Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи Страница 19

– А что, эльфы все в темноте-то видят?

– Увы, только лесные. В городских семьях ночное зрение постепенно утрачивается за ненадобностью.

– Правильно, – хмыкнул Немец, – «за ненадобностью». Пойдём-ка в дом.

За время их отсутствия несчастный Дурта снова пришёл в себя и теперь тяжело ворочался, пытаясь хоть чуть удобнее устроиться на низком ложе. Достойный мудрец поднял на входящих воспалённые глаза, попытался было изречь какую-то очередную мудрость, но тут же и зашёлся в приступе мучительного мокрого кашля.

Немец терпеливо дождался, когда сипящие и булькающие звуки немного стихнут, и, протянув руку, ощупал высокий лоб с крупными каплями испарины. Дурта поморщился, но каким-либо иным образом возмущения не выказал. Казалось, он – вопреки очевидному – никак не может поверить в собственное внезапное нездоровье. Кави припоминал, что мудрец действительно хворал весьма редко… о да, пожалуй что и ни разу за всё время их знакомства – там, в будущем.

– Рановато лысеешь, Дурта, – осуждающим тоном произнёс сударь капитан. – Лысый мудрец никому не нужен, запомни.

– Эээ… – только и нашёлся ответить недужный.

Кави, много более привычный к своеобычным манерам капитана, тихонько рассмеялся.

– Жар, вижу. Мокрота отходит… Здесь болит?

– Здесь… и здесь, – подтвердил Дурта, вяло указывая на разные участки собственной груди.

– Угу, – пробормотал Немец, перехватывая его запястье, – тихо…

Несколько долгих мгновений все молчали; сударь капитан держал тонкую руку своего случайного пациента. Кави поймал взглядом страдальчески прищуренные глаза Дурты и улыбнулся так тепло и ободряюще, как только умел.

– Я не доктор, – сказал сударь капитан, закончив слушать кровяную жилку, – но пневмония, уверен.

– Эээ… давайте проясним: «пневмо» – это, как понимаю…

– Лёгкие, Дурта, лёгкие. Не душа.

– Не душа? – протянул достойный мудрец таким разочарованным тоном, что будь у принца хотя бы малейшие сомнения в серьёзности лихорадки – они немедля рассеялись бы.

Увы, сомнений и так не оставалось.

Немец поднял и встряхнул тыкву с подслащённым чиндом.

– Как можно больше пей. Что? Разговорчики. Пойдём, принц.

На крыльце сударь капитан остановился, похлопал себя по карманам и дёрнул щекой. Вполне бездумно, по известной уже Кави привычке, пробежался пальцами по своему «калашу» – последнее время с оружием Немец не расставался, словно человека угнетало сознание неопределённой, но близкой опасности.

Эльфу тоже было не по себе – и тако же он не смог бы указать на источник угрозы.

– Значит, у тебя никаких симптомов? – в который уж раз спросил Немец, присаживаясь на пороге и подтягивая шнуровку высоких башмаков.

– Ни малейших, сударь капитан, – в тон ему ответил Кави, устраиваясь рядом: им предстояло долгое ожидание. – Ни малейших.

– Всё лучше, – пробормотал капитан. – Вот что, расскажи-ка мне о той, как её – Великой чуме.

Только бы не вирусная, подумал капитан. Только бы не вирусная.

Тетрациклин из индивидуальной аптечки – это антибиотик, годится исключительно против бактерий. Второй препарат – сульфадиметоксин… какие-то вирусы он, кажется, подавляет – вот только какие?..

Содара-то явно был болен, те конвоиры тоже. Все, кто с ним общался. Ушастые в полном порядке… правильно, Кави говорит, что и в ту знаменитую эпидемию заражению оказались подвержены только люди.

Вот так, капитан. Что-то ты с собой такое приволок, что-то очень и очень нехорошее.

Может, «по дороге» чего подхватил?.. После взрыва той злополучной гранаты мир вокруг моргнул, а в следующее мгновение сменился другим, совсем другим миром – вот этой самой чёртовой Вишвой. Так-то в обнимку с принцем и чебурахнулись в болото. И ни единой царапины, что самое удивительное, хотя от «эргедешки» в паре-то шагов должно было поцарапать, ещё как. Ни контузии, ни даже баротравмы.

Не худо, а, капитан? Вот так: щёлк – и ты в другом мире, причём живой-здоровый.

Только вот приволок с собой какую-то дрянь.

Хотя как знать – возможно, это твои собственные микробчики подсуетились. У тебя-то микробчиков много, просто ты их не замечаешь – иммунитет, всё по-взрослому. А, выходит, для местной-то детворы твои микробы в диковинку, не обучены аборигены им противостоять.

