Ты волшебник, Гарри! - Сергей Викторович Вишневский Страница 17

«Психический портрет одаренных», — поджав губы, про себя подумал начинающий некромант.

— В связи с прояснением обстоятельств, я вынужден у вас уточнить пару моментов Гарри Беленький, — произнёс мужчина и подошёл к мальчишке. — Каким образом вы нашли десяток мёртвых крыс?

Парень сделал непонимающее лицо.

— О чём вы?

— Не ломайте тут комедию и давайте уже на чистоту. Вы знаете, что я знаю. А я знаю, что вы знаете, что я знаю. Просто ответьте мне на вопрос: Как именно умерли крысы?

Гарри взглянул на серьёзное лицо преподавателя, затем взглянул на своего друга. Тот слабо кивнул.

— Думаю, они умерли безболезненно вследствие воздействия большого количества силы смерти, — ответил наконец парень.

Александр Григорьевич, до этого внимательно вглядывавшийся в глаза мальчишки, удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Это более-менее меняет дело, — проговорил он. — В вашу сторону, Гарри.

***

В принципе я подозревал что-то такое.

Я был уверен, что скрывать свою силу долго я не смогу.

Да, я помню первое правило попаданца, но если спрятать мою силу не получится в любом случае, то не разумнее ли воспользоваться ей для своего блага?

Да, вы можете решить, что подобная шутка... мягко говоря, была бы за гранью. Однако в моей голове была цель — завоевать статус отмороженных сорванцов и не вылететь из школы. А риск был. И немаленький. Всё-таки одного статуса аристократа у Бори могло и не хватить. Что уж про меня говорить?

Я тогда многого еще не знал, но был уверен, что меня могут турнуть. Именно это заставило меня заниматься учебой серьёзно. Не просто выезжать за счёт своих знаний, но и готовиться к урокам. Тем более что моих знаний было недостаточно.

Нет, я помню школьный курс математики... Ладно. Большую его часть. Но помимо математики, биологии, "материальной физики"( Да, тут ещё была и другая физика. Ту, что преподавали кратко в колледже для одаренных и по-настоящем глубоко в университете.) и химии, тут ещё была история, география и прочие гуманитарные науки.

Тут не было Толстого, не было Достоевского, но был Громов, Рекранд и Старцев. Да, мне пришлось их читать. Мне пришлось заново учить историю, мне пришлось заново учить географию и названия стран. Не могу сказать, что это было легко. Это было... нудно. Нудно и совершенно не интересно. Может быть только история меня впечатлила.

В школе же...

В школе быстро пошли слухи, кто устроил переполох и кто виноват в том, что у Маргариты Павловны все цветы передохли. И то, что щиток полыхнул и обесточил школу в ноябре — это дело рук Бори, который не подготовился к контрольной. Да, еще ходили слухи, что кто-то подбросил в компот на кухне столовой мертвую маринованную кошку, поэтому он имел такой странный привкус.

К слову, к последнему мы отношения не имели.

Министерство сливало бюджеты на счетах к концу года. Именно поэтому кто-то ушлый решил, что одаренным детям не помешала бы фейхоа в компоте. Естественно, что большинство не понимало, что это такое, и решило, что компот испортился, или в него что-то добавили.

Слухи ходили, и положение выровнялось.

Нас так же называли выродками, но в голос при нас никто произносить это, к сожалению Бори, не решался.

В общем и целом, положение выравнивалось, и я вошёл в русло.

Учебу и домашнее задание мы разбирали с Борькой до школы, которая у нас начиналась ближе к десяти. Я помогал ему, в меру сил, объяснял материал, а после школы мы вместе медитировали на заднем дворе.

Я обычно сидел на асфальтированной площадке. Боря же предпочитал скамейку. Я знал, что за нами наблюдают другие школьники. Всё-таки мы были единственными, кто уже ощущал свою стихию. На лавочке меняли доски, которые под Борей чернели, обугливались, а порой после очередной тройки и вовсе дымились. Вокруг площадки, на которой я сидел, пропала трава и всякая растительность. Даже ветки у деревьев неподалеку, что склонялись над ней, сначала сбросили листву, а затем и вовсе усохли.

К зиме это было не так заметно, но все всё видели и знали.

Слух о нашей силе разошелся быстро.

Нас боялись и избегали. Причем даже наши одноклассники.

Не могу сказать, что мне это нравилось, но у меня был Боря. Одного друга мне было достаточно, а остальные меня не волновали, пока нас не трогали. Тем более, что меня занимали более насущные проблемы.

Первое и самое главное — мои личные тренировки.

За полгода мне удалось построить основу по всему телу, но... она была крайне схематична. Основные каналы я строил по всему телу вдоль крупных костей. По совету Патруша я не распылялся и делал по порядку. Сначала правая рука, за ней левая, потом пах, грудь и живот. Никаких кругов, никаких поворотов, все сводилось к одному ядру, которое надо было создавать отдельно. Его я по началу хотел разместить в районе сердца, но потом подумал сместить его к горлу. Так получалось бы прямее. По крайней мере, для рук.

Но, как говорится, спокойная жизнь длилась недолго.

Помню, я вернулся после медитации с Борей, который по моим объяснениям, пытался повторить мою основу. Я не знаю, насколько у него хорошо получалось, но он был настроен решительно.

Я зашёл домой, кинул рюкзак в коридоре и сразу отметил незнакомые мне женские ботинки у порога. Пройдя на кухню, я обнаружил маму, которая сидела за столом с растерянным выражением лица и женщину, которая что-то писала в папке.

— Здравствуйте, — произнёс я, зайдя на кухню подошёл к матери и поцеловал её в щеку. — Привет, мам.

— Как раз вовремя, — кивнула женщина и оглядела меня, словно оценивала то, во что я одет. Затем она состроила пренебрежительное гримасу, оглядев нашу довольно простенькую, хоть и чистую кухню, и спросила: — Гарри, верно? Как ты оцениваешь свое материальное положение?

Знаете, я стараюсь избегать конфликтов, но тогда меня что-то прям зацепило.

— Простите, вы аристократ?

— Нет, я...

— Тогда вы крайне невоспитанный человек, — ответил я, мельком ещё раз взглянув на маму. — Кто эта грубиянка, мама?

— Это...

— Я инспектор службы муниципалитета по делам одаренных, — произнесла с недовольной миной женщина. — И я тут...

— В муниципалитет набирают кого попало? — оборвал я её. — Приличные люди представляются. Моё имя вы знаете. Я ваше — нет.

Незнакомая