Алексей Федорочев - Начало (СИ) Страница 2

   Для каждого у него находилось и ободряющее слово, и направляющий пендель. В библиотеке появилась новая литература, в классах - новая мебель и пособия, в лазарете - свежие лекарства, на кухне - новый повар. К слову сказать, и раньше все было очень неплохо, все-таки наше училище входит в первую сотню лучших по стране, но эта бьющая через край энергия, эти перемены подкупали.

   А вместе с Залесским прибыло несколько новых преподавателей. На фоне ярких изменений в жизни училища их приход казался вполне закономерным. Часть заменила старых учителей, которые ушли в отставку вместе с Быстровым, для части ввели новые предметы. Судьбоносным для меня оказался Скинкис Андреас Германович. Этот препод стал нас учить раскачке источника. Занятия были индивидуальными, и никто не видел, как он работает с другими, но все ученики были от него в восторге. А вот я - нет. Начать с того, что главной моей проблемой было не раскачать источник, а наоборот не показать всех его возможностей. Маскировка и мимикрия с сопливого детства стали моим вторым я, так как мама с самого первого выплеска силы постоянно мне твердила: "Малыш, если кто-то узнает о твоих способностях - нас всех убьют". После этих слов она всегда прижимала меня к себе и начинала тихо всхлипывать. Я всегда очень злился на нее в такие моменты. Понятно, что не сразу, но чтоб прекратить эти, как мне казалось "необоснованные истерики", я довольно быстро научился скрывать свои возможности. Уже достаточно давно для всех я был подмастерьем-целителем, а в потенциале - магистром-целителем, и способным учеником воды и воздуха, а вот остальные стихии якобы мне не давались. Тренировать их приходилось в глубокой тайне, в основном пассивными упражнениями. Но с гордостью могу сказать, что, несмотря на трудности, остальные мои способности были развиты вполне гармонично.

   Так вот, вернемся к Андреасу Германовичу. У меня складывалось впечатление, что он мечтает вывести меня на чистую воду. Тренировки с ним постоянно проходили по лезвию ножа. Отбиваться от наставника, как минимум втрое тебя старше и настолько же опытнее, пользуясь лишь "доступными" стихиями с каждым разом становилось все труднее и труднее.

   Вдобавок навалилось и с другой стороны: мне объявили бойкот. Часть нашего потока по осени свалила в традиционную "большую сентябрьскую самоволку". Мы с Митькой в ней не участвовали, потому что за это можно было конкретно огрести, вплоть до отчисления, а за нас - сирот - вступиться давно уже некому. А нас позвал на чай Евгений Александрович. За время каникул, которые мы теперь были вынуждены проводить в интернате, он часто приглашал на чай то меня одного, то нас обоих. Признаюсь честно, мне очень льстило его внимание. Все-таки мы с братом были еще детьми, и нам не хватало взрослого участия и одобрения. Даже просто потрепаться ни о чем с кем-то посторонним кроме брата было приятно, а уж собеседником Евгений Александрович был великолепным. Немного пикантные истории из жизни великосветских львов и львиц, рассказы о путешествиях, обсуждения новых фильмов и книг, казалось, не было ни одной темы, где бы он "плавал". Его интерес к себе я приписывал обычному человеческому сочувствию и, чего уж скрывать, своим выдающимся способностям в силе исцеления. Были даже мысли попросить его дальнейшего покровительства, но тут принимать решение в первую очередь должен был мой брат, как старший оставшийся в роду мужчина. В общем, ожидался приятный вечер в приятной компании.

   Митька возился с домашним заданием и пойти не смог, а я побежал вприпрыжку. А потом закономерно попались самовольщики. История получилась громкая, некрасивая, с вызовом родителей - не последних людей в нашем городе, публичной моральной поркой и выговором в личном деле, что, кстати, является совсем не слабым наказанием в Империи, так как сразу понижает индекс лояльности всей семьи наказанного. И угадайте, кого назначили виноватым в поимке? Конечно мелкого, который чаевничал с завучем как раз накануне.

   В мою невиновность не поверил даже Митька. Нет, стукачком он меня конечно не считал, но вот в том, что я мог случайно проговориться, не сомневался ни секунды. Это я-то, свято оберегавший всегда все семейные секреты, служивший хранителем всех окрестных детских и взрослых тайн. Ни хрена себе заявочки!

   Хуже того, такие ситуации стали возникать регулярно, не одна и не две, и всегда возникала возможность меня обвинить. То я с библиотекарем шушукался (а вы часто кричите в библиотеке?), то около преподавателей терся (а как учиться-то еще?). В общем, толпа нашла виноватого и травила со всем прилежанием. Все вещи приходилось постоянно прятать, а самому передвигаться по темным местам исключительно в светлое время суток короткими перебежками по зеленым свисткам.