Это в книжках-фильмах здорово: угодил в Зазеркалье – и сразу свой. А на деле вона как оно-то, оказывается. Микрофлоры с микрофаунами не совпали – и гудбай, Америка. То есть гудбай, Варта. Бродят печальные эльфы по руинам городов, хлопают печальными ушами – где же, где человеки? Кто теперь угостит нас морковкой да сахарком?..

А ты теперь смертельное оружие, капитан. Ходячая бактериологическая война.

Впору напялить балахон – вот как у Дурты, например, – колокольчик… что там прокажённым полагается?..

«Оттого что мы больны, у нас отнимают свободу».

Сюда бы врачей, учёных… а «прислали» тебя, дуболома.

Да хоть понять бы, кто прислал-то…

И, кстати, как там наш собственный курьер, интересно?

– Он успеет, – перехватив брошенный на часы взгляд, ответил Кави-старший на невысказанный вопрос. – Юному охотнику предстоит преодолеть, в сущности, совсем не столь большое для него расстояние. Иллюзия значительной удалённости этого места от Сурова Холма создаётся длительностью наших странствий, а также своеобразным изгибом Нади, каковому изгибу с неизбежностью следует и рельеф этого берега. Не извольте испытывать беспокойство, сударь капитан.

«Какой же ты болтун-то, – с улыбкой подумал Немец, – ведь только-только проснулся подменить, только что над Дуртой своим хлопотал – а не лень языком-то трепать».

– Подарю я тебе часы, – сказал он вслух. – Обещал – значит, подарю. Пока самому нужнее. Считай, что мы на боевом.

– В нашем общении я вовсе не следую побуждениям корыстного характера, – смущённо поджал уши эльф. – Хотя вынужден признать, что мастерство работы, тонкость и прочность металла, изящество механики – всё это выходит за рамки моих прежних представлений. Безусловно, обладание Пагди приучило меня к мысли о существовании истинно высоких путей в кузнечной поэзии, но ваши наручные часы – о! Это шедевр, превосходящий воображение.

– Да обычные часы, и металл самый обычный. Ты бы видел, что у нас попы-то носят. Золото, платина, драгоценные камни… и чем святее – тем камни драгоценнее.

– Драгоценные камни?..

– Ну, алмазы, изумруды, не знаешь разве?

– Алмаз в Земле обладает какой-то особенной ценностью? – осторожно опешил Кави.

– В земле-то нет, а вот если выкопать…

Эта более чем очевидная мысль явно произвела на принца какое-то непростое впечатление. Сонное выражение окончательно покинуло его узкое лицо.

– Но как пара ударов лопатой может изменить ценность камня?

– А что, – поинтересовался капитан, – хочешь сказать, у вас тут алмазы где попало позакопаны, что ли?

– Не «где попало», безусловно – не повсеместно. Однако и в окрестностях, к примеру, Нагары я мог бы указать с десяток залежей, где те же алмазы – не говорю о прочих камнях – добываются с глубины не более двух или трёх аршин.

– Эге, – сказал капитан, – это я удачно зашёл. Если не врёшь, конечно.

– Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью, – с большим достоинством произнёс Кави. – Я же не лгу. Алмазы – колотые алмазы – не представляют в Варте сколь-либо особенной ценности, но используются для изготовления стрел, кухонной утвари, для резки подков… сур весть чего ещё. Впрочем, златокузнецами тако же используются.

Вот так, подумал капитан. Ты теперь вроде как миллионер – если додумаешься, как бы пару мешков с собой утащить. А что? У нас-то олигархи как разбогатели – Союз растаскивая. А тут, считай, булыжник. Не стыдно.

Но он тут же опомнился: ни о богатстве, ни тем более о возвращении думать не приходилось. В комнате за спиной хрипел Дурта… и хоть ухи не просил, но явно помирал.

Какая бы зараза ни вызывала эту чёртову пневмонию, но, судя по всему, Вишва ей противопоставить ничего не могла.

Только бы не вирус, снова подумал капитан. Вирус-то антибиотиком не проймёшь.

Но уже к полудню чудесное воздействие лекарства сделалось очевидным. Дурта задышал ровно, высокое чело его очистилось от болезненно-липкого пота, кашель заметно присмирел.

Сударь капитан всё с той же регулярностью проверял температуру, щупал кровяную жилку на руке больного, но прежней суровой озабоченности в его лице и голосе уж не читалось.

– Рады мы потому, что прогнали чуму, – умиротворённо пробормотал он после очередного осмотра, и Кави с великим облегчением уверился наконец, что угроза миновала.

– Сие невозможно расценить иначе как чудо, – растроганно проговорил принц, – подлинное чудо, удивительное, в высшей степени необыкновенное.

– Да какое там… – устало сказал человек, – самое обыкновенное. Просто вам тут антибиотики-то в новинку, вот и реагирует организм. Погоди, пару поколений похимичите – куда как туже это всё пойдёт. У нас так было.