Ядерный Ангел - Андрей Львович Астахов Страница 17

винегрет? С двоими я справлюсь без проблем, тем более что пистолет Штаубе был в кобуре, а у светловолосого эсэсовца оружия не было вовсе. Зарублю их, а как выбраться отсюда, вопрос десятый. Я даже шагнул к коменданту, держа катану лезвием вниз, но тут понял, что не все так просто. В левом верхнем углу каземата я заметил вмонтированную в потолок пулеметную турель – ее стволы были направлены на меня. Я сделал еще один шаг, и турель отозвалась тихим жужжанием, снова поймав меня в прицел. Пульт управления турелью был в руке у белобрысого нациста, и этот гаденыш смотрел на меня с нескрываемой насмешкой.

Ну, и что будем делать, друг Осташов? Умрем со славой, или…

- Слышь, мужик! – Это говорил пленный. Говорил медленно, тяжело, с трудом двигая чудовищно распухшими разбитыми губами. И говорил по-русски. – Я это… понимаю, что они от тебя хотят. Ты… сделай. Я тебя прошу.

- Чего сделать? – Я остановился, беспомощно глянул на пленного.

- Убей, - пленный посмотрел на меня уцелевшим глазом. – Ты мне… покой подари. Они ведь меня сразу не убьют. Этим отдадут… псам своим кровавым. Я тебя по-человечьи прошу… сделай.

- Да не могу я!

- А ты сумей. Сумей… очень прошу. Я жил хорошо и умереть смогу… как человек.

- Даже не проси!

- Эх, ты! – Пленный опустил лицо, вздохнул. – А я-то думал… ты свой мужик. А ты… сука ты, вот ты кто. Хуже этих…

- Ну что, герр Задонский, будем дальше тянуть время? – осведомился Штаубе, глотнув коньяку из бутылки.

- Хорошо, - я еще минуту колебался, но тут перехватил взгляд пленного и понял, что выбора у меня нет.

- Давай, парень, - прохрипел пленный. – Сделай все быстро. Будь… человеком.

Я шагнул на ватных ногах к пленному, двумя руками поднял меч для удара. Бедняга понял, судорожно вытянул шею и с одобрением посмотрел на меня: мол, бей, не мучай.

- Прости меня, брат, - сказал я ему.

- Уже простил. И Бог … простит. Я Его там… попрошу за тебя.

Я кивнул, стиснул зубы, закрыл глаза и махнул катаной.

- Блестяще! – Голос Штаубе звучал, будто из бездны. - Просто виртуозный удар! Михель, уберите эту падаль отсюда.

Я стоял и не мог открыть глаз. Такого отчаяния я никогда в жизни не испытывал. Если бы я мог в эту минуту остановить у себя сердце и умереть, я бы это сделал, не задумываясь.

- Мартель ваш, - сказал Штаубе. – Вы его заслужили.

- Оставьте меня в покое, - я все же заставил себя открыть глаза, но смотрел только на турель, в черные глазки двух пулеметных стволов, из-за которых я стал трусом и убийцей.

- Непривычно убивать? Все вы такие, господа интеллигенты. Мастера поучать, а вида крови не переносите.

- Теперь я могу уйти? – сказал я.

- Теперь можете. Вы доказали, что я в вас не ошибся. Вы достойный гражданин Рейха. Где вы остановились?

- В аду.

- О, я найду вас и там. Не покидайте Зонненштадт, у меня будут для вас кое-какие приятные поручения, - Штаубе похлопал меня по плечу.- И вытрите клинок, а то он заржавеет. Испортите отличную катану.

Глава 6 Товарищ Грач

Глава шестая:

Выберите аватар или загрузите свой.

Тога встретил меня с сияющим лицом – видимо, у него были для меня хорошие новости. Однако, выслушав меня, мой друг сразу сник. Я швырнул проклятую катану в угол, растянулся на кровати прямо в верхней одежде и закрыл глаза. Больше всего в эти мгновения мне хотелось уже никогда их не открывать.

- Леха! – позвал Тога.

- Чего тебе?

- Лех, поговори со мной.

- Зачем? – Я продолжал лежать с закрытыми глазами. – Зачем тебе говорить со сволочью, убийцей, фашистским головорезом? Оставь меня.

- Зря ты так, Лех. Я как к тебе относился, так и отношусь.

- Слушай, казанец, ты что, ни хера фишку не просекаешь? – Я все-таки заставил себя открыть глаза и сесть на кровати. – Не понимаешь, что я натворил? Я убил человека. Нашего человека, патриота, безоружного и беспомощного. Отрубил ему голову, потому что сука Штаубе приказал мне это сделать. А знаешь, почему я это сделал? Потому что струсил. Мне надо было этих подлюг порубить на порционные кусочки, а я…Я предатель, Тога. Меня расстрелять мало.

- Леха, я все понимаю. Но ты не мог ничего изменить. Этот человек все равно был обречен. Он ведь сам тебя просил его освободить. Они бы его и дальше мучили. Знаешь, как они людей пытали? Я книгу читал, там…

- Нет, ты все еще не врубишься никак в ситуацию! У меня прадед лежит на Пискаревке. Максим Алексеевич Осташов, 1914 года рождения. Он в 1941 году чуть старше меня теперешнего был. До войны учился, работал бухгалтером. Пятерых детей успел завести. А потом эти лярвы немецкие пришли, и люди начали умирать. Сначаламладший брат прадеда погиб на фронте под Клайпедой, потом второго брата убило бомбой на Литейном. А после блокада началась. Прадед сам собственных детей хоронил. Только старшую дочь не смог.Их так потом и нашли вместе в вымерзшей квартире. Мертвого прадеда, дочку и мою прабабку Наталью с трехлетним Лешкой, моим дедом, чуть живых. Они-то двое из всех Осташовых и выжили, остальные на Пискаревке похоронены. А правнучек хренов, раб Божий Лешенька, по нацистскому приказу человека убил. Понял, чувак? И как мне теперь к прадеду на могилу приходить? С какой мордой лица, а? Мол, простите, покойнички дорогие, не по своей воле рубил? – Я помолчал, пытаясь избавиться от сдавившего горло спазма. - Я теперь военный преступник в чистом виде. За такие дела ни прощения, ни срока давности нет. Женевскую Конвенцию почитай. Мог бы, сам бы себе глотку зубами порвал.

- Леха, ты меня выслушай, а потом рви себе все, что хочешь.