XVII. Наваррец (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович Страница 18

Все вокруг что-то кричали, но я не разбирал ни слова, да и не пытался это сделать. В какой-то момент я понял, что еще несколько секунд, и я не выдержу, попытаюсь вырваться из западни, что невозможно в принципе, и тогда мне точно конец.

И когда я уже готов был сдаться, внешнее давление ослабло, а через полминуты и вовсе исчезло. Я все так же лежал, свернувшись, но куча-мала распалась, развалилась на составляющие. Нищие бежали прочь, пригнувшись и прикрывая голову руками, а в них размеренно и неторопливо стреляли солдаты, шедшие ровной шеренгой со стороны того самого выхода, до которого я так и не добрался.

— Залп! — донесся до меня приказ сержанта.

Мушкеты грянули, вверх взметнулся пороховой дым, а несколько нищих рухнули мертвыми телами. Кто-то еще дергался, кто-то уже отдал богу душу, остальные пытались разбежаться, спрятаться от неминуемой смерти, но бесполезно, солдат было слишком много, и пока отстрелявшиеся перезаряжали мушкеты, вперед выступила вторая шеренга.

— Залп!

Жирная Сюзи получила пулю в голову, отчего голова взорвалась, как спелый арбуз. Бабища упала прямо поверх мертвеца, которого так и не успела разрубить на части. Приятного аппетита, сука!

Нищему, которого звали Зуб, мушкетная пуля оторвала руку, и он корчился в десяти метрах от меня, изрыгая проклятья, но медленно затихал.

Самого же здорового нищего с заточенными зубами я, как ни старался, так и не увидел. Он умудрился скрыться в воцарившейся суматохе. Может, знал какой-то иной выход из пещеры, которым и воспользовался.

Мне хватило ума не пытаться встать, иначе кто-нибудь из солдат обязательно пальнул бы в мою сторону, разбираться кто есть кто у них не было времени. Да и выглядел я ничуть не лучше местных оборванцев: весь поцарапанный, грязный, в разодранных одеждах, с многочисленными синяками и ссадинами. Бомжара, хоть фотографироваться на социальный плакат о падших людях!

— Залп!

Еще раз громыхнуло, да так, что уши заложило от эха, отражавшегося от сводов пещеры. Потом стало тише, если не считать криков и стонов раненых, которых без всякой жалости добивали клинками. Солдаты не щадили никого, даже детей. К счастью, детей в пещере было немного, а самых крохотных, тех, что еще не умели ходить, оказалось всего пара. Их не тронули. Один из солдат сложил их, словно котят, в плетеную корзину, и куда-то утащил.

Пришло время заявить о себе, пока меня мимоходом не прикончили.

Я очень осторожно распрямился, вдыхая, наконец, полной грудью, и поднялся сначала на колени, а потом и на ноги. Ребра вроде уцелели, и даже бок не тянуло после раны, но общее состояние моего организма оставляло желать лучшего. Знавал я и более счастливые деньки, но я жив — и это главное!

Несколько солдат бросились ко мне с оружием в руках, намереваясь прикончить на месте, но я вновь отступил к спасительно скале и громко крикнул, обращаясь к сержанту, стоявшему шагах в десяти от меня:

— Помогите! Меня хотели убить! Мое имя шевалье де Брас!

Черт, надо было назвать другую фамилию, но имя вырвалось непроизвольно. Главное — подействовало. Солдаты остановились, хотя и не опускали оружие, а сержант заинтересованно подошел ближе.

Выглядел он солидно: крученные усы, покатые плечи, плотный и крепко сбитый, как боец ММА, он внушал уважение одним видом, и явно мог наставить на путь истинный любого их своих солдат — внушительные кулаки служили тому подтверждением.

— Шевалье де Брас, вы сказали? — с сомнением поинтересовался сержант, оглядывая мой весьма потрепанный вид.

— Совершенно верно! Я случайным образом попал в плен к этому отребью, и лишь чудом, благодаря вашей помощи, остался жив!

Кажется, моя речь убедила усача, и он, уже чуть менее подозрительным тоном, пояснил:

— Мы давно искали их логово. Эти люди, тьфу, — он презрительно сплюнул, — это даже не люди, они убийцы и трупоеды. На их счету десятки жизней! Вам очень повезло, ваша милость, они обычно не оставляют свидетелей, поэтому их так сложно было отыскать.

