Время для жизни (СИ) - taramans Страница 2

Тем временем личная жизнь потихоньку тоже менялась. Веселые дружеские походы по многочисленным женским общежитиям (как учебных заведений, так и предприятий города), довольно резко пошли на убыль, стоило лишь Сереге познакомиться с Ириной, студенткой пединститута.

Стройная, симпатичная и далеко не глупая девчонка «охмурила» (как потом, через много лет, смеялся Сергей) бравого бабника-рулевого разговорами о литературе, стихами (коих знала множество – филолог же, как иначе!), а в уединении – в своей или Серегиной «общажной» комнате – ярким, потрясающим сексом. В общем, Серега «спекся», и, когда Ирине пришла пора распределяться, он без лишних раздумий уволился с флота и поехал с ней к месту ее будущей работы. Так сказать – голова есть, руки вроде бы тоже не из ж**пы растут, так что найдем - где работать и как жить. Перед убытием к месту работы Ирины, они, оповестив заранее родных с обеих сторон, приехав к ее родителям, быстро организовали и сыграли свадьбу.

Семнадцать лет они прожили в одном из райцентров Омской области – Ирина работала в школе, Серега же, недолго помыкавшись, принял предложение тогда еще работавшего райкома комсомола и по путевке этой, вскоре умершей организации, пошел служить в милицию.

Начинал постовым, потом отучившись заочно в школе милиции, участковым, затем следователем. Родилась дочь, выросла, уехала учиться в Омск и там осталась, выйдя замуж. И теперь самым светлым и любимым существом для Сергея стал внук Егор, маленькая, розовощекая, кудрявая, светловолосая почемучка. Жаль, что привозят его к деду с бабкой нечасто.

Отношения с дочкой все больше становились сложными – по всему судя – из-за зятя. Нет – в целом парень был неплохой, и как муж не из худших. Спиртным не увлекался, относился к дочери и внуку явно хорошо. Но чем дальше, тем больше Сергей не понимал - ни зятя, ни дочь.

Будучи каким-то предпринимателем, зять не занимался чем-либо определенным – то одно у него, то другое. На вопрос Сергея – не лучше ли выбрать более или менее свободное окно в бизнесе и упереться в его развитие, зять отвечал, что сейчас так нельзя – прогоришь, нужно стараться одновременно вести два-три направления деятельности.

Вот только получалось у него – то густо, то пусто. Причем, когда густо – дочь с зятем затевали какие-то поездки то по Европе, то к южным морям, то меняли машины. А вот квартиры у них все не было, мотались по съемным углам. Такое отношение их к жизни, Сергея раздражало. Жена успокаивала, посмеиваясь – «Стареешь, наверное, вот и ворчишь».

Со здоровьем Елизарова в последнее время стало заметно хуже и если гипертония «поселилась» в нем давно, то боли в сердце, все учащавшиеся, заметно беспокоили.

«Наверное, пора уже… Не вечно же молодым и здоровым быть… «И ходите здоровый, как матрозззз…». Мда…».

В свои сорок семь, Сергей Елизаров уже пережил инсульт, который 7 лет назад и привел к его увольнению из рядов доблестной российской полиции (пардон – тогда еще милиции). Отработав в отделе милиции городка (точнее даже села – городом этот населенный пункт все же значился лишь номинально) 17 лет, карьеру Елизаров не сделал. Дослужившись до должности старшего следователя следственного отделения ГОВД, будучи майором юстиции, и в принципе – заработав репутацию неплохого, вдумчивого следователя, тем ни менее у начальства слыл работником неудобным – по привычке задавать «глупые» вопросы – ни ко времени и не «по существу». Причем задавал он их, как правило, в отношении вещей вроде бы и правильных, но уж очень неудобных, прежде всего – для начальства. И ведь знал же Елизаров это за собой, да и коллеги-приятели, не один раз говорили что-то вроде: «Да уймись ты, наконец! Ведь не изменишь ничего, только снова «наскребешь на свой хребет». Но нет – снова «ляпнет» по случаю, толком не подумав, и снова неприятности готовы.

