Виктор Ночкин - Львы и драконы Страница 2

– Ну, как… обвенчаемся. В соборе.

– Чтобы все как у людей? – король ухмыльнулся.

– Чтобы все как у людей.

– В соборе?

– В соборе. Епископ, певчие, толпа вассалов. Снаружи народ – это, как его? Ликует! А что?

– Ничего, ничего, – улыбка Ингви стала еще шире, – демон с вампиром у алтаря, и епископ взывает к Гилфингу Светлому, умоляя освятить такой союз. Хорошая идея! Мир содрогнется. Ладно, заканчивай туалет, посмотрим, что ожидает нас в коридоре.

Ингви натянул сапоги и направился к двери – отпирать. В коридоре короля в самом деле ждали. Никлис, несколько слуг, солдаты в желтых плащах… позади еще несколько человек – лица все знакомые, это цеховые старшины. Когда король перешагнул порог и вышел из спальни, держа за руку Ннаонну, все разом улыбнулись.

– Доброго, слышь-ка, утречка вашему величеству, – выступая вперед, произнес Никлис. – Эта…

Улыбки стали еще шире.

Как объявился в Геве Гезнур, не знает никто. Ни в одних воротах стража не приметила его появления, граф Анракский не назвался охране и не был узнан. Никого не окликнул на улицах, ведущих к дворцу, ни с кем не поздоровался. Сопровождаемый лишь колдуном Лопсилем и безымянным «цирюльником», граф серой тенью пересек город и назвал себя только караулу в воротах королевской резиденции. И только там снял широкополую шляпу, чтобы его узнали.

Сержант стражи поклонился, скрежеща латами, и Гезнур прошел внутрь. Теперь, напротив, он хотел, чтобы его видело как можно больше народу – окликал слуг, громко осведомлялся, где сейчас его величество. Графу указали покои, в которых теперь находится Гюголан II. Весть о возвращении старшего сына короля разнеслась по дворцу и достигла королевских ушей, прежде чем Гезнур добрался в северную часть дворца, где, как ему сообщили, пребывает отец. Когда граф, припадая на раненную ногу, поднялся по лестнице на второй этаж, навстречу ему уже двигалась целая процессия – сам Гюголан II, телохранители, секретари и вельможи. Старик протянул руки и заковылял к сыну, тот поспешил навстречу и обнял короля. Тело монарха сотряслось, будто бы от рыданий, однако, когда Гюголан отстранил сына, чтобы рассмотреть его повнимательней, глаза старика были сухими. Он не мог не почувствовать, как сын, обнимая его, тайком нащупал под королевским платьем кольчугу, сам же Гюголан, прижимаясь к графу, отыскал у сына заткнутый сзади за пояс кинжал. Оба не удивились – родная кровь!

– Что же ты не предупредил о возвращении?

– Зачем? Напротив, я держал в тайне свой приезд, батюшка, чтобы враги не смогли воспользоваться случаем. Я ехал по стране едва ли не в одиночку, было бы досадно, пережив невероятные приключения на юге, угодить в засаду в собственном краю. Зато здесь, во дворце, я назвался сразу же на пороге. Меня видели десятки придворных и солдат, так что безвестно пропасть мне уже не грозит.

– Ты боишься? В моем собственном дворце? Ты, мой сын?

Намек Гезнура был довольно прозрачен – конечно, никто, кроме самого короля, не мог бы отдать приказ тайно умертвить графа во дворце. Разумеется, теперь, когда его видели и узнали, эта опасность существенно меньше.

– Ты думаешь, кто-то мог бы попытаться напасть на тебя, сын, в этих стенах? Но Адорик мертв, равно как и Вортрих с Дейнстром… – король тяжело вздохнул, вельможи при этом состроили приличествующие скорбные мины. – Я потерял половину сыновей в один день… Как хорошо, что ты здесь, Гезнур! Ох, мне так нужно было, чтобы ты возвратился… Я велел следить за южной границей… приказал, чтобы сообщили, едва ты пересечешь кордоны. Если ты обеспокоен из-за этого, то напрасно. Ты нужен мне.

– Нет, я не боюсь. Однако осторожность не повредит, верно? Я слышал о смерти братьев… Но у тебя еще довольно наследников, чтобы обойтись без меня…

– Сынок, – оборвал Гезнура король, – по-моему, нам лучше поговорить с глазу на глаз. Семейные дела следует обсуждать в семейном кругу.

– Подождите меня здесь, – велел граф сопровождавшим его людям.

– Я распоряжусь, чтобы их накормили, – встрепенулся король, – на кухне.

– Вели лучше, чтобы им принесли что-нибудь сюда, – попросил Гезнур, – они могут понадобиться.

Король оперся на подставленную Гезнуром ладонь, и они зашагали к кабинету его величества. Со стороны сцена выглядела достаточно трогательно – отец и сын вместе после долгой разлуки. Но гевских царедворцев притворная сердечность не могла обмануть. Они тут же принялись шушукаться, обсуждая вероятные изменения в придворном раскладе, неизбежные после возвращения старшего сына его величества.