— Я ваш должник, сержант, можете располагать мной! И, конечно, выбирайте таверну, приглашайте ваших людей, кого сочтете нужным — я за все плачу! Только дайте мне немного времени привести себя в порядок. Видите ли, мой гардероб нуждается в полном обновлении…

— Да уж, — сочувственно кивнул сержант, — я распоряжусь, чтобы вас проводили до вашего дома. Иначе, боюсь, вас арестует первый же патруль. Вид у вас сейчас, и правда, не блистательный.

— Крайне признателен вам за заботу! Назовите мне ваше имя, а так же место и время, где я смогу по достоинству отблагодарить вас и ваших людей.

Сержант заулыбался.

— Ваша милость, это честь для меня. Зовут меня Пиверт, и я непременно приду и захвачу с собой пару товарищей, раз вы приглашаете. «Веселый кабан» — знаете такое местечко? Будем там нынче вечером часиков в семь.

— Непременно отыщу, сержант, будьте уверены. Я весьма ценю свою жизнь, а вы ее сегодня сохранили. Кстати, у этих нищих был главарь — крупный человек с заточенными, как у зверя, зубами. Кажется, я не вижу его среди мертвецов.

Улыбка Пиверта погасла.

— Этого типа зовут Банжи, мы долго за ним охотились. Если он ушел — это очень плохо!

Я покивал, соглашаясь, но острозубый точно свалил, и найти его сержанту будет непросто. На том мы и разошлись. Пиверт выделил мне одного солдата, который вывел меня наружу.

Я прищурился от яркого солнечного света. За время, проведенное под землей, я начал привыкать к темноте и вечным сумеркам.

На улице было раннее утро — это значило, что я провел под землей целую ночь. Есть хотелось дико, но одно только воспоминание о котле с похлебкой из человеческих останков отбивало всяческий аппетит.

Снаружи дежурили еще человек двадцать, видно, на всякий случай. Мы оказались далеко за городом, километрах в трех от Парижа, ниже по течению Сены.

Сейчас я понимал, что мне дико повезло пройти подземными ходами и в принципе отыскать выход наружу. Я мог бродить под землей до самой своей смерти, в полной тьме, без пищи и еды. И в итоге остаться там сухой мумией, которую, может быть, обнаружили бы лет через триста археологи.

Мне выделили лошадь, но одного не отпустили. Солдат оседлал вторую лошадь, и где-то через час мы уже подъезжали к отелю «Святого Фиакра», напротив которого арендовал дом мой слуга. Появляться у д'Артаньяна в таком потрепанно виде я посчитал моветоном.

Я вернул лошадь и мой провожатый отправился восвояси. У меня не было в кармане ни су, чтобы отблагодарить его, поэтому я пригласил солдата вечером в «Веселый кабан» присоединиться к намечающейся вечеринке.

Ворота были чуть приоткрыты, и я без стука и криков зашел во двор. Внутри было уже чисто и опрятно — Перпонше навел идеальный порядок. Чуть в стороне стоял слегка кособокий, заваленный на одну сторону экипаж — кажется, мой слуга начал приобретать первые кареты.

Один из работников методично мел двор. Увидев меня, он отложил метлу в сторону и скрылся в доме. А через пару минут оттуда колобком выкатился Перпонше, взволнованно всплескивая руками.

— Мой господин! Вы ли это? Что случилось, вы целы, не ранены? Нужно ли вызвать доктора? Или священника?..

— Закрой рот! — прервал я поток вопросов, а когда Перпонше, наконец, замолк, приказал: — Горячую ванну, мыло, еды и вина, живо! А после позови любого портного, и пусть принесет готовую одежду. Еще купи мне рапиру и дагу. Мои вещи, видишь ли, поистрепались, а оружие потерялось. Ночь была трудной, шевалье устал, шевалье нужен легкий релакс…

Глава 9

Несмотря на насыщенный событиями вчерашний вечер и столь же яркое утро, я оказался практически цел, совершенно здоров, но совершенно вымотан физически. Ну не считать же за серьезные ранения пару царапин, да несколько синюшних отеков по всему телу. После того, как меня чуть было не сварили в котле, все прочее казалось несущественными мелочами.