Падший (СИ) - Тимофеев Владимир Страница 2

В одной из таких вот «камер» меня и заперли. А вот пожрать не дали. Забыли, наверное. Но я этому ни капельки не огорчился. Потому что впервые за трое суток наконец-то остался один, без пригляда. Тусующийся где-то рядом охранник не в счёт. На меня он внимания не обращал, а если б и попытался проверить, что с пленником, то ни черта бы без факела не увидел — темень внутри стояла первостатейная.

Я же, в отличие от него, всё видел прекрасно. «Специальное зрение», приобретённое полгода назад в трактире в Больших Лисавах, работало до сих пор и со временем, судя по ощущениям, становилось всё лучше и лучше.

Чем такая способность могла бы помочь мне сегодня — об этом я пока не задумывался. Все мысли сейчас занимала местная «церковь» и «крест» на куполе. Классический андреевский крест, только составленный не из двух одинаковых перекладин, а из «стрелы» и «дубины». И это был вовсе не «новодел» — я это точно видел…

Из полудрёмы меня выдернул ударивший по глазам свет. Дверь в камеру отворилась, и зычный голос скомандовал:

— Подымайся! Тебя хочет видеть высокородная…

Меня вывели из сарая и отконвоировали в трактир.

Волшебница Астия занимала одну из гостевых комнат на втором этаже.

— Оставьте нас, — приказала она, когда меня втолкнули к ней в «номер» и усадили связанным на «гостевой» стул.

Ривийские воины вышли, мы остались одни.

Снаружи уже стемнело. Магичка сидела в кресле напротив, нас разделял небольшой столик, типа журнального. Вместо газет и журналов на столике располагался подсвечник. Смотреть на хозяйку комнаты через пламя свечей было не слишком удобно. Контуры женщины расплывались, детали терялись в окружающем свечи световом круге.

— В прошлый раз мы, по-моему, не договорили, — сообщила высокородная через десяток секунд.

— В прошлый раз мы, по-моему, не разговаривали, — ответил я в тон.

Женщина усмехнулась.

После очередного включения «специального зрения» подсвечник мне уже не мешал. Поэтому удавалось отслеживать даже самую тонкую мимику.

— Согласна. Разговор был односторонним. Но теперь, я надеюсь, всё это в прошлом.

— В прошлом? С чего бы? — позволил я себе немного сарказма.

— Ну… хотя бы с того, что если бы не моё вмешательство в твою беседу с Ашкаром, говорить мне сейчас было бы не с кем.

Я сверлил её взглядом, пытаясь понять, сколько в её словах правды.

— Так, значит, дракончика тоже ты подослала?

Спросил и тут же отметил мелькнувшее на лице собеседницы замешательство. Недаром, выходит, она поставила между нами горящий подсвечник. Скрывать при допросе эмоции — первейшее дело. Вот только со мной эти фокусы не проходят. Поэтому счёт пока один-ноль в мою пользу.

— Я знаю, кто запустил дракончика, — ровно проговорила Астия. — Но я также знаю, кто заставил её это сделать.

Ладно. Будем считать, что один-один.

— Хорошо. Оставим прошлое прошлому. Что тебе нужно сейчас?

Дама слегка наклонила голову:

— Для начала хотелось бы знать, как к тебе обращаться.

— У меня много имён, — пожал я плечами. — Леннир с Севера, Дарий из Марки, Димир из Урочища, Краум из Пустограда… Выбирай любое, не ошибёшься.

— Я буду звать тебя… Леннир с Севера. Это имя, мне кажется, подходит тебе больше других.

Мне было в правду без разницы. И я не видел смысла скрывать свои имена. Империя рухнула, император убит, Конклав уничтожен. Гоняться за мной больше некому. А то, что сегодня я связан и, типа, в плену… Ну, будем, как говорят, посмотреть, зачем я понадобился этой грудастой…

— Ну, так и вот, Леннир, — продолжила женщина. — Ты, наверное, уже понял, что убивать тебя я не собираюсь. Сегодня это бессмысленно и непродуктивно. Император погиб, Империя уничтожена, власти на её территории больше нет.

— Тебе нужна власть?

— Власть нужна всем, — хмыкнула Астия. — Но власть — это не самоцель. Власть ради власти меня не интересует.

