Мария Сакрытина - Там тебя никто не ждёт (СИ) Страница 2

   Подруга бросилась к окну, таща за собой Ромку на буксире.

   - Чего? Чего там?!

   Я потянулась показать и - звяк! - пудреница от Герлен (моя мечта целых две недели!) красиво полетела в открытое окно.

   - Кать, ты чего? - изумилась подруга, когда я, выдав забористый мат (ой, извините, обсценную лексику), метнулась к выходу из коридора. - Катя!

   Да я на эту пудреницу у отца целую неделю деньги выпрашивала! А потом искала во всех Рив Гошах и Летуалях! Это же лимитированная коллекция! Да я же себя не прощу, если кто-то из этих, с микрофонами, её сейчас растопчет. Или хуже того - присвоит! Мою! Пудреницу! От Герлен! Не-е-ет!

   В общем, я понимаю, что это было глупо. Но это я сейчас понимаю. А тогда - летела, как оглашённая. У главного входа был ад, так что я бросилась к курилке во внутреннем дворике, а оттуда к калитке, обычно закрытой. Но сейчас через неё кто-то из преподов проводил парочку журналистов. Я со свистом пролетела мимо и, лихо расталкивая всех, кто попадался под руку, кинулась к переулку - окно туда выходит.

   И самое интересное: я нашла пудреницу. Да, у кого-то под ногами поползала (прощай чулки, и мини-юбка... хотя нет, мини-юбке-то что?). И увидела: моя малышка от Герлен прямо на оцепленной проезжей части, куда я, не замечая никого, и пролезла.

   Ну конечно же, где-то в этот момент ко мне кинулась охрана, а в переулок вылетела белая Ломбарджини. Я, точно заяц перед удавом, застыла, глядя, как красиво (в моём восприятии - жутко медленно, с громким "хрясь!") колёса переехали... мою пудреницу. Я, можно сказать, остолбенела от такого варварства и несправедливости!

   А очнулась, когда колёса непосредственно приблизились.

   Завизжали тормоза, завизжала я, ещё разок "хрякнула" пудреница (наверное, под задними колёсами), на меня дохнуло жаром, перед глазами потемнело. А в голове мелькнуло жутко обидное: "Я ещё слишком молода, чтобы умирать!". Нет, серьёзно - восемнадцать лет! Да это ж не возраст! У меня же ещё вся жизнь впереди.

   Была.

   А вообще, это довольно иронично - умирать под колёсами белого Ломбарджини. Всё равно, что под копытами белого коня того самого принца.

   Впрочем, со сказками мне всегда не везло.

    Глава 2

   Сначала был холод. Затем - сырость. Даже нет: сы-ы-ырость! После - запах. Помоечный. Или туалетный. А может, всё вместе. Дальше - мысль: "Так вот он какой - тот свет". И, наконец: "А как там моя пудреница?".

   Наверное, пудреницы попадают в рай, потому что рядом моей малышки не обнаружилось, а Небесами я назвать это не смогла бы, даже очень сильно стукнувшись головой. Впрочем, на ад в моём представлении это тоже не походило. Больше на подворотню какого-то европейского города. Да хоть Стокгольма - там у них тоже есть такие узенькие улочки с теснящимися невысокими домами. Правда, в Стокгольме чисто. А тут - ма-а-амочки...

   Лужа расплылась, куда хватало глаз (недалеко, пока я голову не подняла). И в ней этак красиво плавало... всё. Мусор, помои пенились, доски какие-то гнили (наверное, мостки). Пахло всё это оду... оше... кошмарно.

   Что ж они в аду-то не убираются?

   А самое главное: я в этом уже вся. Наверное, достаточно сказать, что стоило с грехом пополам подняться, и с меня потекло: с волос, розовой мини-юбки (уже цвета детской неожиданности), вышитых рукавов платья...

   ...! (цензура) ...! (снова цензура)...! (ну, вы поняли?) Я вчера пол маминой зарплаты в салоне оставила! Чтобы угодить в лужу?!

   И пахла я совсем не духами от Герлен.

   А уж какие ошеломительные впечатления испытала!

   Нет, серьёзно, зачем делать тривиальные котлы с чертями? Дайте моднице лужу, вываляйте её там, как свинюшку, и отправьте к честному народу хрюкать! Куда уж хуже-то?

   Я как раз вытаскивала из волос остатки чьего-то обеда (супа, судя по обилию зелени), когда мне на голову вылили ещё... хотя, кажется, это был ночной горшок.

   Это точно ад. Определённо.

   А пока я растерянно пыталась утереться, ещё и визгливо что-то крикнули. Три раза. Я замерла, чувствуя, как по телу побежали мурашки. (Посидите в мокром платье на ветру, у вас и не то побежит. Учитывая помои-то.)

   Язык.

   Язык не был русским.

   Медленно, не особенно хорошо соображая и только трясясь от холода, я поплелась по луже (прощайте алые туфельки на шпильке) к просвету между домами.

