Юрий Иванович - Война с кентаврами Страница 18

И в самом деле, получалось, что Светозаров не прав. И, уже стоя на самом краешке пропасти позорной сдачи, он выплеснул несколько тяжелых обвинений на узурпатора сорока шести миров:

– Почему ты начал войну с баюнгами и уничтожил всех тамошних Торговцев?

– Войну начали они сами, вернее, их вовлекли в кровопролитную бойню мои политические противники. Доступ к информации ты получишь.

– Зачем ты умерщвлял милых и беззащитных туюсков, сбрасывая на их подземные города сонмы монстров и хищных тварей?

Трибун тяжело вздохнул:

– Да потому что пушистые туюски стали слишком милыми и… вымирающими. Когда-то в мире Ба они составляли треть населения. Но их разбаловали настолько, что разумные существа стали превращаться в домашних питомцев. И массово вымирать от старения нации. Ничто им не помогало взяться за разум, даже исчезновение в том мире Торговцев-баюнгов. И мне ничего не оставалось делать, как заставить их воевать и бороться. Уже одна только эвакуация из пещер раз в пять лет их порядочно взбодрила. Хотя, спрашивается, чего в этом страшного? Выйди наружу, поживи с месяц на открытом воздухе, а потом возвращайся обратно.

– Но ты их заставил воевать с великанами-баюнгами! Ты стравил два разумных вида между собой!

– И правильно сделал. Потому что они выползали наружу из своих городов, ложились на травку и ждали, пока добрые баюнги их накормят. А если их никто не кормил – умирали с голоду. Вот и пришлось их окончательно взбадривать войной. Зато за полторы тысячи лет шелковые туюски вновь возродились как цивилизация. Им теперь палец в рот не клади, любому великану руку по локоть откусят и скажут, что так и было. Ну и самое главное, что я ставлю себе в личную заслугу: количество этих уникальных созданий увеличилось в 120 раз. И мне кажется, они уже не вымрут и не выродятся… ну хотя бы в очередные пять тысяч лет.

Оживившийся Крафа резко встал на ноги и несколько раз прошелся туда и обратно по пятачку перед осколком скалы. Замер перед Светозаровым:

– Ну вот и скажи мне, виноватому в гибели сотен, но возродившему миллионы: прав я или нет?!

Дмитрий развел руками:

– Понятия не имею! Вот когда еще раз наведаюсь к туюскам и просмотрю их историю с точки зрения твоего пересказа, тогда и решу, как ответить на твой вопрос. – По поводу матери Ледовой Владычицы он пока интересоваться не стал. Не сомневался, что и тут найдется отговорка. – Ладно, отправляемся тогда к твоему сыну… Как хоть тот мир называется?

– Фиолетовое Наваждение.

– Ух ты! Чего так длинно и… загадочно? Опиум, что ли, там курят?

– Фу! Пошляк! Закаты там такие дивные, благодаря составу атмосферы, каких нигде не встретишь. Вот потому так и назвали.

Дмитрию пришла еще одна догадка, как проверить правильность слов Трибуна:

– Слушай, а что сейчас должна делать моя мать? Чем в данное время суток занимается? – и вторым потоком сознания быстро попытался соединиться зовом крови с Кометой.

Союзнику и на пальцах считать не пришлось:

– Да ночь уже там поздняя. Бал закончился, и наверняка уже спать легли. Ну, в крайнем случае, ложатся.

– И удобно будет в такой неурочный час народ беспокоить? – последовал вопрос первым потоком сознания.

Крафа рассмеялся:

– Вот на месте и посмотришь, удобно или нет.

А ниточка контакта уже установилась, и Дмитрий с уверенностью мог сказать, что мать сильно устала. Еще не спит, но уже близка к этому. И недовольство сменилось разочарованием.

«Неужто и в самом деле в сюрприз свекра настолько поверила?» – подумал граф Дин и вслух сказал:

– Ну, если ты уверен, что там нас не только не выгонят, а еще и накормят, то вперед! Показывай дорогу. А я буду на всякий случай скромно держаться сзади.

И плотно ухватил Гегемона за воротник охотничьего костюма. Но тот не обиделся ни капельки:

– Да сколько угодно скромничай! Лишь бы быстрей за стол усесться.

И сделал шаг вперед.

Глава десятая

Анастасия

Оба Торговца оказались в таком месте, что в первое мгновение Светозарову померещились стоящие вокруг полчища людей, готовых к атаке. Но уже в следующий момент он понял свою ошибку и позволил своему союзнику коснуться ногами пола. Еще и ворот сжатый расправил заботливо:

– А чего это мы сюда завалились? Ошибка? Или как?

