Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж Страница 19

Осталось предложить Маше. Есть сомнения, конечно, что она захочет. Но мало ли.

Искать специально ее не стал. Надеялся встретить в столовой на обеде. Или, в конце концов, позвоню Маше домой. Потом подумал немного, посмотрел на Борщевского. Он остался со мной, подробности по этой инициативе выяснить. Может, ему поручить?

Сначала пришлось ответить на многочисленные вопросы Кирилла. Его интересовала в первую очередь формальная сторона вопроса: Кто организатор? Кто куратор? Какое мы формально имеем отношение к райкому комсомола Пролетарского района?

— Как, вообще, ты получил это предложение от райкома этого района? — допытывался Борщевский.

— Ну, имею некоторое отношение к Пролетарскому району, подрабатываю на ЗИЛе, — ответил я.

— А в райком как попал?

— Через комсомольскую организацию завода, — пришлось соврать ему. На самом деле, конечно, наоборот, но какая уже разница.

Прикинув, что можно засветиться не только в комитете ВЛКСМ МГУ, но и в комитете целого района, Борщевский решил, что это может быть полезным для его будущей карьеры и согласился.

Его тоже попросил подумать над интересными для выступления темами. Чувствуя его интерес, подумал, что надо попробовать его в роли режиссера-постановщика. Энергии и желания у него много, надо использовать.

— Хочу еще Машу позвать к нам в группу, — доверительно сообщил я Кириллу. — Вечером ей позвоню, поговорю. Может, ты её раньше встретишь, предложи ей тоже. Мы в Прожекторе уже сработались, коллектив проверенный… — попросил я его. — Насчёт тем для выступления пусть тоже подумает. Сценариев никаких писать сразу не надо. Сначала согласуем темы с райкомом. — предупредил его.

— Конечно. Сделаю, — не в силах сдержать радости, ответил Борщевский.

Столовая МГУ

Интересное предложение сделал Пашка, — думал Кирилл Борщевский за обедом.

Агитбригада — это выступления на злободневные темы. На виду у большого количества народа. Артистичность, хорошо поставленный голос, уверенность перед большой толпой и всё! Больше ничего не надо для успеха. Ну, и сценарий выступления, конечно. Все тебя видят, все тебя запоминают, рукоплещут, а, кому надо, заметочки у себя делают по поводу кадрового резерва.

А Прожектор этот оказался по итогу совершенно бесполезным для его будущей карьеры. Да еще как бы и не помехой… Какие-то выкрутасы постоянно, то роем, то не роем… То нашёл и ты молодец, то нашёл и ты остолоп. Надоело уже постоянно влипать в неприятности и выглядеть дурачком.

Агитбригада! Вот чем надо серьёзно заняться. Есть у Пашки чуйка. Надо возле него держаться. Прожектор, конечно, бросать нельзя, но рассчитывать на него не стоит.

После пар поехал на ткацкую фабрику. Там у меня было конкретное задание от жены и от Константина Сергеевича.

На проходной меня буднично встретила какая-то замученная председатель профкома, Тамара Игоревна, с тёмными кругами под глазами на пол-лица. Она устало поздоровалась, совершенно без эмоций, и повела меня в фабричный клуб, где в актовом зале должны были уже собраться на лекцию рабочие.

Косясь на неё, подумал, что сейчас к ней с просьбами лучше не лезть. Посмотрим, что после лекции будет. Тема интересная должна быть для местного контингента «Женский труд в СССР». Ткацкая фабрика, в основном женщины работают…

— Как у вас обстановка на производстве? — спросил я для поддержания разговора. — Есть какие-то острые проблемы?

— У кого их нет? — устало ответила она, явно не собираясь вдаваться в подробности.

— Что именно? — решил-таки уточнить я.

— Оборудование старое, сырьё никудышное, план выполнять надо… — устало ответила она. — Ещё и беременных и кормящих теперь на лёгкий труд переводить надо, а где я его возьму?

— В смысле, теперь надо? А раньше не переводили? — удивился я, что эта норма такая поздняя, думал, её гораздо раньше ввели.

— Новый КЗоТ вступает в силу, там это прописали, — неохотно ответила профсоюзный лидер.