— Да неужели? — поднял я бровь. — Ты хочешь сделать всех нищих богатыми, злых добрыми, а несчастных счастливыми?

Астия засмеялась.

— Нет. В моих планах такое не значится. Проблемы злых и несчастных нищих меня не интересуют.

— Да? А что тогда интересует?

Глаза собеседницы сузились:

— Я хочу сохранить в этом мире магию. Настоящую магию, а не подпорки из рун и шаманских танцев. Понятно?

— Понятно. Чего ж не понять? Но только, боюсь, в том виде, какой ты хочешь, это уже невозможно.

— Почему?

— Потому что драконья магия умерла вместе со «средоточием» последней драконицы, а то, что идёт ей взамен, тебе не понравится.

— Откуда ты знаешь? — изобразила недоверие высокородная.

— Мне рассказал об этом… один осведомлённый товарищ.

— Бесформенный что ли? — хмыкнула Астия.

— Ты с ним знакома? — пришла моя очередь удивляться.

— А ты думаешь, ты один такой умный? — усмехнулась магичка. — Думаешь, в Пирамиду желаний смогли проникнуть лишь ты и Ашкар, и больше никто?

Я мысленно почесал в затылке. Предположение, что она тоже общалась с «погонщиком» и он тоже обещал ей исполнить какое-нибудь желание, выглядело теперь не таким уж и фантастическим.

— И что он тебе пообещал?

— А вот это уже, извини, не твоя забота, — огрызнулась Астия. — Главное, что из-за твоих и Ашкара игрищ исполнение моего пожелания может не состояться.

— Так вот оно что, — протянул я с усмешкой. — У тебя отняли игрушку, и ты обиделась? Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — дёрнула щекой женщина. — Просто моё желание перестало быть актуальным. И сегодня я уже не хочу, чтобы оно исполнялось.

— И как давно ты его загадала? — взглянул я на собеседницу.

— Ещё до Ашкара.

— Солидно, — качнул я главой. — И что же теперь ты хочешь?

— Я уже говорила. Чтобы настоящая магия не исчезла.

— И только?

— И только.

— И чем тебе может помочь такой человек, как я? Ведь я же иммунный. Магия во мне не задерживается.

— В этом-то как раз всё и дело. Слышать такое, наверное, странно, но без иммунного к магии прежнюю магию не сохранить. От тебя, в этом смысле, мне требуется услуга. Единственная. А взамен…

Она сделала вид, что задумалась.

— Я, конечно, могла бы пообещать тебе что угодно, но, сам понимаешь, это будет выглядеть пустословием… Единственное, что я сегодня могу — это дать тебе денег, коня и оружие и забыть о тебе навсегда.

— Да. Это щедро, — не стал я спорить. — И что за услугу я должен тебе оказать?

— Что за услугу? — высокородная смерила меня испытующим взглядом. — Об этом, пожалуй, я скажу тебе завтра.

— А почему не сейчас?

— Ты сейчас не готов. Я полагаю, тебе надо подумать.

— О чём?

— Стоит ли вообще оказывать хоть какие-нибудь услуги такой, как я.

— Логично, — снова не стал вступать я в дискуссии.

Дама кивнула и позвонила в небольшой колокольчик.

— Уведите его, — приказала она вошедшим батырам. — И покормить не забудьте. Завтра он нужен мне здоровым и сытым…

Когда меня вновь провели мимо «молельни», перед её входом стояла какая-то бабка и истово крестилась. Только опять же — косым крестом, а не так, как у христиан — по вертикали и горизонтали. Бубнила она при этом что-то донельзя знакомое:

«И да укажет нам путь преподобный Рушпу́н. И да не оставят нас в своей благодати великий исцелитель и святая светлейшая…»

Глава 2

— Неплохо, моя дорогая. Неплохо…

Если бы у бесформенного были руки, он бы наверняка хлопнул в ладоши, отдавая дань изворотливости и коварству его протеже.

Астию подобные похвалы оставляли, как правило, равнодушной. За триста без малого лет, прошедшие с первой встречи с «погонщиком», она выслушивала их регулярно. Реальную ценность в отношениях с «сущностью из-под горы» представляли не слова, а дела. А с делами пока было всё, ой, как непросто.

— Ты сделала правильно, что помогла иммунному, а не Ашкару.