   Зря я это сделала. Лучше бы в подворотне сидела, честное слово. И лучше бы мне и правда всего не видеть.

   Площадь, показавшаяся громадной, кучки навоза кое-где, собственно, лошади, его оставляющие, телеги и моросящее дождём серое небо.

   Что это?!

   Не в силах больше стоять, я упала на колени.

   Люди в маскарадных костюмах. Лошади. Певучий язык, абсолютно - абсолютно, чёрт возьми! - мне непонятный.

   Господи... Где я?

   Одна из проходящих мимо женщин - тоже в маскарадном платье - вдруг споткнулась и, резко побледнев, обернулась. Практически сразу же её окружили четверо мужчин в чём-то похожем на латы. Только не с ног до головы, как у нас рыцарей рисует, а в этих... э-э-э... кирасах? Ну, пластины такие на груди. И... ну... как каски. Зелёные.

   Женщина завопила.

   Я непроизвольно сжалась, скорчившись у стены.

   А мужчины, выдав пару фраз - довольно грубо - попытались женщину поднять. Та заорала, как резаная и... мамочки... вдруг начала с остервенением биться головой о землю. То есть о камни - площадь именно ими (в отличие от мостовой) была выложена.

   Вокруг стали собираться зеваки. Ни один не попытался остановить женщину или помочь мужчинам. Они просто смотрели, периодически обмениваясь репликами.

   Мужчины между тем всё-таки схватили голосящую, рвущуюся женщину и потащили к моей подворотне. Дело у них плохо продвигалось - женщина не просто вопила, она то и дело порывалась врезать "каскам", вырывалась, дёргалась, точно муха в паутине. Странно, но у "мухи" получилось, она бросилась к моей подворотне, когда оттуда, обдав грязью из знакомой лужи, вылетела телега. Мужчины, кинувшиеся было за женщиной, успели шарахнуться в сторону. Зеваки тоже. А вот женщина угодила прямо под колёса-копыта.

   Я судорожно прижала руки к ушам, заглушая крик. А когда осмелилась посмотреть, увидела, как женщина, с окровавленными ногами, на локтях ползёт прочь от бросившихся к ней "касок".

   Наверное, в этот момент я и завопила.

   Не знаю. Не помню. Может, я и вовсе не кричала. Только вся эта толпа зевак вдруг повернулась ко мне и перебросилась парой реплик. В их центре вдруг возникли двое этих... в латах и касках.

   Один из них указал на меня.

   ***

   С трудом помню, что происходило потом - но, кажется, я оббегала весь город (если это мерзкое, грязное, серое поселение можно назвать таким громким словом). Знакомиться поближе с местными стражами порядка (или местной мафией - здесь, похоже, один чёрт) не хотелось совершенно. Мне хватило зрелища несчастной, которую двое из них куда-то всё-таки утащили.

   Я спряталась за грудой отбросов где-то очень далеко от той злополучной площади и боялась вдохнуть. За мной давно никто не гнался, но даже выползти наружу было страшно. Хотя куча смердела - и ещё как.

   Ноги представляли собой синяк, сочащийся кровью - бежала я босиком, скинув шпильки ещё в самом начале. А вы побегайте на шпильках! Надолго вас хватит, ну-ну. Эх, жаль не догадалась бросить их в этих... с касками. Глядишь, может, попала бы?

   Я действительно с трудом помню, что было дальше. Память - забавная штука, всё очень страшное отсекает. А мне было страшно. Холодно - до полной бесчувственности, мокро, голодно (несмотря на мерзкий запах гниющего мусора). Помню, с неба всё время моросил дождь - прямо как у нас в Москве осенью. Я вжималась в сырую грязную стену, а мимо постоянно кто-то шлёпал по склизкой дороге (здесь она в отличие от площади камнями покрыта не была).

   Наверное, я забрела в трущобы. Ну, мне так казалось. Дома здесь стояли не то каменные, не то деревянные, а местами и то и другое, покосившиеся, с дырами в стенах (щелями, что ли, для кондиционирования?). А жители - всё те же странно одетые мужчины и женщины - не имели привычки закрывать двери. При желании можно было рассмотреть, как они обедают (ужинают?), молятся (не уверена, но очень похоже), готовятся ко сну.

   К вечеру улочку, где я спряталась, буквально заполонили компании пьянчужек, горланящих песни, выясняющих отношения (поверьте, не нужно знание языка, чтобы понять их крики), валяющихся в помоях, не дойдя каких-то пять шагов до дома...

   Я тряслась от страха быть замеченной. И от холода. Не уверена, от чего больше.

   А ещё это саднящее чувство пустоты, когда не знаешь, ни куда идти, ни где переночевать. Господи, а я-то воображала, что представляю, каково это - быть несчастной! Фиг! Несчастье - это куча мусора, я в ней, и ни-че-го впереди. В лучшем случае. В худшем... ладно, не буду.