Вроде должна, по сути своей должности, за права трудящихся бороться, а она раздражается от таких прогрессивных нововведений. Да уж, тот еще тут профсоюз…

Зал заполнили такие же измученные работницы, в одинаковых косынках… В какой-то момент мне показалось, что я попал в женскую колонию.

Многие стояли, прислонившись к стенам, скрестив руки на груди. Сдельщицы, что ли? Рвануть отсюда хотят побыстрее?

— Мест свободных полно, что стоять-то? — недоумённо обратился я к работницам. — Присаживайтесь, пожалуйста, передохните немного, я надолго вас не задержу.

Весь мой план лекции накрылся медным тазом. Рассказывал им в результате про эргономику, про чередование работы и отдыха для достижения лучшей производительности труда. Рассказал про эмоциональное выгорание и многое другое. Обращаясь к профсоюзному лидеру, которая меня сюда привела и сидела в первом ряду, уточнил, есть ли ясли-сад при фабрике, магазин с хотя бы элементарным набором продуктов и товаров, чтобы работницы могли домой ехать после работы, а не в садик, а потом с детьми в очередях стоять в магазинах? Конечно, ничего здесь не было. А парикмахерская? А приёмный пункт химчистки, прачечной? А ремонт обуви, металлоремонт?

— Есть у вас перерывы на производственную гимнастику? — спрашивал я. — Всего пятнадцать минут, но производительность возрастает на 25 процентов. Есть ли при цехах зоны отдыха? Посидеть в перерыве с чашкой чая? Соблюдаются ли у вас нормы чередования работы и отдыха?

— У нас сделка! — услышал я с задних рядов. — Нам некогда отдыхать!

Женщины в зале согласно закивали и загомонили.

— Ну и напрасно, — жёстко ответил я. — Знаете, что делают с загнанными лошадьми? Их пристреливают.

Бабоньки притихли.

— Если вы костьми тут ляжете, здоровье угробите, кто будет ваших детей поднимать? — так же подчеркнуто-спокойно продолжал я, чтобы до них дошло, что, на самом деле, никому нет дела до их трудовых подвигов. Сказать такое со сцены я, понятное дело, не мог. Но подвести их к мысли, что здоровье важнее, точно следовало. Может хоть что-то делать в этом отношении начнут. Это вечная тема для сдельщиков — рвут жилы, чтоб лишнюю копейку заработать, забывают об элементарном отдыхе. В итоге и здоровье гробят, и заработать толком не получается, потому что вымотанный человек начинает неизбежно работать хуже, брак появляется и пошло-поехало… — Поднимите руку, кто спит по восемь часов в день!

Никто не поднял. Женщины оглядывались по сторонам, некоторые даже привставали, надеясь кого-то увидеть. Нет, никто руку не поднял.

Появилась ответная реакция, мы спорили, ругались. Одна женщина расплакалась от отчаяния и жалости к себе. В коллективе много было матерей-одиночек…

— Девчонки! — говорил им уже в конце лекции я. — У вас есть родной коллектив. Вас много. Вместе вы все свои бытовые и семейные проблемы решите. Организуйте кассу взаимопомощи, организуйте обменный фонд детских вещей, когда ваши малыши из чего-то вырастают, приносите в этот фонд и берите что-то, подходящее по размеру…

Лекция затянулась на час с лишним. Расставались мы чуть ли не друзьями. Кто-то особо впечатлительный меня даже обнял.

Профорг Тамара Игоревна начала отгонять от меня женщин, когда они стали интересоваться моим семейным положением. При чем, что меня особенно впечатлило, вопрос интересовал не только девушек моего возраста.

— Всё! Идите работать! Женатый он! Видите, кольцо? — стараясь перекричать разноголосый гомон, кричала она.

— Ну, хоть немного ожили девки, — сказал я ей, когда та вывела меня из клуба. — А то, как ходячие мертвецы все пришли в начале.

— Да уж. Умеете вы публику растолкать, — усмехнулась профорг. — Никогда еще раньше на лекции столько вопросов не задавали, и такого ажиотажа не было. Эта лекция бесплатная, я знаю, — продолжила вдруг она немного смущенно, — но вы так выступили хорошо, столько полезных идей нам подсказали. Что бы вы хотели в подарок от нашего коллектива?