Так что – подкинуть какое-нибудь уголовное дело помутнее, да «по-многоэпизоднее» – всегда пожалуйста, а вот – карьера – увольте… Поэтому, когда после очередной «накачки» у начальника отдела по поводу высказанного Елизаровым недовольства (причем высказанного прямо на общем совещание всего личного состава отдела), вернувшись в свой кабинет, он свалился прямо у рабочего стола, у начальства появился реальный шанс избавиться от него – «по состоянию здоровья».

Пролежав в местной больничке с диагнозом «инсульт» неделю, Елизаров был переведен в областную больницу УВД, где прошел полный курс лечения и был обследован на всяческие имеющиеся у него болячки. Обследование показало букет разных неприятностей, которые в наше время к сорока годам образовываются у большинства российских мужиков: от хронического простатита, до гипертонии и ишемии.

Слава Богу, никакой онкологии эскулапы не нарыли! Елизаров понимал, куда ведет сие обследование, но в душе был, в общем-то, не против. Как-то поднадоели ему все эти бесчисленные, бессмысленные (и все возрастающие) бумаги в уголовных делах, морды уголовные, физиономии потерпевших – зачастую немногим лучше морд уголовных, и, хоть и вялотекущая, но перманентная борьба с деятельностью своего начальства.

К тому же в милиции становилось все больше и больше формализма, а не реальной работы, а старые коллеги, с которыми уже давно сложились отношения (пусть и не всегда приятельские) все больше уходили на пенсион.

Заменяющая их молодежь, казалось, на лету схватывала все веяния и новшества по поводу уже упомянутого формализма, наплевательства и готова была в большей части работать на себя, а не на «служа закону – служу народу». В общем, атмосфера в милиции Елизарову все больше и больше не нравилась.

И хотя куда податься, выйдя на пенсию, Елизаров тогда не знал (точнее – не задумывался), появлению в своей палате Маркова, он не удивился. Валя Марков, с которым когда-то вместе (почти в одно время) пришли в милицию, вместе попивали винцо, шлялись «по дамам», и даже пару раз «скатались» в командировку в Чечню в составе сводного отряда милиции, уже года два являлся заместителем начальника отдела по кадровой и воспитательной работе (а проще – замполитом, как по нежелающей умирать привычке, его называли сотрудники отдела). В общем-то, неплохой парень, Валентин Палыч сначала в должности все больше молчал, но входя во вкус, стал все чаще поддакивать начальнику, делать замечания подчиненным, и даже пробовал устраивать разносы. «Старички» (как называли в отделе всех, кто проработал больше 15 лет) несколько раз полушуткой, полувсерьез попеняли Валентину, что мол, заразился начальственным гонором, но потом поняли, что это уже не лечится, раз процесс пошел, и отстали, стараясь поменьше пересекаться с «замполитом».

Валентин, присев возле кровати на стуле, справился о здоровье, так – «дежурно». Мужики-сопалатники в числе четыре, только что, перед заходом Вали, ржущие над очередной «ментовской» байкой, помолчали, и стали негромко переговариваться о чем-то вроде бы своем. Валентин был несколько смущен и мялся, не желая говорить в присутствии посторонних.

- Курить-то не бросил?

- ….

- Ну тогда - пошли подымим.

Выйдя на лестничную клетку пожарной лестницы, закурили. Помолчав, Марков, прокашлявшись, спросил: «Ты, это… Серега. Что думаешь делать после выписки?».

- Валя, ты ж меня на пенсию приехал выпроваживать? - улыбнулся Сергей.

- Серега, да ты не так…

- Ладно, Валя! Ты совсем-то не ссучивайся, и за дурака меня не держи. Что я – не понимаю, что для Фалина это лучший способ избавиться от меня – вроде и не сам выпроваживает, а заботясь о здоровье.

- Серега, ты мужик нормальный и следователь хороший, но вот язык твой и отношения с начальником в целом…

- Валя, я что не понимаю, что Фалину главное, чтобы не вякали против него, а уж результаты работы – дело для него даже не десятое… В УВД он все равно вопросы решит и будет в фаворе. Ладно, я понял… Тогда так, Валя – реши все с комиссией, чтобы меня не мурыжили, а я по возвращению с больницы домой – пишу рапорт на пенсию.

Марков повеселел.

- Серега, я уже консультировался – та контузия может здорово тебе помочь!