   На фоне этой травли состоялся мой перевод из соседнего армейского госпиталя в общественную городскую больницу. В училищах-интернатах для одаренных практиковалась ранняя специализация на основе направления дара. Поскольку я уже в 10 лет благодаря учебе у матери знал основы целительства и собирался развивать именно его, меня сразу прикрепили к мед.учреждению, где я 3-4 раза в неделю работал после уроков. Никакой халявы и послаблений. Научили какому-нибудь действию, приняли зачет, и вперед, отрабатывай до посинения на больных да раненых. Но если до этого я работал пусть и в спартанских, но как оказалось вполне себе тепличных условиях прикрепленного к нашему училищу госпиталя, то теперь меня как кутенка в воду, бросили в водоворот медицины для бедных.

   Тут надо пару слов сказать о медицине вообще. Так вот она тут реально отличается! Появление магии сыграло с человечеством странную шутку: обычный уровень медицины развился где-то до уровня 60-70-х годов нашего мира, но есть отдельная каста целителей, которые творят чудеса. Там, где неодаренный просто не возьмется за больного, магистр исцелит прикосновением, мастер справится за пару недель, а подмастерье вроде меня - позволит дожить до квалифицированной помощи. Другое дело, что целители - товар штучный, требуют особых талантов и длительного обучения. А еще те, у кого такие способности есть, не всегда хотят развивать именно силу жизни, ведь в комплекте с ними обычно идут вода или воздух, которые тоже весьма ценятся.

   Вот и получается, что настоящих целителей не хватает, да и берут они за свою работу немаленькие суммы, а иначе как бы мать, не имея доступа к нашему наследству, смогла бы нас пристроить в одно из самых дорогих и престижных заведений Москвы, работающих с одаренными. В своей части она была единственным одаренным целителем на многие-многие километры вокруг, включая два средних по размеру городка. Слава богу, частную практику параллельно службе ей никто не запрещал, знай только налоги отстегивай. Может именно поэтому она и осела в таком захолустье, все-таки пробиться в большом городе было бы посложнее.

   Даже начинающий целитель может заменить кучу дорогостоящего оборудования, поэтому меня быстро взяли в оборот. Я и ассистировал на операциях, поддерживая пациентов своей силой, и работал в реанимации. Заменял вечно неработающий рентген. Проводил первичную диагностику вместо пьяных врачей. Только мой огромный резерв позволял хоть как-то держаться на ногах к концу дня. И все равно его на всех не хватало. Вдобавок многие пациенты как-то прознали о моем статусе и стремились попасть на лечение именно в мою смену. И уж совсем никто не вспоминал про ограничения на труд несовершеннолетних.

   Так и получилось, что мои однокурсники воспринимали практику, как интересное приключение, я - как тяжелую обязанность. Стоит ли удивляться, что вскоре я прослыл не только стукачом, но и нюней и нытиком.

   Вот на фоне этой распрекрасной жизни и развернулось мое противостояние с Андреасом. Наши индивидуальные занятия проходили два раза в неделю, когда у меня не было больничной практики. Хотя со мной почти никто и не разговаривал, из шушуканий парней я разобрал, что они в основном занимаются медитациями, какими-то духовными практиками, попытками сродства со своей стихией. У меня же все было не так. По сути, каждая моя тренировка была избиением с элементами садизма. Я должен был защищаться от атак Андреаса, что почти всегда заканчивалось одинаково. Его молнии были очень точны и наводились каким-то образом на скопление магии. А где у человека скопление магии? - Правильно, в источнике. Попадая под этот прием, я обычно какое-то время сопротивлялся, отбиваясь куцыми щитами доступных мне воды и воздуха, но неизменно оказывался в лазарете. И так по кругу.

   И вот я, такой молодой и красивый, в очередной раз стою напротив наставника и чую, что мне конец. И не зря. Только что мне удалось подловить его на уловку, продумываемую мной весь последний месяц, и гада неслабо приложило собственной техникой. Второй раз этот номер не пройдет. Поток жара мгновенно высушивает остатки водной ловушки, так аккуратно выстраиваемой мной вокруг учителя, а новая цепь молний, сорвавшаяся с рук Андреаса, достает меня в прыжке и сбивает на пол. Но на сей раз мой мучитель не отпустил технику, а с самым садистским выражением лица продолжал удерживать. Речь пошла уже не о защите, а о банальном выживании. Я начал судорожно собирать доступные мне резервы, но очередная молния попала точно в сосредоточие источника и привела к катастрофе. Собранная для защиты сила понеслась по каналам в теле, выжигая их, превращая в пепел, отзываясь невыносимой болью. Теряя сознание, я еще успел заметить испуганное лицо мучителя, склонившегося надо мной, но даже плюнуть в ненавистную морду не осталось сил.