Когда дверь за отцом и сыном захлопнулась, вельможи заговорили громче, совершенно не стесняясь присутствием Лопсиля и графского телохранителя – да и чего стесняться? Это Гева, здесь подобные разговоры в порядке вещей. И разве не о том же пойдет речь в королевском кабинете?

Глава 2

На улицах было так тихо, что цокот копыт по булыжнику и металлический лязг доспехов порождали гулкое эхо. Изредка хлопали ставни. Ни один ванетинец не вышел навстречу процессии, женщины не спешили на рынок, не играли дети, даже нищие попрятались. Могло бы показаться, что город вымер, обезлюдел, но стоило поднять голову – и взгляд без труда отыскивал в окнах между неплотно прикрытыми ставнями хмурые лица жителей. С тревогой они глядели на шествующую по столице армию – рыцарей, гвардейских латников, на знаменосцев и стрелков…

Кавалькада пересекла южную часть города и вышла к дворцу.

Ворота Валлахала были распахнуты настежь. Несколько латников пришпорили коней и въехали во двор. Ничего не произошло. Маршал подъехал к Алекиану, собираясь что-то промолвить, но тот остановил ок-Икерна жестом руки и двинул коня вслед за авангардом. Миновав ворота, император огляделся. Двор выглядел заброшенным. В дальнем углу, под стеной громоздились обломки тела тролля, убитого в ночь переворота. То тут, то там валялся мусор, обрывки документов, чернели кострища, а перед лестницей, ведущей во дворец, лежали трупы собак.

– Собак-то за что? – тихо спросил кто-то из молодых дворян за спиной императора.

Отвечать никто не стал. Ок-Икерн начал распоряжаться – велел солдатам, знакомым с расположением комнат Валлахала, спешиться и обыскать дворец. Отправил несколько отрядов занять ворота. Латники опрометью бросились выполнять распоряжения. Любое действие казалось спасением от гнетущей, давящей кладбищенской тишины. Солдаты будто нарочно старались производить как можно больше шума, заглушить гулкое отсутствие звуков…

А Валлахал был пуст – исчезли бойцы, оставленные здесь Каногором для охраны, разбежалась прислуга, не явились на службу чиновники.

Алекиан неторопливо спешился, бросив поводья оруженосцу, поспешно подскочившему, чтобы придержать его императорскому величеству стремя. Поправил перевязь тяжелого меча и медленно зашагал к лестнице, ведущей во дворец. Ок-Икерну, присоединившемуся к нему, монарх бросил:

– Я очень верно поступил, когда не стал брать с собой Санелану. Она могла бы чересчур разнервничаться при виде этого… Маршал, распорядитесь созвать прислугу. Я хочу, чтобы солдаты постарались объяснить, невинных наказывать не станем, пусть люди явятся во дворец и займутся делом, пусть приберут все и вывезут мусор. И этот тролль… Немедленно вывезти тушу, она производит неприятное впечатление… Поверженный тролль, словно символ – понимаете? Разыщите Гиптиса, он должен собрать Изумрудов, всех, кто остался, – хотя император не глядел в его сторону, ок-Икерн кивал в ответ на каждую фразу. – Этого пока достаточно. Прежде всего, Валлахал следует привести в порядок. Все прочие дела – потом. Все, что найдется ценного, надлежит взять под охрану, потом сочтем и разберемся. Также необходимо разыскать Велитиана…

– Разумеется, ваше импера… – осмелился вставить маршал.

Алекиан, не обращая внимания на реплику рыцаря, продолжал все так же монотонно:

– …И найти тела батюшки с архиепископом. Очевидцы утверждали, что они были убиты вместе. Должно быть, они…

Император шумно сглотнул, затем продолжил с усилием:

– Должно быть, и лежат где-то поблизости… вместе. Непременно разыщите. Покойного императора следует похоронить с почестями. Я хочу быть уверен, что отец покоится с миром в фамильной усыпальнице.

Ок-Икерн снова кивнул. Теперь он не решался вставить слово. Пока Алекиан отдавал распоряжения, они дошли в тронный зал. Повсюду виднелись следы запустения и грабежа. Кое-где двери оказались сорваны с петель, в проемах виднелась переломанная мебель. Несколько гобеленов в галереях, сорванные с крюков, лежали на полу, скомканные и отброшенные с дороги. Можно было предположить, что наемники либо сантлакские дворяне, хозяйничавшие во дворце, нарочно портили обстановку – будто хотели привести великолепный дворец в более привычное им ничтожное состояние… Сейчас повсюду суетились гвардейцы – торопливо проверяли помещения по пути следования его величества, нет ли засады. Но Валлахал оказался пуст – должно быть, впервые со времени постройки во дворце не было ни души.