медали, и подарки. Идя по знакомым тропинкам, я с полной отчётливостью стал ощущать, как камень, лежащий на моих плечах все эти годы, куда-то внезапно пропал. Стало так легко, что я даже выпрямился и развернул плечи, собирая заинтересованные женские взгляды, поскольку шёл в тоненькой куртке и спортивных штанах.

Вечерние наши посиделки завершились глубоко за полночь и мы с Артёмом Викторовичем, прокрались в его квартиру, чтобы не шуметь. На небольшой кухне мне был положен матрас на пол, и всё застелено свежим постельным бельём. Мыться и чистить зубы было уже поздно, и чтобы не будить его семью, я разделся и лёг спать как есть.

Ночью я проснулся от таких страшных болей сначала в ногах, а затем и во всём теле, что скуля, катался по полу, не зная, что происходит. Кричать не хотелось, чтобы не разбудить приютивших меня людей, так что я до крови искусал свою руку, пока наконец