Потоп (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 2

— Да. — тихо ответила Миледи, а у самой на глазах навернулись слезы.

И это выглядело шокирующе.

Алексей впервые видел ее слезы.

Ему казалось, что эта женщина вообще никогда не плачет.

— Где твой ребенок сейчас?

— Я не знаю.

— Он жив?

— Я не знаю.

— Она тебе его хоть раз потом показывала?

— Нет.

— И ты ей верила?

— А что мне оставалось? — вытерев слезы, спросила Арина. — Она обещала — восемь лет тебе исполнится, и она мне его вернет. И замуж меня выдаст с хорошим приданным.

— Восемь лет? Но она умерла, когда мне было четыре…

— Да… — глухо ответила Арина.

— И ты охотно ухватилась за службу мне? За сбор этих всех сплетен? Чтобы найти его?

— И да, и нет. Как его найдешь? Я после родов его и не видела ни разу. Даже не знаю — жив ли. Я давно этим переболела и смирилась.

— Но ты искала. — утвердительно произнес Алексей.

— Конечно, искала. Но все в пустую. Очевидно, что твоя бабка пристроила его аккуратно. Например, взамен умершего родами или в первые дни. И мест, где она могла его разместить великое множество. Сотни, тысячи детей. Который из них мой? Если он вообще жив…

— Замуж поэтому не хотела идти?

Арина промолчала.

— Боишься идти?

— После того, что я испытала, я не хочу иметь больше детей. А без детей какая семья? Так… шелуха. Да и привыкла я без мужа. Мне так легче. И никто больше дитя не укра… отберет.

— Да. — кивнул царевич. — Понимаю. А чей это ребенок? Ты ведь не венчалась.

— Я не хочу говорить.

— Чей ребенок? — с нажимом повторил вопрос царевич.

— Ты смерти моей хочешь?

— Я хочу помочь.

— Поверь — ты не захочешь знать этого.

— Отец мой что ли отметился?

Она вздрогнула.

— Он знает?

— Он в ту пору половину девиц во дворце миловал.

— И никто тебе не задавал вопросов?

— А кто спросит? — фыркнула Миледи. — Кому надо — знали, что им полагалось. А остальные болтали что придется. Выдумывали. Об отце твоем никто и не болтал из прочих. Меня бы тогда к тебе не приставили в их понимании, им ведь сказали, что мой сын умер или родился мертвым. Так что… — развела она руками.

— Разумно. Мда. Даже страшно представить, сколько по земле его детей уже бегает. — задумчиво произнес царевич. — Сотни две или три, не меньше. Как думаешь?

— Ты так спокойно об этом говоришь?

— Мой отец не сдержан в этой страсти. Изменить это нельзя, поэтому остается только принять. — пожал плечами парень. — У всех свои недостатки.

Помолчали.

Алексей встал.

Подошел к Миледи и, присев на край стола прямо перед ней, чуть наклонился, заглядывая ей в глаза. Благо, что ростом пошел в отца и вымахал уже знатно.

— С тех пор как бабка моя преставилась, тебе поступали хоть какие-то весточки о сыне? — спросил он, очень пристально смотря на женщину перед собой и ловя ее мимические реакции. Даже самые ничтожные.

— Нет.

— Она всегда лично их передавала? Никогда никого не посылала?

— Лично. И только с глазу на глаз.

— Хорошо. — произнес Алексей. И направился на свое место. — Ступай. Это все.

— Ты только об этом хотел поговорить?

— Да.

Арина встала.

Сделала несколько шагов.

— А маме моей что конкретно сказали? — спросил царевич ее, кидая вопрос в спину. — Правду? Или что?

Та замерла.

Чуть помедлила с ответом, но, после некоторой паузы произнесла:

— Что ребенок родился мертвым.

— И мама согласилась на то, чтобы ты стала кормилицей? — неподдельно удивился царевич.

— А ее никто не спрашивал. Все решала Наталья Кирилловна.

— Но она пыталась тебя отвадить?

— Пыталась. Первый год. Как второй раз понесла — успокоилась…

На этом и разошлись.

Мутная история. Очень мутная.

