Жандарм 5 - Никита Васильевич Семин Страница 18

После этого колкого замечания Софи смутилась и слегка покраснела, перестав изображать игру на трубе. Ход перешел к парню лет двадцати пяти. С подкрученными щегольскими усами и шальным от выпитого вина взглядом. Я с Ирой подошли и подождали, пока он прочитает шутовской стих согласно выпавшего задания, и уже после этого меня всем представили.

Однако забава длилась недолго. Минут через пятнадцать очередь дошла до меня и, когда я вытянул бумажку, то на ней было написано отправить воздушный поцелуй одному из слуг. Причем так, чтобы он заметил это. И все бы ничего, реакция закаменевшего слуги позабавила молодых аристократов, но тут от соседней компании раздалось шипение: пес жандармский. Кто именно это сказал, я не расслышал, зато смех и шутки в нашей зоне почти мгновенно прекратились.

— Кхм, — прокашлялся Игорь — тот самый усатый щеголь, — предлагаю продолжить.

Но попытка сделать вид, будто ничего не было, не увенчалась успехом. С соседнего дивана, стоящего к нам спинкой, встал молодой корнет-кавалерист, если судить по надетой на него форме, и в упор уставился прямо на меня. После чего вновь открыл рот, тут же дав понять, кто именно сказал до этого столь неприятную фразу.

— Вам самим-то не вызывает отвращения веселиться в компании этого пса? Который из рода сбежал, чтобы потом к честным людям в дома врываться, да в тюрьму кидать всего лишь за их мнение. Душитель свободы!

— Вы про меня, — изогнул я бровь, стараясь не поддаваться эмоциям.

— А разве это не очевидно? — фыркнул офицерик, которому на вид было не больше двадцати лет.

Судя по всему, лишь недавно из училища. А вот где он эти замашки нахватал, я не знаю. Но уж спускать ему такие слова не собираюсь.

— Лично мне очевидно, что я вижу перед собой фанфарона, который лишь по недоразумению носит этот мундир, — корнет после моих слов покрылся красными пятнами от гнева. — Недавно из училища, да? Небось мните себе бравую службу, где вы на коне скачете вперед, а враг разбегается перед вами, сверкая пятками, лишь от одного вашего вида? И потом вы возвращаетесь в орденах и медалях, гордо рассекая залы лучших салонов нашего города. Да что нашего — Москвы! — фыркнул я. — И самые прекрасные дамы падают в обморок перед столь храбрым и честным офицером.

— Я не потерплю насмешек, — рассерженной кошкой зашипел корнет. — Дуэль!

— С великой радостью, — осклабился я. — Таких дураков надо учить сразу. Иначе и сами сгинете в первом же бою и людей, над которыми поставлены, на тот свет за собой утащите.

Дуэльную арену организовали нам лишь спустя четверть часа. Петр Миронович был очень недоволен, но узнав подробности начавшейся ссоры, лишь махнул рукой безнадежно, пробурчав себе под нос, что молодых дураков лишь могила исправит. Ирина же все это время косилась на меня, да шепталась с подругами. О чем — я не знал, но была она очень задумчива. Неужели разделяет точку зрения этого придурка в погонах? Было бы неприятно, если так.

Так как я был вызываемой стороной, то и выбор типа оружия был тоже за мной. Повторять историю с магией и создавать нехорошую ассоциацию мне не хотелось, потому я выбрал дуэль на холодном оружии. Тем более давно уже убедился, что саблей я владею отменно. Да и практиковаться с ней не забывал. Мой противник лишь обрадовался моему выбору, но это он зря.

— Дуэль до первой крови, — подвел окончательные договоренности Петр Миронович и спросил нас о возможности замирения.

Естественно, что мы оба отказались. Так как я пришел на собрание без оружия, саблю мне временно одолжил сам Коршунов. А секундантом на этот раз стал тот самый пожилой полковник, который подошел ко мне первым с соболезнованиями. Он кстати слова корнета не одобрял, хотя по виду и к жандармам относился с неприятием. Во всяком случае, когда узнал о сути, из-за чего разгорелась дуэль, стал смотреть на меня неодобрительно. Словно я глупость какую совершил.

— Бой! — скомандовал Петр Миронович и корнет тут же выхватил саблю и кинулся на меня.

Не знаю, кто его учил фехтованию, но для меня все его движения были как на ладони. Постановка ног — широкая, замахи — слишком сильные, даже корпус не отворачивает — прет буром грудь в грудь, словно на нем бронежилет есть. Я мог бы закончить бой за пару секунд. Всего-то и надо было, что слегка сместиться в сторону, да сделать укол в эту самую широко подставленную грудь. И все. Вот только этот офицерик, как и где друзья, что кричали со стороны в его поддержку, могли посчитать такое случайностью. Да и не они одни. А потому мне нужна уверенная победа. Показать полное доминирование. Что я и сделал.

Небольшой подшаг в сторону, левой рукой придержать его атакующую руку с саблей и, пока корнет пролетал по инерции мимо меня, я поддал ему ускорение, плашмя ударив пониже спины. Тот чуть не кувыркнулся и на собственную саблю не напоролся. Поддерживающие выкрики друзей корнета стихли, сменившись недоуменным молчанием. Над ареной повисла тишина, в которой отчетливо была слышна пара смешков.

— Ах вы!.. — возопил корнет, повернувшись ко мне и схватив саблю обеими руками. — Деритесь честно!

— Вы хотите сказать, что я нарушил правила дуэли? — вскинул я бровь и посмотрел на Петра Мироновича.

— Правила не были нарушены, — тут же сказал тот, поняв мой взгляд правильно.

Проскрежетав зубами, корнет вновь кинулся на меня, подняв саблю над головой. Нет, он точно идиот! И такое чувство, что совсем не умеет фехтовать. Даже странно. Для кавалериста это ведь оно из главных качеств.

Но я недооценил противника. Корнет понял, что при правильном фехтовании я его одолею и пошел на уловку. Ему ведь что надо? Только ранить меня. Хватит и маленького пореза, чтобы выступила кровь. И сделать это первым. Вот он и кинулся «с шашкой наголо», а когда я снова попробовал уйти в сторону, резко затормозил и ударил наискосок сверху вниз справа налево. Мы были буквально в шаге друг от друга. Промахнуться невозможно. Он и не промахнулся.

— Дзинь! — раздался звон клинков.

В последний момент я успел подставить свою саблю, остановив удар в паре миллиметров от собственного тела. Корнет надавил всей своей массой,