Трудно быть замполитом - Бебель Страница 2

Самому же пришлось изображать диверсанта-лазутчика, осторожно передвигаясь меж улиц и доков, разживаясь «незасвеченной» одеждой и то и дело прячась от плащей с гербом золоченой десницы. С базара доносился мстительный голос глашатая, описывая мою внешность и добавляя немалое вознаграждение за поимку. К счастью, в портовых городках всегда много пришлых, а, не считая симпатичного лица, моя внешность не сильно выбивалась из образа вездесущих караванщиков.

Угробив несколько часов и поглядев как солнце клонится к горизонту, я плюнул на идею проскочить крабом на галеру и начал пробираться к северной стоянке.

На корабле не уйти, стюард каждого капитана предупредил, обещая увесистый кошель, в случае если меня сдадут. Караваном та же фигня, а вариант переждать в городе даже не обсуждается. Вдвоем уходить? Угу, далеко уйдем. До первой волчьей пасти или иной нечисти, которая на этой планете существует не только в сказках.

Добравшись до «парковки» телег, огромных быков и россыпи костров, вокруг которых коротали время работники торгового фронта, я стал выискивать дорогое платье и бледную аристократическую моську.

Тащить Коллет с собой я уже передумал, ибо чересчур опасно с такой красивой девицей и без охраны, но и уйти по-английски не получится — денег-то нет. Пусть хоть «одолжит».

Над одним из вечерних костров сигнальной ракетой взмыла тонкая рука — переодетая в простой плащ и кожаные штаны, Коллет махала мне у самой дальней телеги. Приближаясь, я обнаружил «принцессу» за переговорами с четверкой караванщиков.

— Это он-то «жених»? — изуродованный мужик вздернул бровь, когда вся компания уставилась на меня. — Больно на невесту похож…

Добродушный тон контрастировал со шрамами и рубцами на месте давно отрезанных ушей. Количество каши в его миске указывало, — именно он главный в обозе. Другой же, мрачнее, крупнее и с рябым лицом, изо всех сил строивший глазки Коллет, ревниво затараторил:

— Он жеж вор, егож по городу ищут! Тьму-тьмущую монет сулят!

— Без жениха не поеду!!! — как отрезала переодетая «принцесса».

Рябой с надеждой стрельнул глазами в начальника, но нашел только безразличие:

— У меня он ничего не крал.

Остальные весело переглянулись. Один рябой обиженно засопел, когда Коллет поднялась с его бревна и отошла вместе со мной в сторону.

Причина, по которой меня не сунули в мешок и не понесли к стюарду, переливалась пламенем на пальце хозяина каравана, являясь ну о-о-очень недешевым перстнем со здоровенным рубином. Кажется, я видел такое же у стюарда…

— Сей торгаш… — благородная воровка стрельнула в безухого. — Стал единственным, к кому управитель не подослал вестового с обещанием награды. А знаешь, отчего?

— Каторжник… Бывший. Контрабандист или пират. Может бандит.

Но чаще просто беженец, стянувший булку хлеба не в том месте, не в то время.

Как раз с таких вот «уголовников», барон Клебер получал большую часть доходов. Уж не знаю, взятками или над ним, «нищим», просто сжалились, но каторжников со всей округи ссылали именно к нему, лес рубить и готовить его для гребных галер. Работа и без того не сахар, так еще и барон славился чем угодно, но не милосердием.

Закономерно, что бывший «зэк» теперь имеет аллергию на гербы с перекрещенными десницами и лучше бычий зад расцелует, чем окажет услугу бывшему пленителю. И все же… Какой торговец откажется от дармовых монет за поимку?

Заметив мою задумчивость, Коллет восприняла ее по своему, тут же заискрясь от гордости:

— То-то! Здорово выдумала, а? Ну здорово? Ну?! Скажи-скажи что здорово…

Поглядев, с какой злобой и завистью смотрит на меня рябой, я пожал плечами:

— Ты просто чудо, спору нет, но…

— Какое «но»?! Что за тон, господин? Неужто у вас есть предложения лучше? Нет? А у меня есть! Сии мужи, чьи манеры столь же незатейливы, как и ваша похвала, таки дались моим чарам и готовы взять нас в повозку до самого Хребта!

— До Хребта говоришь?

Заглянув в телегу, возле которой едва слышно храпел огромный тягловый вол, я обнаружил рыбу, часть из которой была сушеной, а часть являлась бочонками с мерзким кулинарным извращением, по недоразумению названным «квашеной сельдью». Консервы для самых бедных, безносых, и безвкусных. Идеально для контрабанды жемчуга.

Сам пару раз такое проворачивал — ни один, даже самый жадный стражник на воротах эти бочки потрошить не станет, так, только палкой пошерудит. А ювелирам все равно, лишь бы материал подешевке и без пошлин. Но воняет эта дрянь хуже портянки.

Ладно, раз уж контрабандисты, то пусть. Не самая безопасная компания, но всяко лучше петли на шее.

— Знаешь… — пуская в ход обаяние, я подошел к Коллет поближе, давая ей то, чего она хотела услышать. — До сих пор не могу поверить, как же мне с тобой повезло. Есть ли в мире хоть что-то, к чему у тебя не сыщется таланта?

Зардевшиеся щечки указывали о попадании в точку:

— Да что ты, я навсего… Ты ведь так рисковал, когда спасал меня из лап тех прохиндеев! А леди всегда платят долги…

Пара зеленых глаз блестела во всполохах костров, пока губы смущенно подрагивали. Бедная девочка, лишиться родителей, братьев, сестер, попасть под опеку такого скупого на ласку старпера… Удивительно, чего от нее можно добиться, просто признавая заслуги и сыпя комплиментами.

Хотя, врать не буду, это не только бизнес.

Ее губы так и манили к себе, но завистливый взгляд рябого караванщика все портил. Эх… Ладно, все равно нужно выгадать момент получше. Романтические лобзания посреди бычьего навоза — совсем не то воспоминание, что побудит «принцессу» оказывать мне поддержку даже спустя годы.

— Я тоже, Коллет, я тоже всегда воздаю по заслугам. — нагло соврал я не поведя и бровью, после чего повел покрасневшую брюнетку обратно к костру.

Хозяин удивился:

— Вернулись? Пф… Ну коли вернулись, то как тебя по имени-то, голубя красивого?

Прежде чем я успел что-то сказать, Коллет подмигнула и вместо настоящего, назвала то, которым я представился при первой встрече:

— Замполит. Это редкое, северное имя.

Брезгливо плюнув, хозяин молча вернулся к каше, даже не утруждаясь сделать вид, будто поверил. На северянина я был похоже еще меньше, чем на жениха.

***

Огромный бык безразлично тянул скрипучую телегу по дороге через залитый солнцем