Они находились в огромном гардеробном зале. На тысячах манекенов висели отутюженные костюмы, отглаженные рубашки, плащи, камзолы, ливреи и прочие мыслимые и немыслимые одежды. Да плюс самые разнообразные головные уборы. А на некоторых лысых имитаторах черепов виднелись короны, вполне схожие с императорскими.

Хозяин всего этого великолепия уже стянул френч через голову и чуть не падал, прыгая на одной ноге и пытаясь выпутаться из штанов.

– Да ты никак решил ограбить гардероб собственного сына? – не удержался Дмитрий от подначки. – Или это мы на какой-нибудь знаменитой киностудии?

– Мне плевать, как выглядишь ты и в каком виде предстанешь перед своей мамочкой после двадцатилетней разлуки! – огрызнулся Крафа. – Но мне по всем канонам, чинам и титулам не положено здесь появляться, как затрапезный бродяга! Народ меня любит и простит все, но зачем создавать прецеденты? И ладно бы еще только народ или собственные дети. Но есть же еще злокозненная невестка, которая наверняка уже придумала, как меня сжить со свету за невыполнение невинного обещания устроить ей сюрприз.

Глядя на его спешное переодевание, граф Дин и сам заволновался, словно на первом школьном экзамене. Все-таки он душой уже поверил тому, что они там, где надо, там, где находится женщина, давшая ему жизнь. Там, где сейчас проживает его мать, которую он считал погибшей два десятилетия назад.

Такого Дмитрий за собой давно не замечал, но у него вдруг затряслись руки. А тут еще и Гегемон, обрядившийся со скоростью спецназовца в одеяния, достойные самого императора, и водрузивший на голову не корону, а простенькую диадему, замер:

– Ты чего такой бледный? – Развернул к гостю зеркало и участливо поинтересовался: – Запарился, что ли?

В зеркале на самом деле отразилось жутко бледное мужское лицо и бисеринки пота на лбу. А тут еще и коленки стали подрагивать. Но не признаваться же в такой явно не мужской слабости? Заставив себя сконцентрироваться, граф выдавил:

– И в самом деле душно… Но сейчас пройдет…

– Может, все-таки сбросишь с себя все это и приоденешься как человек? – Кажется, союзник догадался о волнении и о его причине. – Хотя ты, наверное, прав: мать тебя любого примет и обнимет… – Он устремился к двери, приговаривая на ходу: – Что-то слишком тихо во дворце. Никак уже спят после бала? Ничего, сейчас мы этот муравейник растормошим! – и резко дернул за свисающий с потолка золотистый шнур. Тотчас послышался глубокий и плавный звук колокола, проникающий куда угодно в этом здании. – Эх! Люблю эффектные появления! – Он дернул во второй раз: – Это обозначает, что я страшно голоден и со мной гости! Так что на стол накрывают уже. За мной, союзник!

Но, уже начав открывать дверь, неожиданно остановился и развернулся. В его голосе зазвучал укор:

– Ты подсвечник-то оставь пока здесь. Понимаю, что красивый и уникальный, но не с руки тебе будет тащиться за мной с этаким предметом. Не поймут-с! Ага, и личико пока прикрой, сделай одолжение. Раз уж испортил мне большой сюрприз, дай хоть маленькую интригу устроить. Заодно и к матери успеешь присмотреться! А вдруг это не она? Вдруг некая самозванка, на нее похожая, ее именем прикрывается? – Увидев, что Дмитрий нахмурился, Крафа скорбно закивал: – Вот и я сомневаюсь! – но тут же улыбнулся и ткнул рукой на последние вешалки, на которых кучами висели шарфы, шлейфы ткани и даже маски: – Прикройся! Как брата моего внука умоляю!

Светозаров взял длинный белый шарф и пару раз обернул его вокруг головы. Шарф вместе с широким плащом превращал его в неузнаваемого рыцаря. И постарался не отстать от размашисто шагавшего Трибуна Решающего.

Они двигались по коридорам огромного дворцового комплекса. Эпитеты «величественный», «шикарный», «прекрасный» и подобные им относились к дворцу в полной мере. Ну и масштабы поражали: уходящие вдаль галереи и анфилады залов говорили о размерах комплекса. А ведь они шли, по утверждениям проводника, короткой дорогой.

И чем дальше шли, тем больше людей мельтешило в боковых коридорах. Похоже, проснулись все. То ли здесь удары колокола раздавались редко, то ли двойные удары вообще приравнивались к концу света.

На ходу Крафа пояснил расположение своей гардеробной:

– Должны же слуги приготовиться? Да и остальные, кому положено меня встретить, пусть голыми не выскакивают как на пожар. Ну и повара кипятком не ошпарятся, когда будут знать, что у них достаточно времени.