Будильник. Часть первая (СИ) - Андрей Бузлаев Страница 18

Он широко улыбнулся, продемонстрировав кривые, частично сгнившие зубы. Я попытался попятится, отпрянуть от него, но не мог сделать и шага. При этом я отчётливо чувствовал распахнутую дверь, упиравшуюся торцом прямо мне в хребет. И мне показалось, что она впилась чуть сильнее…

С лестницы слышался грохот множества шагов. На шум недавней битвы спешат соратники погибшего? Вряд ли меня это спасёт, он уже замахивается. Завёл меч за спину, чтобы театральным взмахом снести башку ещё и мне… и вместе с тем едва ощутимо ослабил хватку, чуть отпустил меня.

Почувствовав возможность, я резко присел, спасая любимую (пусть и дурную) голову от острого лезвия. А чтобы наверняка спастись, я шибанул балахона в брюхо. Сон, или не сон, а психопат чуть отпрянул. Чтобы сохранить равновесие, он потянулся ко мне правой, безоружной рукой и я приметил на его безымянном пальце массивный перстень с чёрным камнем. Не задумываясь, я тут же отпрянул от его руки, пытаясь присесть ещё ниже и…

…провалился в пустоту, падая с ветки.

***

Первый солдат, вбежавший в комнату капитана стражи, получил мощный удар мечом, перебивший его шею пополам в районе кадыка.

Не ожидавший этого Могильщик, пытавшийся достать неведомого гостя, сделал несколько шагов назад и осмотрелся. Помимо него в комнате остался лишь труп капитана и бьющийся в предсмертных муках, истекающий кровью солдат. Зрелище поверженного собрата по оружию вынудило замереть на пороге всех, кто ещё секунду назад бежал в эту комнату со всех ног — спасать своего капитана.

Балахон присмотрелся к комнате внимательнее, не поленившись прибегнуть даже к магическому взору.

— Ушёл, гад, — ошалело пробормотал он себе под нос. — И как только сумел?

Меч в его руке обратился в чёрную пыль и исчез. Скрестив руки на груди, Могильщик быстро произнёс давно вызубренные строки заклинания и, так же обратившись чёрным прахом, вихрем чёрного песка, растворился в воздухе.

Вошедшие в комнату стражи нашли лишь два трупа в лужах крови и предостерегающую надпись, выеденную на полу:

«Всяк, кто противится воле нашего ордена,

Будет предан судьбе Этого смертного!

Могильщики».

Глава 6

— Игоряша, етить! Ну очнись уже, старче, очнись! — орал мне едва не в ухо Борода.

С ощутимым трудом разлепив веки, я увидел его морду, нависшую надомной едва не впритык. Вовремя это я очнулся: друг уже собирался лупить меня по лицу, как раз на замахе в себя пришёл. Ещё бы немного… впрочем, хорошо что до искусственного дыхания не дошли.

— О, прочухался? — успокоившись, забормотал друг. — А я уж это… дышать соб… — он осёкся и быстро сменил ход озвучиваемой мысли. — Ты, знаешь, не пугай меня так больше давай. А то взял, блин, моду: как спать, так у него приключения. И всё без меня!

— Да чего я сделал-то? — искренне удивился я, не понимая возмущённого тона бородатого.

— Да нихрена нормального! Только и умеешь, что мне жизнь портить. Заорал серёд ночи, скукожился в ветку и рубанулся с ней наземь. И ладно бы дальше орал, кряхтел чего, так нет же — рухнул и затих. Я ж сам чуть не рухнул следом! Думал — всё! Одному мне тут дальше подыхать, кончился Игоряша. Скакал, блин, по веткам к тебе, как клятый орангутанг.

— Даже жаль, что я не увидел такой красоты, Серёг. Уверен, ты был великолепен!

— Да пошёл ты, старче! Хохмач-самоучка, блин. Главное, с чего свалился-то вдруг? Всю ночь спал нормально, а тут нате, сверзился. Чисто под утро, зараза. Как специально, что б я не выспался. Ещё и сук сломал. Вот как ты так умудряешься, а, Игоряш?

— Да можно подумать я специально! Монах его разбери, как я эту ветку сломал. Считай, что просто повезло. Впрочем, так себе везение, если честно. Ещё и кровища вся эта… а по большому счёту, я вообще уворачивался.

— Какая кровища? — Тут же напрягся друг. — Куда уворачивался? Вещай, внимаю.

Пришлось рассказывать.

Ещё и в подробностях, с деталями и повторениями особо смачных моментов. Серёга настоял. Для лучшего понимания, стало быть, случившегося. Ещё бы мне то случившееся хоть малость понимать и цены бы тому не было, а так — что толку?

Пока я разглагольствовал, Серёга успел стянуть наши пожитки и заняться завтраком, совершенно не теряя сути разговора, вворачивая едкие и меткие вопросики, замечания и прочую гадость. За таковые комментарии его хотелось прибить, но он заманивал бутербродами и пол-чашкой чего-то жидкого, даже слегка горячего, разбодяженного из пёстрого пакета. Знает, как спастись, зараза.

— Вот такая прогулочка, Борода, — подытожил я. — Что думаешь?

— Думаю — бросай курить. Не тобак это, Дядь Фёдор, не тобааааак! Ахаха-ха… эх.

— Хорошая версия, Борода, и даже многое бы объяснила, но нет, ничего такого я не потреблял и не буду, принципиально.

— Да знаю, что не будешь. Ты про этот принцип на каждом заборе, ещё со школы… Пошутил я просто. Это, как его… обстановку разрядить, агась. Но ты правда, завязывай. Экономь сигаретки. Не с руки нам сейчас бросать. Вот кончаться они, а дальше как? Уши в трубочку ведь свернуться! Да и местный аналог не факт, что существует. Не помню я табачных плантаций в Сахаре, например.

— Будто ты все их знаешь.

— Не все, но в пустыне обычно пусто. Потому так и зовётся, агась. Короче, экономь. Мало ли, какие ещё стрессы нам на пути встретятся. Лучше пусть будет запас этой дряни, чем без её помирать. Эхх, ладно. Двигать надо. Поднимай кости, собирай кучей и веди, потомок Сусанина. Веди нас в град престольный, Игоряш! Только это… Раз ты такой дофига удачливый, то давай БЕЗ приключений, а?

Я мрачно усмехнулся. Можно подумать, я их хочу. Нет, когда-то давно, в детстве ещё, были такие глупые мыслишки. А лет в двадцать у меня те приключения начались, как под заказ. И сразу, что характерно, я их расхотел. Ну, типа, было и было, мне хватило, выключай. А оно не выключается, словно трубу прорвало. Но, сдаётся мне, нынешняя хрень побьёт все рекорды. И не факт, что только мои.

Блин, а вчера так солнце не жарило. Прям печёт натурально. Чёрт с ним с песком, у меня на макушке яичницу пожарить можно! И все эти бедуинские штучки, вроде рубашки, натянутой над башкой аки тент, нифига не спасают! А ведь мог бы спокойно «изнывать» от жары