Но кое-что прояснилось… Во всяком случае — появилась вполне рабочая версия. Если Арину и шантажируют, то понятно — чем. А значит, что? Правильно. Ему нужно выяснить судьбу того ребенка. И начнет он с документов Натальи Кирилловны. С ее переписки с устойчивыми контрагентами. У Миледи не было доступа к этим документам. А у него он был…

Царевич немного посидел.

Подумал.

Прокручивая их разговор.

После чего махнул рукой и отправился к отцу — на совещание. Прихватив папочку. Из Речи Посполитой и Великой порты поступали очень нехорошие сведения…

—… таким образом, — продолжал Алексей, — есть все основания считать, что эти две державы готовятся к войне с нами. Мы на них нападать не собираемся. Это очевидно. Они, ежели чин по чину, тоже. Иначе не стали бы готовить общественное мнение таким образом. Значит нас ждут какие-нибудь пакости-провокации, которые «вынудят» их начать войну. Как говорится — скрепя сердце.

— Неужели Нарва и Выборг их ничему не научили?

— Скорее всего именно Нарва и Выборг их и спровоцировали. Они испугались нашего слишком быстрого усиления. Насколько я понимаю — эта грядущая война имеет только одну цель — сдерживание.

— Это как? — удивился Меншиков.

— Чтобы мы замедлились, а лучше остановились в развитии. После завершения войны с Речью Посполитой в 1667 году Алексей Михайлович оказался в очень сложном положении в плане денег. Казна была пуста. Что породило на последующие несколько десятилетий великие сложности и полный разлад армии к моменту воцарения моего отца. Мы по сути воссоздаем армию заново. Рискну предположить, что они хотят провернуть что-то похожее.

— Или хуже, — буркнул Ромодановский.

— Или хуже, — охотно согласился с ним Алексей. — Поэтому нам нужно отчаянно спешить. Сколько у нас времени — не знаю.

— В этом году они не начнут войну. — твердо произнес Василий Голицын.

— Почему ты так считаешь? — осведомился Петр.

— Им нужно время что-то подготовиться. Ляхи и литвины очень долги в своих решениях. Если будет устроена через пакость им несколько месяцев потребуется что-то провести реакцию на нее через Сейм. Сначала собрать сеймики. Там выбрать делегатов. Дать им наставления. Потом из них собрать Сейм. Долго на нем ругаться… А потом начать собирать армию. Это несколько месяцев. Сверху. К тому времени, что уйдет на разогрев людей. Мыслю, что в этом году, если и соберут армию, то к концу лета. Может быть. Половину. А оно так надо под конец кампании собирать армию? Упражнения ей чинить они вряд ли станут. Так что, мыслю, этот год у нас есть.

— Резонно, — согласился с ним царь. — Затянуть это нельзя?

— У нас нет достаточно значимой агентуры в этих странах. — вместо Голицына ответил царевич. — И я бы на успех таких попыток не рассчитывал. Узнать, что происходит — да. Но влиять. Здесь, увы, у нас все плохо. Очень плохо.

— Значит ориентируемся на год. — подвел итог Петр Алексеевич. — Мало времени… очень мало… Ты что-то хотел предложить? — кивнул он на папку на столике у царевича.

— Да…

Алексей предлагал просто дальнейшее развитие военной реформы, начатой еще в 1680 году дядей — Федором Алексеевичем. В целом — эволюционное. Очередной ее этап.

После 1701 года Россия делилась на 8 европейских военных округов и 4 сибирских[1]. Последние пока не трогали. Не до них. А вот в каждом европейском военном округе, царевич предложил получить по итогам года по одной пехотной дивизии, по одному полку улан и по два полка карабинеров[2]. За исключением Московского округа, где он хотел видеть три пехотные дивизии и по шесть полков улан с карабинерами.

Таким образом должно получиться десять пехотных дивизий и тридцать три кавалерийских полка[3]. Ну и артиллерия. Куда уж без нее? Ведь к каждой пехотной дивизии шел полк 6-фунтовых пушек, что давало 320 орудий.

Для чего он предложил задействовать состав московских войск. Распределить их равномерно между округами, то есть, используя в качестве ядра и инструкторов. Настоящих-то нет. А чтобы люди охотнее шли в регионы, предложить им за переход добавить по пять лет выслуги. Учитывая новое уложение о стрелецкой службе это было очень большой и серьезной наградой[4].