Болотный край 2 - Михаил Владимирович Баковец Страница 18

«Ну же, давай. Получись, бляха-муха!».

И замер, даже боясь вздохнуть, поймав особое чувство, которое возникало каждый раз, когда у меня получалось научиться новой способности. Боясь спугнуть удачу, я простоял каменной статуей несколько секунд, потом медленно выдохнул, непроизвольно сложив губы трубочкой. После чего наклонился за молотком и ещё раз ударил по пластине. Та ответила приглушённым лязгом, будто сверху было укрыто толстым слоем ткани или резиной.

— Э-эм, получилось? — удивлённо спросил меня Сергеев. — Или ты ослаб уже?

— Сплюнь и не сглазь, — быстро сказал я ему и шагнул к соседней пластине, которая ещё не была «испорчена» искрами. Вернее, я те в неё вкладывал, но они мгновенно развеивались без закрепления рабочей функцией: прочность, тепло и так далее. У меня оставались ещё две искры кроме неприкосновенного запаса, который я никогда не трачу, чтобы потом не слечь с ощущением, словно попал под асфальтоукладчик после падения с десятого этажа. Эта пара и ушла в пластину, поселившись навечно в виде нового умения… надеюсь, что нового.

Новый удар молотком заставил пластину закрутиться, но не вызвал ни малейшего шума. Звук был немногим громче, чем после удара этим же молотком по мебельному гвоздю.

— Слава яйцам всех цветов и народов, наконец-то закончится этот грохот под ухом, — весело сказал Сергеев, после чего хлопнул меня по плечу. — Поздравляю, Жень!

— Ещё проверить на оружии надо. Жаль, искры только завтра восстановятся.

— А сейчас ты закончил?

— Закончил, закончил. Что хотел?

— Собственно, мне нужна твоя помощь искрами. Не-не, — он выставил ладонь, — не прямо сейчас, Жень, всё я понимаю. А завтра сможешь?

— Много работать? — поинтересовался я.

— Несколько стеклянных стаканов укрепить посильнее. Нужно налаживать связи с новым племенем гоблинов. Они не избалованы земными вещами, потому нужно ловить этот момент, потом заважничают как племя твоего приятеля Люра.

— Сделаю, — пообещал я. — Завтра.

Наконец, наступил тот день, когда нужно было покидать посёлок и уходить в сторону земель инсектов на разведку. Времени прошло порядком с момента разговора с Колокольцевым до этого момента. Основная причина была не столько в отдыхе моей группы после экспедиции в центр болот, сколько в ожидании крепкого льда на реке. Это была лучшая дорога из всех возможных.

Мы получили качественную земную одежду, пошитую специально для любителей зимней охоты и рыбалки: лёгкая, очень тёплая, не стесняющая движений, плохо впитывающая влагу и не издающая предательских звуков, чем грешит дешёвая аналогичная продукция, получившая хлёсткое прозвище от охотников — «шуршун». Под штанами и курткой у каждого имелось термобельё из того склада на болоте, откуда мы принесли специальные печки с пьезоэлементами для зарядки фонарей и микроаккумуляторов. Всю одежду я обработал согревающими и укрепляющими духовными искрами. Дополнительно наши тела защищала броня из тонких алюминиевых листов. Вес у полного комплекта был всего ничего, а вот защищал он лучше, чем полный комплект какого-нибудь армейского сапёра.

Передвигались на коротких широких лыжах, сделанных нашими мастерами. Как и всё остальное снаряжение, они прошли через мои руки. После этого проще пробить шилом броню танка, чем сломать эти тонкие деревянные дощечки с гнутым острым носом. Также проверка показала, что после моего очень сильного укрепления древесина перестала менять свою форму, застыв в одной и той же позе. То есть, болезнь старых советских деревянных лыж в виде распрямления загнутых концов нашего инвентаря точно не коснётся. А если и да, то в гораздо меньшей степени, что не должно никак не повлиять на эффективность наших.

Последнее о чём стоит упомянуть — оружие. Я обработал духовными искрами все штуцеры и почти все револьверы в целях снижения звуков выстрелов. Не тронутыми остались ПММ Прапора и револьвер Ивана. Это было сделано из расчёта на то, что может возникнуть ситуация, когда громкие выстрелы будут полезнее, чем бесшумные. Хочу сказать, что две функции — снижение громкости и упрочнение — отлично, так сказать, ладили между собой. Никаких неприятных последствий от наложения не были замечены. Это и ранее уже не раз проверялось. Например, на той же зимней одежде.

Кое-где на реке лёд не встал до конца или был слишком тонок. Полыньи и тёмные пятна мокрого снега мы обходили далеко стороной. Вела нас Шуа, которая чуяла, где можно пройти без опасения оказаться под водой. Кстати, девушка взяла штуцер-переломку после того, как я сделал это оружие бесшумным. Внушительный — в сравнении с фабричными аналогами на Земле — вес и длинный ствол очень хорошо уменьшали отдачу. Даже тяжёлые арбалеты с тетивой из стального тросика дёргались при выстреле чуть-чуть сильнее, чем её штуцер. Конечно, вот так сходу хорошего стрелка из огнестрельного оружия из неё не вышло. Чтобы она научилась сносно попадать в цель хотя бы с пятидесяти метров пришлось в мастерской установить на её оружие коллиматорный прицел. Так как с батарейками у нас была беда, плюс холодная погода, высасывающая энергию из них, коллиматор ей достался необычный — прицельная марка создавалась при помощи световодной пластины. Ганзовец назвал его призматическим и обозвал всех нас дураками за то, что продолжаем считать прицел коллиматорным. Ночью он, правда, полностью бесполезен. Но с другой стороны Шуа-то и днём пока что не очень хороша в стрельбе.

На прочем оружии в группе стоят апертурные прицелы «барабанчики». Это опять же название Ганзовца. Со слов парня такие используют в Германии. Он лично начертил и выточил с помощью «напильника и какой-то матери» первый более-менее рабочий образец, который потом довели до ума в мастерской. Штука вышла очень трудоёмкая и точно не пошла бы в серию, если бы не помощь Михалиной. Благодаря размерам «барабанчик» копировался точно так же, как и патроны с батарейками. Такой прицел оказался удобнее простого щитка-целика, как на автомате Калашникова. Для меня уж точно, хоть и было порой в сумерках почти невозможно рассмотреть крошечное отверстие в двадцати сантиметрах от глаза.

По ледяной глади, припорошенной снегом, идти на лыжах было в удовольствие. Хорошую поддержку оказывали шаманские зелья, прибавлявшие сил. Вреда они практически не несли, если не считать того, что требовалось плотно питаться и обязательно отдыхать ночью. В противном случае через несколько дней можно было заработать истощение и серьёзнейший упадок сил вплоть до потери сознания в самый неподходящий момент. Благодаря такому допингу и лёгкой дороге мы проходили за световой день не меньше пятидесяти километров.

Три дня мы шли